Гиленсон Б.А.:Античная литература. Древний Рим. Книга 2
Глава XIV. Римское общество в послеавгустовскую эпоху: политика, нравы, художественная жизнь

Глава XIV. Римское общество в послеавгустовскую эпоху:
политика, нравы, художественная жизнь

1. Политический климат. 2. Моральный кризис общества. 3. Особенности литературного процесса. 4. Тацит

1. Политический климат.

«Золотой век» римской литературы сменился веком «серебряным». Он длился примерно полтора столетия и охватывал время, последовавшее за принципатом Августа. Последний еще рядился в республиканские одежды. После Августа сложился новый государственный порядок. Это была Империя в ее «чистом виде», фактически военная диктатура. Установилась неограниченная деспотическая власть императора. При подобной системе, основанной на произволе и насилии, любые проявления оппозиционности безжалостно искоренялись. Репрессии не обошли и ряда видных писателей, но литература и в подобных нелегких условиях продолжала развиваться. На литературном горизонте возникали интересные фигуры: это философ и драматург Сенека; прозаики Петроний и Апулей; баснописец Федр; мастер эпиграммы Марциал; сатирик Ювенал; историк Тацит.

В их творчестве отразились существенные черты эпохи. Каковы же они?

Историк Тацит писал: «Жажда власти, с незапамятных времен присущая людям, крепла вместе с ростом римского государства и наконец вырвалась на свободу. Пока римляне жили скромно и неприметно, соблюдать равенство было нетрудно, но когда весь мир покорился римлянам, а государства и цари, соперничавшие с ними, были уничтожены, то для борьбы за власть открылся широкий простор». Цезари – так именовались теперь императоры – опирались на элитную прослойку военных, преторианскую гвардию, которую подкармливали подачками и привилегиями. Преторианцы были влиятельной силой, которую «задействовали» в заговорах и переворотах. Углублялись раздоры между сенатом и плебсом, разными сословиями, отдельными патрицианскими кланами, честолюбцами, жаждущими престижных должностей.

«…Борьба имела одну цель – единовластие», – суммировал Тацит. Республиканские институты, носившие демократический характер, становились лишь малозначащей декорацией. Сенат уже не мог противостоять амбициям императоров, терял свою роль перед лицом наглеющей тирании и нередко перед ней раболепствовал. На смену легальным процедурам передачи власти пришли заговоры, кинжалы убийц, удушения, яды.

В Рим стекались награбленные богатства. Внешне Рим демонстрировал свою несокрушимость. Римские легионы стояли в Британии, на Рейне, Дунае и Евфрате. В результате захватнических войн присоединялись новые территории. В столице непрерывно шло возведение поражающих размерами сооружений. При Тиберии был выстроен храм Августа, Калигула расширил императорский дворец. Император Клавдий был инициатором строительства водопровода; при нем началось возведение роскошных частных особняков, до которых были особенно жадны вольноотпущенники. Последние стремились соперничать в роскоши с императорами. Они увлекались возведением дворцов и храмов в свою честь.

На фоне внешнего расцвета и благолепия нарастали кризисные явления, подтачивавшие римское государство изнутри.

Возвышение и гибель огромной, казалось, непоколебимой державы – исторический урок непреходящей значимости. «История упадка и падения Римской империи» назвал свой прославленный труд английский историк XVIII в. Эдуард Гиббон. А сколько империй на новых исторических этапах, в том числе в XX столетии, повторило подобный путь…

Вот что пишет крупнейший знаток античности Нобелевский лауреат немецкий историк Теодор Моммзен«Нравственность и семейная жизнь сделались во всех слоях общества чем-то отжившим. Бедность считалась не только единственным, но и худшим позором и самым тяжким проступком; за деньги государственный человек продавал государство, гражданин – свою свободу; можно было купить как офицерскую должность, так и голос заседавшего; за деньги же отдавалась знатная дама, как и уличная куртизанка. Честность была забыта: тот, кто отказывался от взятки, считался не честным человеком, а объявлялся врагом».

2. Моральный кризис общества.

Исторический перелом, изменение социально-политической ситуации, новые жизненные реалии – все это сказалось на образе жизни римлян, их морали, нравственных приоритетах и отношениях между людьми.

УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОТИВОРЕЧИЙ.

