В.Н.Ярхо. Трагический театр Софокла
6
Две трагедии, оставшиеся до сих пор за пределами нашего анализа, - "Электра" и "Эдип в Колоне" - несмотря на все различие в сюжете, объединяются одной особенностью, которую можно было бы назвать странным для софокловской трагедии словом "беспроблемность".
лирическая сцена была нужна для того, чтобы укрепить душу Ореста накануне матереубийства, и в последнюю минуту он испытывал все же мгновенное колебание, для преодоления которого требовалось вмешательство Пилада. В еврипидовской "Электре" брат и сестра чувствовали себя после совершения мести потерянными и раздавленными. Ничего похожего у Софокла: матереубийство санкционировано Аполлоном и осуществляется без малейшего колебания. Трудности возникают в связи с чисто "технической" стороной дела: чтобы заручиться доверием в доме Эгисфа, Оресту и его воспитателю приходится придумать историю мнимой смерти юноши, и эта весть, равно как и появление неузнанного Ореста с урной, якобы содержащей его прах, ударяет бумерангом по Электре, готовой теперь свершить месть своей собственной рукой. Достаточно, однако, ей опознать брата, как она становится его верной помощницей, а у Ореста после убийства матери еще достает сил, чтобы вести двусмысленный монолог с Эгисфом, а затем заколоть и его.
бесплодным ожиданием Ореста. Затем от своей сестры она узнает о намерении Эгисфа убрать ее с глаз долой, а в ожесточенном споре с матерью выплескивает все, что накопилось у нее в душе. Известие о гибели Ореста повергает ее в полное отчаяние, еще более усугубляемое отказом Хрисофемиды принять участие в мести. Последним актом переживаний Электры становится ее монолог над урной, и нам остается только восхищаться мастерством, с которым Софокл доводит образ до драматической кульминации, но сущность трагического лежит здесь не в столкновении какихто сил, имманентно присущих мирозданию, не в противоречивости поведения человека, а в необходимости мобилизации его душевных сил в крайне неблагоприятных обстоятельствах. Одиночество героини, непонимание ее окружающими, враждебность матери напоминают положение многих других персонажей Софокла, но там их неукротимость и непреклонность способствуют конечному торжеству объективной справедливости через приносимые ими жертвы. В "Электре" разумность мироздания, олицетворяемая в божественной воле, не подлежит ни сомнению, ни обоснованию, - внимание драматурга всецело поглощает человеческая индивидуальность, вовлекаемая нелегким для нее путем в процесс реализации поведения Аполлона.
Не возникает необходимости в доказательстве правоты Аполлона и в "Эдипе в Колоне". Достаточно слепому скитальцу Эдипу открыть Фесею пророчество, во исполнение которого его могила в священной роще Евменид будет служить вечным залогом благоденствия для Афин, как Фесей принимает сторону изгнанника, защищает его от Креонта и благочестиво провожает к месту последнего упокоения. Конечно, и в этой трагедии, как в "Электре", есть вершинные точки, в которых прорывается все еще бушующий темперамент Эдипа (его спор с Креонтом или ответ Полинику), но назначение этих сцен - оправдать изгнанника, а не ставить его снова лицом к лицу с его мрачным прошлым. Насколько бескомпромиссно царь Эдип в более ранней трагедии признавал себя виновным в невольных преступлениях и даже в своей исконной "нечестивости", настолько же решительно Эдип, пришедший в Колон, эту ответственность с себя снимает. Он выступает теперь не как "совершивший", а как "пострадавший", "перенесший" много напрасных бед, и его оправдательный монолог перед Креонтом (962-999) содержит полную программу освобождения от нравственной ответственности. Аттическая трагедия, поднявшая огромный пласт общественного сознания, охватившая глобальные противоречия мироздания и не один раз задумывавшаяся над сложным положением человека в этом мире, завершает свой исторический путь иллюзорным примирением героя с непознанными силами, в борьбе с которыми он прежде утверждал свою подлинную сущность.