Глава II. Первые писатели Рима
1. Ливии Андроник. 2. Гней Невий. 3. Квинт Энний
Выход на арену первых известных нам римских писателей, появление ранних письменных образцов словесного искусства относится к III в. до н. э. и связано с глубинными переменами в жизни Рима. Одержав победы в 1-й и 2-й Пунических войнах, Рим устанавливает контроль над западным Средиземноморьем. Он становится могущественной державой, вступает в военную конфронтацию с Македонией, затем с крупнейшими монархиями Востока, царствами Селевкидов и Египтом. Ощущается потребность не только в военном диктате, но и в создании достаточно авторитетной национальной культуры и литературы.
Так, Фабий Пиктор (Fabius Pictor), римский историк, сенатор, возглавляет римское посольство в Грецию, к святилищу Аполлона в Дельфах. С помощью греков-секретарей он сочиняет первое римское историческое описание, обзор развития государства от Энея до 2-й Пунической войны. Это был в известной степени пропагандистский ход, имевший целью убедить соседей, прежде всего эллинов, в том, что рядом с ними обретает могущество государство, имеющее славные традиции и даже божественное происхождение. Этому должно было служить развернувшееся интенсивное строительство дворцов, а также культовых сооружений. При этом римляне во многом ориентировались на нормы греческого градостроительства.
Во II–III в. до н. э. начинается принявший широкий размах процесс эллинизации, распространения греческого влияния на различные сферы жизни Рима, в том числе на культуру и литературу. Процесс этот усилился после того, как Греция была захвачена Римом и превратилась в римскую провинцию Ахайя. Образованные греки охотно приезжали в Рим, где работали преподавателями в школах, домашними учителями греческого языка. Особенно сильно эллинизация захватила римскую элиту, нобилитет, высших патрициев. Но если верхи демонстрировали свои эллинофильские настроения, то низы, напротив, стремились сохранить свою национальную самобытность. Характерно, что литература в этот период еще не играет той престижной роли в обществе, как это было в период поздней Республики и ранней Империи: первые писатели были представителями средних и низших слоев общества, к тому же выходцами не из Рима, а из провинции.
Была своя символика в том, что первым римским писателем оказался грек по происхождению. Им был Ливий Андроник (Livius Andronicus) (ок. 280–204 г. до н. э.). Во время успешной войны Рима с Тарентом (272), древнегреческим городом на юге Италии, он попал в плен и в числе других живых трофеев победителей был проведен во время очередного триумфа по улицам «вечного города». Но, как было отмечено, образованных греков, попавших в плен к римлянам, ждала не самая худшая участь. Андроник воспитывал детей у богатого римлянина Ливия Салинатора, а после того, как был отпущен на волю, взял имя своего патрона. Изучив в Риме латинский язык, он стал преподавать его в уже собственной школе вместе со своим родным, греческим. В то время было принято латинскую грамматику усваивать не с помощью механического зазубривания и угрозы розг (ферул), но на основании анализа текстов, правда, достаточно скудных. Вот тогда-то Ливий Андроник и предпринял, исключительно для учебных целей, перевод с греческого на латинский язык «Одиссеи» Гомера. Не случайно, конечно, то, что выбор пал на вторую поэму Гомера, а не на «Илиаду»: ведь странствия «многострадального» Одиссея проходили близ берегов Италии, в частности в Сицилии, что не могло не импонировать римлянам. Это был один из первых известных нам художественных переводов в европейской литературе.
Конечно, перевод был далек и от совершенства, и от точности. Например, имена греческих богов были заменены латинскими. Поскольку понятие «муза» было не вполне очевидно римлянину, оно было заменено на близкое по смыслу: Камена. Так назывались италийские божества водных источников, которые отождествлялись с музами. Каменам была посвящена роща близ Капенских ворот Рима. Начальная строка «Одиссеи» «Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который…» была переиначена и звучала таким образом: «Камена, извести мне об изворотливом муже». Переводчик позволял себе в отдельных деталях отклоняться от подлинника, чтобы сделать его более понятным римлянам. Не придерживался Ливий Андроник и гомеровского гекзаметра, придававшего поэмам плавность и величавость. Он перевел его уже упоминавшимся сатурнинским стихом с его тоническим перебивающимся ритмом.
«Латинская» Одиссея Ливия Андроника не только длительное время использовалась в школах как учебное пособие, но стала фактом римской литературной истории. Известно, что ее читали даже во II в. н. э.
Занимался Ливий Андроник также переделками и переработками произведений греческих драматургов для римской сцены.
Это были трагедии, а также образцы комедий, но не Аристофана, а Менандра. Эти произведения до нас практически не дошли, за исключением незначительных «осколков» до 30 с небольшим стихов. Сохранились некоторые заголовки: «Ахилл», «Эгоист», «Троянский конь», «Андромеда» и др.; непросто даже определить, какой греческий автор сыграл роль первоисточника. Известно лишь, что Ливий Андроник сам исполнял эти произведения: декламировал, пел, танцевал.
Талант Ливия Андроника не остался незамеченным. В 207 г. до н. э. римляне разбили войско брата Ганнибала Газдрубала, и сенат вознамерился восславить победителей в гимне. Сочинить его было поручено Ливию Андронику. Этот гимн был исполнен хором из 27 юных римлянок. Судьба писателя как бы окольцована двумя символическими событиями: в юности он впервые увидел Рим, находясь в колонне пленных; на исходе жизни он уже в качестве зрителя слушал собственное сочинение на очередном триумфе римлян.
2. Гней Невий.