Рим становится средоточием острейших социальных контрастов. Сам облик города решительно менялся. Отовсюду, со всех концов империи в Рим спешил разнородный, в том числе криминальный, люд; среди них были спекулянты, авантюристы, преступники, укрывавшиеся от правосудия. Сам уклад столичной жизни плодил разнообразные пороки. Рим все больше превращался в мегаполис, в город рабов. Городское население пополнялось и за счет отпущенных на волю, среди которых оказывались и нищие, и сказочно разбогатевшие выскочки, обычно вульгарные и малообразованные. Подобный социально-психологический тип вольноотпущенника выведен в знаменитом эпизоде «Пир Тримальхиона» из романа Петрония «Сатирикон». Вообще же, вольноотпущенники составляли заметный социальный слой, до одной шестой части населения страны. Из их среды вышло немало известных писателей и историков. Это уже упоминавшиеся Ливий Андроник, Теренций, а также Федр, Эпиктет и др. Влиятельную прослойку составляли вольноотпущенники императора, в руках которых зачастую оказывались важные нити управления государством. Некоторые из них считались доверенными лицами принцепса, были в курсе дворцовой «кухни», интриг, тайных замыслов и даже амурных приключений патрона.

В Риме неумолимо расширялась пропасть между богатыми и бедными. Укоренялся аморальный принцип рабовладельческого государства: паразитирующий патриций, живущий трудом подневольных рабов, почитался как почтеннейший член общества. Бедняк же, даже свободный крестьянин, производитель материальных ценностей, не только пребывал на низшей ступени социальной пирамиды, но был презираем и унижен. Малопочтенным считался удел тех, кому платят деньги не за умственный, а за физический труд.

Общество состояло из трех главных сословий. Первое – магнаты, богачи. Далее средний класс: торговцы, состоятельные вольноотпущенники, владельцы небольших наделов, спекулянты, а также неожиданно выплывшие на поверхность нагловатые «нувориши», обычно из вольноотпущенников. И, наконец, нищенствующий плебс. Люмпенизация неумолимо прогрессировала. А она плодила разложение как экономическое, так и нравственное. Государство оберегало бедняков от голодной смерти с помощью подачек, стимулировавших лишь леность, паразитизм и разгул.

«ХЛЕБА И ЗРЕЛИЩ».

Этот печально памятный лозунг эпохи Империи имел пагубные последствия для нравственного климата в стране. Один из авторитетных ораторов, Марк Корнелий Фронтон, констатировал: «Римский народ волнуют всего две вещи: его пропитание и игры».

Плебс «убивал» время в кабаках и лавчонках, где продавали излюбленную простонародьем, рабами, ремесленниками, мелким городским людом недорогую пищу: это были горох, бобы, сырая капуста, ячменная каша, свекла, отвареная баранья голова. В подобных заведениях было душно, смрадно, грязно.

Но помимо «хлеба» бедняки нуждались и в «зрелищах». И в них не было недостатка. Во времена Республики и первый период Империи устраивались ежегодно семь народных праздников, именуемых играми (Римские, Плебейские, Цереры, Аполлона, Кибелы, Флоры и Триумфа Суллы); они занимали в совокупности 66 дней.

– для театральных представлений. Иногда праздники были приурочены к определенному событию. Так, после завершения второй Дакийской войны император Траян организовал праздничные увеселения, длившиеся 123 дня: они начинались с восходом солнца и продолжались до поздней ночи.

Легко представить, какое разлагающее действие вызывало это нескончаемое праздное времяпрепровождение.

Игры в цирке состояли из забегов лошадей и кулачных боев. При императорах в цирке устраивались парады конницы и пехоты. Ремесло возницы считалось весьма прибыльным, победители состязаний удостаивались денежных призов и подарков. В предвкушении бегов, весьма популярных у римлян, город охватывало волнение. Люди спорили, спешили заключать пари. Иногда обращались к прорицателям и колдунам, надеясь выведать у них, какая из лошадей придет первой.

ГЛАДИАТОРЫ: «НАРОДНЫЙ ПРАЗДНИК СМЕРТИ».

Самым популярным развлечением как плебса, так и богачей, стали гладиаторские бои, пробуждавшие самые низменные, кровожадные эмоции. Еще Юлий Цезарь организовывал массовые, поражающие своим размахом зрелища.

