Гиленсон Б.А.: Античная литература. Древняя Греция. Книга 1
Глава II. Героический эпос.

Глава II.

ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС

1. Миф о Троянской войне. 2. Под стенами Трои: композиция и сюжет «Илиады. 3. Возвращение на Итаку: композиция и сюжет «Одиссеи» 4. Система образов в поэмах. 5. Поэтика гомеровского эпоса. 6. Гомеровская Греция. 7. Гомеровский вопрос. 8. Русский Гомер.

Для многих поколений вхождение в античность началось и, похоже, неизменно будет начинаться с гомеровских поэм «Илиада» и «Одиссея». Это первые художественные памятники античности, которые нам известны. Герои поэм давно стали хрестоматийными, близкими нам людьми, нашими духовными спутниками. Их создатель для эллинов был фигурой почти мифической, предметом гордости, олицетворением мудрости и художественного совершенства. Когда греки говорили «поэт», было очевидно, что имелся в виду Гомер. Он вызывал поклонение как бог «Илиада» и «Одиссея» были для греков чем-то вроде Библии. С Гомера начиналось образование в античности; им же оно и завершалось. Философ Дион Хризостом («Златоуст») так отозвался, имея в виду поистине неисчерпаемость великих поэм: «Гомер каждому: и мужу, и юноше, и старцу — дает ровно столько, сколько каждый из них в состоянии взять». Великий философ Платон выразился лаконично: «... Этому поэту Греция обязана своим духовным развитием». Александр Македонский после разгрома Персидского царства завладел огромными сокровищами, среди которых был богатый ларец. В нем великий полководец держал рукопись «Илиады», с которой никогда не расставался. Каждый день он приобщался к ней перед сном, это было его любимое произведение, настольная книга. Из 470 литературных папирусов, обнаруженных в Египте в 1919 г 270 включали в себя отрывки из поэм Гомера. Ф

I. Миф о Троянской войне

«Илиада», состоящая из 15 693 стихов, разделена на 24 песни. Поэма начинается строками, которые буквально отпечатались в памяти каждого культурного человека:

Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына.
Грозный, который ахсянам тысячи бедствий содеял..

С первых строк поэт переносит читателя под стены осажденной греками Трои (Илиона). Последующие непосредственные события в «Илиаде» будут охватывать, примерно, пятьдесят дней заключительного, десятого, года осады этого города. О том же, что предшествовало «гневу Ахиллеса», в «Илиаде», также в «Одиссее» рассеяны лишь намеки. В чем же причины это долгой кровопролитной войны?

Они изложены в одном из мифов, входящих в цикл, относящийся к Троянской войне, к судьбам его участников. Троянская война — одно из центральных событий эллинской мифологии. В поэме обнаруживаются отдельные детали, относящиеся к мифу о ее возникновении. Этот миф, как можно полагать, должен был быть хорошо знаком слушателям и читателям поэмы. Он сводится к следующему.

Боги Зевс и Посейдон завели спор о любви богини моря Фетиды, дочери морского бога Нерея. Обитавшая на дне моря Фетида обладала даром провидения. Богиня правосудия Фемида, вмешавшись в спор, предсказала, что у Фетиды родится сын, который превзойдет силой собственного отца. Чтобы обезопасить себя от подобного возможного соперника, боги решили выдать Фетиду замуж за простого смертного, Пелея. На свадьбу Фетиды и Пелея, происходившую в пещере кентавра Хирона, мудрого и образованного, искусного врачевателя, собрались все олимпийские боги и преподнесли новобрачным щедрые подарки. При этом на пир не была приглашена богиня раздора Эрида, дочь богини ночи Никты и сестра Ареса. Уязвленная подобным пренебрежением, она решила отплатить богам весьма изощренным способом. Эрида бросила на пиршественный стол золотое яблоко с надписью: «Прекраснейшей». С тех пор оно стало называться «яблоком раздора». О том, кому яблоко должно принадлежать, заспорили три богини: Гера, Афина и Афродита, не столько, конечно, из желания иметь дорогую вещь, сколько из женского тщеславия. Даже Зевс, видимо, не желая ни с кем из них портить отношения, отказался быть в этом вопросе судьей. Он направил Гермеса в окрестности Трои, где среди пастухов на склоне горы Ида находился красавец Парис, сын троянского царя Приама и его жены Гекубы. Согласно прорицанию, Парису было уготовано стать виновником гибели Трои. Чтобы избежать этой участи, Приам повелел отнести Париса в лесную чащу и оставить его там. Но сын Приама не погиб, его вскормила медведица. Когда Гермес, явившийся к Парису, попросил его решить судьбу яблока, тот был смущен. Поспешившие к нему три соперничающие богини убеждали юношу отдать предпочтение каждой из них. При этом они сулили ему завидные дары: Гера обещала власть на всей Азией; Афина — воинскую славу и победы; Афродита — любовь красивейшей из смертных женщин. Практически, без колебаний Парис отдал яблоко Афродите. С тех пор он стал любимцем Афродиты, а Гера и Афина, как мы убедимся на целом ряде эпизодов «Илиады», возненавидели Трою и троянцев.