Другим ранним римским писателем был Гней Невий (Gn. Naevius, 274–201 г. до н. э.), продолжавший дело Ливия Андроника. Биография его известна по отдельным фрагментам: он был также родом не из Рима, а из провинции Кампания на юге Италии; для него латынь была родным языком. Был он участником 1-й Пунической войны. Вернувшись с поля боя в Рим, испытал себя в драматургии, переводил греческие трагедии. Переводы эти утеряны. Кроме того, он писал собственные трагедии, в основе которых лежали римские сюжеты, «претексты» (tabulae praetextatae). В трагедиях такой жанровой разновидности персонажи были одеты в претексту, разновидность тоги, окаймленной пурпурной каймой, которую носили римские магистраты и жрецы. Претексты писались на легендарные сюжеты или сюжеты из римской истории, они ставились во время триумфальных или погребальных игр. Известно, что Невию принадлежала претекста «Воспитание Ромула и Рема», героем которой был легендарный Ромул. В пьесе излагалась драматургическая версия знаменитой легенды (о ней рассказывалось во Введении), история двух братьев, их чудесного спасения, гибели Рема и деятельности Ромула, правившего 37 лет, основавшего Рим и римскую религию.
Известно название еще одной претексты Невия – «Кластидий», в основе которой эпизод из римской истории: ее герой – римский полководец Клавдий Марцелл –208 до н. э.), одержавший победу в борьбе с галлами; позднее он погиб в войне с Ганнибалом.
Стремление придать римской литературе национальную окраску нашло свое выражение в создании Невием эпической поэмы «Пуническая война», которая дошла до нас лишь в виде разрозненных фрагментов. Неясно, например, какой Пунической войне она посвящена – 1-й или 2-й. Известно, что началом поэмы было бегство Энея из охваченной пожаром Трои; упоминался любовный роман Энея и основанным выходцами из легендарной Трои. Поэма Невия, как можно судить по фрагментам, была написана сатурнинским стихом, ее язык был прост, но архаичен. Позднее к этой теме обращается уже великий поэт Вергилий, создавший в «Энеиде» высокохудожественный римский эпос.
С окончанием 2-й Пунической войны (201 г. до н. э.), когда Карфагену было нанесено решительное, хотя и не окончательное поражение, а Рим еще больше укрепил свои позиции, открывается новый этап римской истории. До того литература развивалась относительно стихийно. Постепенно становится очевидным, что она способна выполнять явную идеологическую, воспитательную функцию.
Значительной фигурой на рубеже III–II вв. до н. э. был Квинт Энний (Quintus Ennius, 239–169 г. до н. э.), уроженец эллинизированной Южной Италии, соединивший в себе как греческую, так и римскую культуры. Он получил прозвище «человека о трех языках» (греческого, латинского и окского). Широко образованный, Энний сделался одной из главных фигур кружка Сципиона.
Энний был плодовит, работал в разных жанрах, хотя его наследие, как и ряда других римских писателей, дошло до нас в незначительных фрагментах. Энний стремился к реализации двух главных задач: пробудить в своих коллегах, римских литераторах, большую озабоченность вопросами художественного мастерства и укоренить на римской почве основные жанры греческой словесности.
В качестве образца Энний взял Еврипида и, подражая ему, написал около двух десятков трагедий; от них сохранились только названия. В большинстве трагедий воссоздавались события, относившиеся к Троянской войне. Перу Энния принадлежала трагедия под названием «Медея», о которой известен хвалебный отзыв Цицерона. Писал он претексты, среди которых была драма «Сабинянка»; в ее основе, как можно судить, была относящаяся к древности война римлян с сабинянами и похищение римлянами сабинянских женщин.
Но наиболее значительным произведением Энния была стихотворная эпопея «Анналы» (Annales – «Летопись») в 18 книгах, от которой уцелело 600 стихов. В ней Энний вознамерился выступить в роли «латинского Гомера», создать произведение общенациональной значимости. «Анналах» Энний излагал историю Рима начиная с высадки в Италии легендарного Энея, бежавшего из Трои, и доводил свое поэтическое повествование до современных ему римских деятелей, его покровителей. Среди персонажей Энния были уже упоминавшиеся Ромул и Рем, эпирский царь Пирр, римский военачальник Фабий Максим («Кунктатор»). Первая книга, например, завершалась восхвалением Ромула, который после смерти стал богом:
Сладкою речью их сердце пронзилось: царя славословят
Речью такой: «О Ромул божественный, Ромул – владыка,
Страж и блюститель отчизны, бессмертных славная отрасль.
Ты наш отец, ты родитель, божественной крови потомство,
».
В третьей книге, например, шла речь о войнах с царем Эпира Пирром. В одном из эпизодов в уста Пирра была вложена речь, в которой он отвергает предложение римлян обменяться пленными или получить за них выкуп. Цицерон, комментируя это место поэмы, говорит, что Пирр произносит слова, «истинно царские и достойные потомка Эакидов».
Злата не требую я, и выкупа мне не давайте:
Мы не торгуем, войну мы ведем, и жребий о жизни
поэтического языка. В эпитафии, которую он себе сочинил, есть такие слова:
Плакать к чему обо мне? К чему же лить слезы напрасно?
Жив я в крылатом стихе: стих тот у всех на устах.
Дело Энния на ниве драматургии продолжил Теренций, также близкий к кружку Сципиона: о нем пойдет речь в специальной главе.
Что же касается другой линии, эпической поэтической традиции, заложенной в «Анналах», то она была развита позднее Лукрецием («О природе вещей») и, конечно же, Вергилием («Энеида»).