В 46 г. до н. э. он отметил невероятной по пышности церемонией свои победы: финалом церемонии стала травля диких животных и их безжалостное истребление. Кроме того, была организована битва гладиаторов, в которой было «задействовано» 500 пеших воинов, 30 всадников, 20 слонов. Позднее, в память своей дочери Юлии, Цезарь организовал для плебса угощение на 22 тыс. столов; пиршество закончилось схватками гладиаторов и «морским» сражением.

В дальнейшем императоры, словно соревнуясь друг с другом, стремились увеличить число участников подобных побоищ. При императоре Траяне, в 106 г. до н. э., во время увеселений выступало 10 тыс. гладиаторов. Для проведения гладиаторских боев устраивали специальные арены, поражающие своими размерами. Одним из подобных сооружений был знаменитый римский Колизей, возведенный в 70–80-х гг. н. э. при императорах из династии Флавиев. Его монументальность символизировала мощь Империи. В Колизее разыгрывались ристалища гладиаторов.

Как правило, представление открывалось притворным боем. Это была прелюдия к настоящим поединкам. Если кто-то в подобном поединке падал под ударами соперника, то руководитель игр предлагал публике решить его судьбу. Поверженный гладиатор поднимал палец, прося пощады. Если зрители махали платками, ему даровали жизнь. Если показывали большой палец, опушенный книзу, это означало смерть.

Содрогание у цивилизованного человека могли вызвать страшные сцены, которые разыгрывались на арене. Случалось, что дикие звери выступали в роли палачей, на растерзание которым отдавалась жертва. Звери вырывали у несчастного из тела куски мяса. Иногда кровавые зрелища обставлялись как театрализованные действа. Устраивались публичные казни: осужденным предлагалось основательно выучить свою роль. Мужчина в роли Аттиса подвергался на сцене кастрации, а другой, изображавший Муция Сцеволу, легендарного бесстрашного римского героя, держал руку над пламенем, пока она не обугливалась. Один преступник, как когда-то известный разбойник Лавреола, был распят на кресте и отдан на растерзание диким зверям. Философ Сенека так характеризовал подобные зрелища: «…Происходило человекоубийство во всей своей жестокости… Утром людей отдают на растерзание львам и медведям, а в полдень – самим зрителям… Что же, чтоб приятно провести время, пусть убьют еще нескольких. Римляне, неужели вы не чувствуете, что зло падает на голову тех, кто его наблюдает?»

Ярким выражением протеста гладиаторов стало знаменитое восстание Спартака, одной из героических фигур античной истории.

«СЛАДКАЯ ЖИЗНЬ» БОГАЧЕЙ.

Но развлечения бедняков не шли ни в какое сравнение с жизнью римских патрициев, утопавших в роскоши. Светская жизнь в столице обычно начиналась с раннего утра, когда у домов влиятельных богачей, занимавших важные государственные должности, собиралась толпа довольно пестрого люда. Все они искали поддержки, надеялись на подачки, на решение своих проблем, просто уповали на бесплатное угощение. Праздность, безделье стали важнейшей приметой жизни столичной знати.

Известный врач Гален, заметная фигура при императоре Коммоде, так описывает день римлянина:

«Ранним утром каждый делает визиты, потом многие идут на форум послушать судебные прения; еще большая толпа направляется полюбоваться бегом колесниц и пантомимами; многие проводят время в банях за игрой в кости, за пьянством или среди других удовольствий, пока не окажутся вечером на пиру, где развлекаются не музыкой и не серьезными удовольствиями, а предаются оргиям и разврату, засиживаясь часто до следующего дня».

Одной из излюбленных форм времяпрепровождения богачей было посещение бань. Общественные бани в Риме появились еще в III в. до н. э.; это были внушительные сооружения, которые назывались обычно в честь императора. Так, были термы Нерона, Тита, Траяна и других. Были и бани, принадлежавшие частным лицам. Бани служили не только для омовения, но и для всяческих развлечений. Там продавались вино, сладости, парфюмерные изделия. Иногда в банях собиралось одновременно до 3–4 тыс. человек.

Женщины высшего общества также были охотницами до бань. Для них выделялись отдельные помещения и бассейны для купания. Сюжеты, связанные с фривольными ситуациями, возникавшими в банях, присутствуют в эпиграммах Марциала и сатирах Ювенала. Стремясь облагородить нравы, некоторые императоры, например Адриан, запрещали совместное омовение. Но подобный указ нарушался. В конце концов император Гелиогабал издал указ, разрешающий женщинам входить в мужскую баню в любое время.