Этой прекраснейшей женщиной была Елена, жена спартанского царя Менелая, в гости к которому прибыл Парис. Менелай радушно принял юношу, устроил в его честь пир. Увидев Елену, Парис влюбился в нее. Но и та, в свою очередь, была поражена красотой пришельца, облаченного в роскошные восточные одежды. Решающую роль сыграла Афродита, пробудившая в Елене любовь к Парису. Уехав на Крит, Менелай просил жену позаботиться о госте. Парис отплатил ему черной неблагодарностью. Воспользовавшись отсутствием мужа, он увез в Трою Елену, которая была бессильна бороться с охватившей ее страстью. И одновременно захватил сокровища Менелая.

Царь Спарты воспринял это не только как личное оскорбление, но и как вызов всей Греции. Ведь Елена была ее национальным достоянием, а ее красота — предметом всеобщей гордости. Менелай собирает вождей греческих племен и отправляется в поход против Илиона. Предводителем войска назначен брат Менелая Агамемнон, царь Аргоса, принадлежащий к роду Атридов, над которым, как будет показано позднее, тяготеет проклятие. В рядах ахейских воинов находятся также Одиссей, царь острова Итак, мужественный воин Диомед, храбрец Аякс, обладатель волшебных стрел Филоктет, старец Нестор.

Самым отважным был уже упоминавшийся юный Ахилл, царь племени мирмидонцев, сын Фетиды и Пелея. При рождении ему была определена долгая и счастливая жизнь, если он не будет принимать участия в войне, и краткая, блестящая, если станет сражаться. Надеясь избежать судьбы, Фетида выкупала сына в водах подземной реки Стикс, сделав все его тело неуязвимым. Исключением была его пятка, за которую она держала младенца; отсюда и выражение «ахиллесова пята». Когда набиралось войско под Трою, мать пыталась укрыть Ахилла, уберечь его от участия в походе. Она спрятала его, облачив в женскую одежду, но Ахилл выдал себя и оказался в греческом войске, составившем, согласно преданию, более ста тысяч человек и более тысячи кораблей. Войско отплыло из гавани Авлида и высадилось вблизи Трои. Требование выдать Елену в обмен на снятие осады было отклонено. Война затянулась. Самые главные события произошли в последний, десятый год.

ИСТОРИКО-ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ РЕАЛИИ.

Знакомство с текстом «Илиады» убеждает, что элементы сказочные, фантастические «сосуществуют» в ней с реалистическими деталями и картинами. Географические реалии, относящиеся к Греции II тысячелетия до н. э., позволяют считать, что древний Илион был расположен на малоазийском полуострове, на берегу Геллеспонта. Это был важный стратегический пункт перед входом в Босфор, за который не утихала длительная борьба. Позднейшие разыскания и раскопки с большой достоверностью убеждают, что поэма имеет реальную историческую основу: греческие племена, переплывавшие Эгейское море, колонизировавшие берега Малой Азии, видимо, сталкивались с местными племенами, оказывавшими им сопротивление. Борьба вокруг гомеровской Трои, запечатленная в «Илиаде», — своеобразный отзвук сражений, происходивших на малоазийском побережье.

