В. Ярхо. Менандр - поэт, рожденный заново
Современного читателя заголовок этого послесловия может немало озадачить. Легко представить себе, как рождается заново архитектурный шедевр далекого прошлого: с храма XV в. снимают кровлю и новый раскрашенный купол, и взору открывается первобытная красота строгого позакомарного покрытия, увенчанного шлемовидной главой; или по чертежам, старинным рисункам и гравюрам возводят дворцовый павильон XVIII в., разрушенный войной. Наконец, по отдельным строчкам собирают зашифрованные Пушкиным строфы 10-ой главы "Евгения Онегина", но никто еще не нашел способа возродить из пепла главы "Мертвых душ", сожженные Гоголем.
Менандр не сжигал своих рукописей. Больше того, на протяжении почти целого тысячелетия его комедии пользовались широчайшей известностью, их цитировали образованнейшие люди своего времени, а их автора нередко ставили на второе место после Гомера. В греческих городах, возникших после походов Александра Македонского на узкой полосе вдоль Нила, от Александрии до окрестностей нынешнего Асуана, Менандра читали еще в VII в. н. э. Знали его в это время и на западе бывшей Римской империи. Правда, теперь в ходу оставались уже только его избранные комедии, но они все-таки были известны полностью. Затем наступило почти полное забвение, если не считать нескольких сотен цитат, уцелевших большей частью у поздних моралистов и компиляторов, да так называемых "Изречений Менандра", широко распространенных со II в. н. э. по всему античному миру и дошедших до нас, кроме византийских рукописей, также в старославянском переводе Menandri Sententiae. Ed. S. Jaekel. Lipsiae, 1964; Hagedorn D., Weber M. Die griechisch-koptische Rezension der Menandersentenzen. - "Zeitschrift fur Papyrologie und Epigraphik", 3, 1968, S. 15-50..
Это было собрание однострочных стихотворных сентенций - рекомендаций на все случаи жизни, выписанных из сочинений древнегреческих драматургов VIV вв. до н. э. и отчасти дополненных составителями в последние столетия античного мира. В наиболее полном своде "Изречений Менандра" насчитывается свыше 870 стихов, расположенных в алфавитном порядке по первой букве, начинающей строку. Подлинно менандровских среди них - едва ли больше 5%. К тому же можно ручаться, что люди, впитывавшие в себя на протяжении всего средневековья "менандровскую" мудрость, в большинстве случаев не имели никакого представления о Менандре - первоклассном драматурге.
Несколько лучше стало положение исследователей античной литературы, когда возрожденная усилиями гуманистов классическая древность заняла подобающее ей место в фундаменте новой европейской культуры. Эти люди знали, что пьесы римских комедиографов Плавта и Теренция представляли собой обработку греческих оригиналов, в том числе - комедий Менандра. И если Плавта сравнительно рано заподозрили в достаточно вольном обращении со своими прототипами, то четыре из шести комедий Тереция рассматривались филологами как почти буквальный перевод соответствующих произведений Менандра. Этому мнению можно было доверять, можно было сомневаться, проверить истинность подобного утверждения, за отсутствием второй половины уравнения, было нельзя.
Завеса над "тайной" Менандра начала медленно приподниматься в последние десятилетия XIX-начале XX в., когда стали находить первые обрывки античных (папирусных и пергаменных) изданий Менандра. Решающее открытие было сделано в 1905 г. - именно тогда французский ученый Гюстав Лефевр обнаружил при раскопах дома византийского нотариуса в бывшем Афродитополе (близ нынешней Тимы) целый склад греческих рукописей, в котором среди множества юридических документов, актов и расписок оказались остатки папирусного кодекса (тетради, сшитой из согнутых пополам папирусных листов) Vs., содержавшего некогда пять комедий Менандра. В результате тщательной и кропотливой работы Лефевр сумел опубликовать в 1907 г. крупные отрывки из комедий "Третейский суд", "Самиянка", "Остриженная", начальные страницы с текстом "Героя" и очень живую сцену из комедии, название которой до сих пор не удалось установить. Всего в разной степени сохранности набралось около полутора тысяч стихов, и это представляло собой огромный шаг вперед по сравнению с отдельными, даже достаточно обширными цитатами, уцелевшими в позднеантичных источниках сплошь да рядом без указания действующих лиц, сюжетной ситуации, а нередко - и самой комедии, из которой они заимствованы.
когда-то из тридцати двух папирусных листов, заполненных с обеих сторон текстом комедий Менандра.
три вовсе потерялись. К тому же последний из прежних владельцев кодекса прошил его нитками в нескольких сантиметрах от левого края, чтобы листы не рассыпались. По краям многие из них покрошились, но все же это был сборник, доставивший исследователям Менандра три комедии: целиком сохранился находившийся в середине кодекса "Брюзга", на четыре пятых - "Самиянка", меньше чем на половину - комедия "Щит", шедшая последней. Если содержание и ход действия "Самиянки" были известны, в общем, по публикации Лефевра (хотя возросший теперь вдвое объем текста внес значительные поправки в прежние представления), то о "Брюзге" и "Щите" делались ранее только предположения нередко фантастические, но всегда бездоказательные. Теперь исследователи Менандра получили в свои руки первую из названных комедий в полном виде, а развитие событий в "Щите" можно постулировать с достаточной надежностью на основании сохранившихся двух актов и обрывков из начала третьего Обстоятельную характеристику двух важнейших кодексов и рукописной традиции Менандра см. в кн.: Menander. A commentary. By A. W. Gomme and F. H. Sandbach. Oxford, 1973, p. 39-57.. К указанным здесь двум значительнейшим находкам менандровских пьес следует добавить крупные отрывки из комедии "Сикионец", обнаруженные на папирусных полосах при демонтаже мумий, и значительные части комедии "Ненавистный", открытые в собрании Оксиринхских папирусов. Необходимые сведения о важнейших источниках текста как для названных здесь, так и для других комедий Менандра читатель найдет в примечаниях к каждой из них, но уже из сказанного становится ясно, почему только теперь, почти 2300 лет спустя после смерти Менандра, появилась возможность судить о его творчестве не по римским переработкам, не по отдельным цитатам и отзывам его античных почитателей, а по его собственным произведениям, так или иначе отразившим общественные условия и художественные вкусы его времени.