 

КРИЗИС СЕМЬИ.

приобретали слишком уж вызывающего характера. А ведь в недалеком прошлом супружеские измены сурово карались, а римские женщины представали в исторических эпизодах и легендах как образцы благочестия, целомудрия, патриотизма и преданности семейному очагу.

Все это было в прошлом. Ежегодно в апреле начинался сезон купаний, патриции с женами спешили на воды. Это развлечение гарантировало счастливые возможности для всякого рода любовных авантюр во время плавания на гондолах, завтраков и пикников на природе. Сама атмосфера в Риме была насыщена приторным духом порока

.

Если крепость семьи, ячейки общества, – свидетельство нравственного здоровья государства, то расшатывание семейных уз – отражение общественного неблагополучия. «Восемь мужей в пять лет, – негодует сатирик Ювенал, – вот самая подходящая эпитафия на могилу римской матроны!» «Какую женщину может унизить развод, с тех пор как известные и знатные матроны считают года уже не по консулам, а по числу своих мужей? – свидетельствует философ Сенека. – Они разводятся, чтобы вступить в новый брак, и снова выходят замуж, чтобы опять развестись».

Случались почти анекдотические ситуации. Известный оратор Гортензий был горячим поклонником видного римского политического деятеля Катона младшего. Чтобы закрепить их дружбу. Гортензий вознамерился породниться с Катоном, женившись на его дочери Порции. Но та была замужем за неким Бибулом и имела от него двух детей. Гортензий всерьез просил Бибула «отдать» ему Порцию на время с обязательством вернуть ее, как только она родит ему ребенка. Получив отказ, Гортензий предложил уже Катону одолжить ему жену Марцию, которая была беременна. Катон согласился, составил на всякий случай брачный контракт. Гортензий состоял с Марцией долгие годы в браке и завещал ей внушительное состояние. Как только завершился срок траура Марции по Гортензию, Катон вторично женился на своей бывшей супруге.

 

НРАВЫ ПАЛАТИНСКОГО ХОЛМА.

Гнездом аморальности был императорский дворец, украшение Палатинского холма. Самый дурной пример по части поведения подавали императоры. Особенно «отличались» в этом смысле Калигула и Нерон.

Не случайно колоритные и зловещие фигуры этих властителей, а главное, нравственные проблемы, связанные с их правлением, нашли широкое отражение в литературе и искусстве. Показательна в этом смысле пьеса «Калигула» (1945) выдающегося французского писателя лауреата Нобелевской премии Альбера Камю (1913–1960). Драматург в духе философии экзистенциализма показывает, как безграничная свобода и вседозволенность ведет к перерождению личности Калигулы, который превращается в тирана и палача, губителя своих сограждан.

 

Не отставали от мужей и такие императорские жены, как Мессалина, Агриппина, Сабина Поппея , которые были «задействованы» в дворцовых интригах и заговорах и не гнушались при этом никакими средствами. Мессалина, третья жена императора Клавдия, настолько не знала удержу в своих порочных склонностях, что ее имя приобрело нарицательный смысл. Последняя, четвертая жена Клавдия, Агриппина, женщина коварная, властолюбивая и хитрая, чтобы расчистить дорогу к трону для своего сына Нерона, инициировала отравление мужа. Впоследствии она была убита по приказанию сына, ради которого пошла на преступление.

3. Особенности литературного процесса.

ПИСАТЕЛИ И ВЛАСТЬ.

Императоры после Августа продолжали ревностно наблюдать за положением дел в литературе, стремились «приручить» поэтов, философов, историков, сделать их верными режиму. Влиятельные роли играли при дворе философ Сенека и прозаик Петроний, но в конце концов пали жертвами Нерона. Сами императоры были неравнодушны к литературе. Клавдий, например, известен увлечением греческим языком, сочинением исторических трудов. Нерон, горячий поклонник искусства, меломан, преклонялся перед всем греческим. Император Марк Аврелий (II в. до н. э.) сочетал завоевательные походы с занятиями философией; он автор известного труда «Наедине с собой». Страстным эллинофилом был император Адриан.