2. Под стенами Трои. Композиция и сюжет «Илиады»

ГНЕВ АХИЛЛА. ЗАВЯЗКА СОБЫТИЙ.

«зачину» поэмы. Чем же был вызван гнев Ахилла? Как выяснилось, дележом военной добычи. Предводитель войска Агамемнон оскорбил жреца бога Аполлона, старика Хриса, взяв в плен его дочь Хрисеиду. Он отказался вернуть ее, несмотря на богатый выкуп, ему предложенный. Хрис обратился к Аполлону, и тот, разгневанный, наслал на лагерь ахейцев моровую язву. После этого Агамемнон умилостивил Аполлона, вернул Хрисеиду ее отцу, но решил на правах военачальника компенсировать урон, отняв У Ахилла его пленницу Брисеиду. Самолюбивый Ахилл бурно на >го отреагировал, воспылав гневом и обидой. Ведь военная добыча, а Брисеида была таковой, являлась признанием боевых подвигов воина. Отнять ее значило воина обесчестить. Ахилл упрекает Агамемнона в том, что тот и так забирает лучшую добычу. Теперь же он лишает Ахилла его законной доли. Ахилл решает наказать ахейцев тем, что покидает их войско и отказывается в дальнейшем участвовать в сражениях. Последующие события в поэме — наглядное свидетельство того, к каким тяжким последствиям привел поступок Ахил;

КОМПОЗИЦИЯ ПОЭМЫ: ДВУПЛАНОВОСТЬ.

Особенность композиции обеих поэм — их двуплановость. Действие происходит, с одной стороны, под стенами Трои, где сражаются ахейские и троянские герои. С другой стороны, читатель переносится на гору Олимп, откуда всемогущие боги наблюдают за боевыми действиями. Так, Ахилл просит мать Фетиду воздействовать на Зевса, чтобы тот наказал греков (ахейцев) за нанесенное ему оскорбление. Зевс обещает помочь Ахиллу, дать троянцам военный перевес. В дальнейшем мы увидим, что часть богов сочувствуют троянцам, например, «сребролукий» Аполлон и, естественно, богиня любви Афродита, получившая столь лестное признание от Париса. На стороне же ахейцев жена Зевса Гера, а также мудрая воительница Афина. Зевс же, в целом, занимает нейтральную позицию.

ЭПИЗОД С ФЕРСИТОМ.

После ухода Ахилла Агамемнону снится сон о скорой победе. Он решает проверить боеспособность своего войска и предлагает ему возвратиться домой. Уставшие от долгой осады воины беспорядочно устремляются к кораблям. С большим трудом вождям удается их остановить. Здесь выделяется знаменитый эпизод с воином Ферситом, хромоногим, безобразным и болтливым, чья внешность дана нарочито негативно; он злобно обличает вождей за их корыстолюбие. Однако воины не поддерживают Ферсита. Кстати, его имя может быть переведено как «наглец». Крепко побив «по хребту и плечам» палкой этого «ругателя буйного», Одиссей заставляет Ферсита замолчать. А войско возвращается на прежние позиции.

ПОЕДИНКИ ГЕРОЕВ

Последующие боевые действия происходят в отсутствие Ахилла, удалившегося от ратных дел.

Хотя Зевс обещает содействие троянцам, поначалу успех склоняется на сторону ахейцев. Песни с 3-й по 7-ю представляют описание сражений и единоборств воинов, ахейцев и троянцев. В 3-й песне перед нами главные виновники войны: Менелай, Елена, красавец Парис. Последний выходит на поединок с храбрейшим из ахейских воинов, Менелаем, но, увидев пышущего гневом оскорбленного мужа Елены, трусит. Гектор, лучший воин в Трое, главный защитник города, упрекает Париса в слабости, заставляет вернуться на поле боя. Условия их поединка таковы: Елена останется за победителем, что будет означать конец войны. Это наполняет радостью оба народа, которые жаждут «почить наконец от трудов изнурительной брани».