Всеобщее увлечение литературой не носило серьезного характера. Богачи «баловались» стихами, утоляя свои честолюбивые амбиции. Появилось большое число дилетантов. Императоры, особенно Нерон, поощряли публичные чтения поэтов, историков, литераторов. При этом лектор, прочитав длинный пассаж, обращался к толпе, спрашивал, следует ли ему продолжать чтение. Слушателям вменялось в обязанность кричать: «Продолжайте, продолжайте!». В заключение происходил целый ритуал выражения одобрения или восторга. С конца I века н. э. публичные чтения стали пользоваться все меньшим успехом. Напрасно наиболее «просвещенные» императоры ратовали в пользу чтений; люди на них откровенно скучали, а загнать их туда силой было невозможно. Сатирик Ювенал по этому поводу выразился прямо: «Нет такой пустыни, которая была бы утомительнее, чем Рим в сезон чтений».

Вместе с тем императоры проявляли нетерпимость к любому проявлению инакомыслия. Калигула, человек психически неуравновешенный, считал вредными сочинения Гомера, Вергилия, Тита Ливия. При императоре Тиберии, отличавшемся жестокостью и подозрительностью, был издан закон «Об оскорблении величества». Он использовался как своеобразная форма цензуры. Когда баснописец Федр имел неосторожность критически отозваться о временщике богаче Сеяне, тот начал преследовать поэта.

ЛУКАН.

–65 гг. н. э.). Племянник Сенеки, он родился в Испании, жил в Риме, где поначалу входил в окружение Нерона. Но в дальнейшем отношения испортились: император завидовал поэтическому таланту Лукана. Но, главное, Лукан стал все откровеннее проявлять оппозиционность к деспотическому режиму. Он оказался среди участников раскрытого антинероновского заговора Пизона и, получив приказ императора, должен был покончить жизнь самоубийством.

Лукан был крупнейшим после Вергилия поэтом эпического склада. Он – автор поэмы «Фарсалия» (Pharsalia), другое название: «О гражданской войне» (De hello civili), построенной на историческом материале. Тема поэмы, состоящей из 10 книг, – война между Цезарем и Помпеем. Поэма открывается описанием перехода Цезаря через Рубикон и завершается пребыванием полководца в Египте. Название поэмы «Фарсалия» восходит к городу Фарсалы, где 48 г. до н. э. Цезарь одержал решающую победу над Помпеем. В отличие от «Энеиды», в поэме Лукана, оставшейся неоконченной, освещаются конкретные исторические события недавнего прошлого. Мифологический элемент отсутствует. Сопоставляя Помпея и Цезаря, Лукан дает последнему такую характеристику:

взгляды, что звучит как скрытый протест против деспотии режима Нерона.

«СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК»: ПРОБЛЕМАТИКА, ЖАНРЫ, СТИЛЬ.

Гнетущая политическая, общественная атмосфера, особенно при императорах от Тиберия до Нерона, наложила свой отпечаток на литературу. Разлитый в воздухе моральный гнет отражается во многих произведениях, созданных в первые десятилетия императорского режима.

С одной стороны, послеавгустовская эпоха не случайно названа «серебряным веком» в отличие от «золотого». Литераторы «серебряного века», достаточно крупные, самобытные, в мастерстве, масштабности, глубине поставленных проблем уступают своим предшественникам, таким, как Вергилий, Гораций и Овидий.

С другой стороны художники слова в I в. до н. э. характеризуются своими несомненными достижениями и своеобразием.

, писатели уже в меньшей степени зависимы от греческого влияния , развивают римские самобытные художественные формы. Они опираются не только на творения эллинов, но и на опыт своих предшественников – римских мастеров от Плавта, Теренция, Цицерона до Вергилия. Значимым фактором стал приход в литературу людей из провинции (Сенека, Лукан, Квинтилиан, Марциал, Апулей).

Во-вторых «серебряного века» политическая проблематика отходит на второй план. Теперь, в отличие от эпохи Республики, вмешательство в политическую борьбу было чревато для писателей самыми огорчительными последствиями. Если и было позволительно кого-то изобличать, то, как правило, усопших императоров, устраненных в результате заговоров или политических убийств. Те, кто после них взошли на трон, зачастую начинали с очернения своих предшественников, на которых сваливались все просчеты и неудачи. Так, Сенека, приближенный Нерона, в своей сатире «Отыквление» зло высмеивал покойного императора Клавдия.

В-третьих, возросло внимание писателей к проблемам этики , к поведению человека, которое рассматривалось сквозь призму , столь популярной в императорском Риме. И это было закономерно. Гражданин, даже самый авторитетный и состоятельный, ощущал непрочность своего положения, непредсказуемость судьбы. Никто не был застрахован от того, что он не окажется очередной жертвой произвола или коварства и каприза императора…

В-четвертых, в литературе получил развитие риторический стиль , появилось пристрастие к пафосу, внешнему блеску, патетике при сравнительно неглубоком содержании. Художественная проза приобретала ритмичность, сближалась с поэзией, ее стиль становился красочным, пышным. Характерными для «серебряного века» становятся жанры мифологической поэмы и трагедии.

В-пятых, в литературе усилился интерес к быту, к частной жизни отдельного человека , который все более внутренне отдалялся от государственных и общественных дел. Углубляется искусство психологической характеристики и портрета: яркий пример тому – Тримальхион у Петрония. Появляются крупные прозаические произведения (такие, как «Сатирикон» Петрония, а позднее «Золотой осел» Апулея), насыщенные бытовыми деталями и подробностями, дающие весьма неприглядную картину жизни Империи, пораженной нравственным кризисом.

4. Тацит

В ранний период Империи продолжает развиваться и . К замечательным именам историков Саллюстия, Тита Ливия, Светония добавляется еще одно – Корнелия Тацита всадников и получил прекрасное образование. Его учителем был , теоретик ораторского искусства, педагог, автор известного произведения «Воспитание оратора».

Биография Тацита – пример того, когда из-под крыла прекрасного учителя выходит еще более знаменитый ученик. (Нам уже приходилось отмечать подобное обстоятельство в жизни знаменитых людей: Александра Македонского воспитывал Аристотель, Аристотеля – Платон, Платон – ученик Сократа.)

Тацит занимал высокие должности в государственной иерархии, был консулом, а при императоре Траяне – наместником провинции Африка. Тацит создал («De vita et moribus Julii Agricolae») своего славного зятя Юлия Агриколы (40–93 гг. н. э.), полководца, завоевателя Британии. Тацит представил Агриколу мужественным воином, образцовым наместником, носителем римских добродетелей. Богатый жизненный опыт позволил Тациту воочию познакомиться с самим механизмом власти в Риме. Личные впечатления и наблюдения, помноженные на аналитический талант историка и писательское искусство, позволили ему создать сочинения, ставшие всемирно знаменитыми; прежде всего, два фундаментальных труда: «Анналы» («Annales») и «История» («Historiae»)«божественного Августа» до бесславного падения Нерона. Во втором (из 5 книг) – время от 69 г., смут, начавшихся после Нерона, до 96 г., смерти императора Домициана.

В своих сочинениях Тацит предстает как патриций староримского закала, ненавидящий деспотию и произвол. И хотя он декларирует свое художественное кредо – писать, следуя собственной знаменитой формуле: «без гнева и ненависти» (sine ira et studio), за его внешне объективной, холодноватой манерой ощущается трудно скрываемое презрение к преступникам на троне, таким, как Калигула и особенно Нерон, которые запятнали себя кровавыми беззакониями. Явно выражая неодобрение многим сторонам императорской власти, Тацит вместе с тем дает понять, что время Республики безвозвратно ушло.

Повествование у Тацита плотно насыщено яркими деталями, подробностями, зарисовками, относящимися к быту верхов, к нравам Палатинского холма. Перед нами развертывается бесконечная череда насилий и убийств, заговоров, интриг, «подковерной» борьбы и вырывающейся на поверхность схватки за власть, столкновений честолюбий, коварства и безрассудства. И все же Тацит не склонен пользоваться одними лишь мрачными красками: «Время это вовсе не было лишено людей добродетельных и оставило нам также хорошие примеры. Были матери, которые сопровождали своих детей, вынужденных бежать из Рима; жены, следовавшие за своими мужьями в изгнание; друзья и близкие, не отступившиеся от опальных; зятья, сохранившие верность попавшему в беду тестю; рабы, чью преданность не могли сломить и пытки; мужи, сносившие несчастья, стойко встречавшие смерть и уходившие из жизни, как прославленные герои древности».

– образец стиля Тацита, предельно четкого и емкого по мыслям и фактуре. Он избегает внешней красивости, риторических эффектов, но факты, изобильно насыщающие его текст, придают чтению Тацита неизменную увлекательность. За внешне спокойным, чуть ли не бесстрастным повествовательным тоном постоянно ощущается внутренний драматический пульс.

Тацит – мастер исторического портрета. Как живые встают со страниц его сочинений многогранные, колоритные фигуры римской истории начала I в. н. э.: хитроумная расчетливая Ливия, жена Августа; бесстыдная Мессалина; странноватый Клавдий; Нерон, с годами обнажающий худшие черты извращенной натуры; тонкий философ и искусный царедворец Сенека; несчастная Октавия; беспощадный приспешник Нерона Тигеллин. – старый добрый Рим. А также те правители и государственные мужи, которые в эпоху позорного бесчестья сумели сохранить добродетель. Таков его родственник Юлий Агрикола. Живописен и точен Тацит в описании массовых сцен, значительных событий: среди них картина знаменитого пожара Рима в 64 г., который, по слухам, был учинен Нероном.

Карла Брюллова (1790–1852) «Последний день Помпеи» (1830–1833), отмеченной глубоким драматизмом образов, ставшей вехой в развитии русской живописи. Чтобы передать атмосферу и колорит Рима, Брюллов около 10 лет прожил в Италии. Начатые в 1748 году раскопки Помпеи (до настояшего времени открыто около 1/5 города) позволили обнаружить богатейший пласт римской материальной культуры.

 

Писатель мирового масштаба, Тацит оставил сочинения, сочетающие эстетическую значимость и познавательную ценность. Они – уникальные свидетельства жизни императорского Рима в послеавгустовские десятилетия.

Вот образец тацитовской характеристики Поппеи Сабины, ставшей женой Нерона, воплотившей в себе худшие стороны нравов Палатинского холма: «У этой женщины было все, кроме честной души; именно мать ее, превосходившая красотой всех женщин, дала ей вместе со славой и красоту; богатства ее были достаточны для блеска рода; речь ее была ласкова, и ум был лишен бойкости. Она старалась иметь скромный вид и в то же время распутничала. Редко показывалась на публике и то с полузакрытым лицом для того, чтобы не насыщать обращенных на нее взоров, или потому, что так ей шло лучше. Репутации она никогда не щадила, не делала различия между мужьями и любовниками и не подчиняясь ни своим, ни чужим привязанностям: откуда ожидалась выгода, туда и несла свое сладострастие. Таким образом, ее, в то время когда она была замужем за римским всадником Руфием Криспином, от которого родила сына, соблазнил Отон – как молодостью и роскошью, так и тем, что он считался пользующимся самою горячею дружбою Нерона. И нимало не медля, вслед за прелюбодеянием, они сочетались браком». Отон намеренно похвалялся перед Нероном прелестями своей жены, что распалило зависть императора, который развел Поппею со своим другом и женился на ней. Поппея была причастна к убийству матери Нерона Агриппины, а также ссылке и затем казни его бывшей жены Октавии. Поппея погибла от удара ногой, который нанес ей Нерон.

Сюжеты и характеры, запечатленные Тацитом, оказались бесценными источниками, на которые опирались в своих исторических сюжетах писатели более поздних эпох. Они послужили документальной основой для трагедий Корнеля («Отон») и Расина («Британик») . В эпоху Просвещения Тацит воспринимался как обличитель венценосного деспотизма. Французский поэт Мари Жозеф Шенье писал: «Имя Тацита заставляет тиранов бледнеть». «Бичом тиранов», «великим сатирическим писателем» называл его и , который внимательно штудировал римского историка в пору написания народной трагедии «Борис Годунов». Тогда, в 1825 г., находясь в Михайловском, Пушкин пишет небольшую работу «Замечания на «Анналы» Тацита» . что Тацит был в числе факторов, сыгравших свою роль в формировании исторической методологии Пушкина.

ПЕРИОДИЗАЦИЯ ЛИТЕРАТУРЫ «СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА».

В истории литературы «серебряного века» выделяются два этапа.

Первый этап охватывает время от смерти Августа до убийства Нерона, когда у власти находились родственники Августа, императоры, принадлежавшие к линии Юлиев и Клавдиев: Тиберий (14–37); Калигула (37–41); Клавдий (41–54); Нерон (54–68). Все четыре названных императора (включая, видимо, и Тиберия) были устранены насильственным способом. В это время творили , Петроний, Лукан, Федр.

.

Второй этап – хотя положение писателей оставалось нелегким. В это время наиболее значительными фигурами в Марциал, Ювенал, Тацит.