Когда Менелай и Парис сходятся, то первый близок к победе, но Афродита, покровительствующая Парису, окутывает его, ниспровергнутого на землю, облаком и уносит с поля боя. Менелай в неистовстве ищет исчезнувшего соперника. Агамемнон утверждает, что он — победитель, что война окончена. Устанавливается перемирие. Но богиням Гере и Афине мало того, что война завершится. Им хотелось бы наказать троянцев, разрушить Трою. Афина подстрекает троянца Пандара выпустить стрелу, которая ранит Менелая, что приводит к нарушению перемирия и возобновлению боевых столкновений.

ГЕКТОР ПРОЩАНИЕ С АНДРОМАХОЙ.

Ахилла. Между тем, вся тяжесть по защите Трои ложится на плечи сына Приама Гектора. С ним сопряжен целый ряд глубоко волнующих эпизодов; среди них «хрестоматийная» сцена прощания Гектора с его женой Андромахой. У городской стены он встречает ее вместе с кормилицей и маленьким сыном Астианаксом. Малыш пугается, увидев развевающийся веер на шлеме Гектора. Андромаха поспешила сюда, получив известие о наступлении греков, она умоляет Гектора беречь себя.

Гектор, ты все мне теперь и отец, и любезная матерь,
Ты и брат мой единственный, ты и супруг мой прекрасный!

Она напоминает о том, какая горестная участь ожидает ее и сына в случае его гибели. Гектор все это понимает. Знает он и о том, что Троя обречена. Но всего превыше для Гектора — долг перед народом и своим городом.

Стыд мне пред каждым троянцем и длинноодежной троянкой,

Сцена прощания Гектора с Андромахой у Скейских ворот — классика мировой литературы. Она — яркий пример того, в чем общечеловеческий смысл шедевров словесного искусства. Сколько миллионов женщин с тех пор, матерей и жен, расставались с мужьями и сыновьями, уходившими на войну! Сколько из них видели родные лица в последний раз и на разных языках повторяли, наверное, слова, столь похожие на те, что произносила гомеровская Андромаха!

Тем временем ночью к Ахиллу, угнетенному добровольным бездействием, является депутация, в которой — Аякс, хитроумный Одиссей (Улисс) и старец Феникс, воспитывавший Ахилла с младенчества. Ахилл встречает их в шатре, рядом с другом Патроклом; он пробует заглушить душевную боль игрой на лире. Посланцы умоляют его вернуться на поле боя, обещают от имени Агамемнона щедрые дары, возвращение Брисеиды, выкуп, всяческие почести. Агамемнон готов отдать в жены Ахиллу свою дочь Ифигению с огромным приданым. Но Ахилл, движимый самолюбием, а не голосом разума, отклоняет их просьбу. У него нет веры Агамемнону, однажды его оскорбившему и обманувшему. Делегация уходит ни с чем.

ГИБЕЛЬ ПАТРОКЛА.

Лишь в 11-й песне реализуется обещание Зевса помогать троянцам, которые ведут наступление, захватывают часть греческих укреплений, Гектор грозит спалить их флот. Тогда Ахилл откликается на просьбу своего ближайшего друга Патрокла и как начальник разрешает ему вместе с дружиной вступить в бой. Ахилл позволяет другу надеть свои доспехи, вызывающие страх у троянцев. Увидев Патрокла, решив, что перед ними сам Ахилл, троянцы начинают отступать. Против Патрокла выходит троянец Сарпедон, сын Зевса. Верховный Олимпиец колеблется, хочет спасти Сарпедона, но Гера, исполненная недобрых чувств, настаивает на том, чтобы свершилась судьба. Патрокл повергает Сарпедона наземь и устремляется к стенам Трои, не слыша грозного оклика Аполлона, напоминающего о том, что город не будет взят ни им, ни Ахиллом. Против Патрокла выходит Гектор, которому помогает Аполлон. Он ударяет по плечам Патрокла, и тот роняет щит, копье и шлем. Гектор убивает Патрокла и стаскивает с него доспехи Ахилла, надевает их на себя. Умирающий Патрокл предрекает, что Гектор падет от руки Ахилла.

«нечистого пепла», признаваясь тем самым, что из-за его упрямого неразумия погиб друг Отсюда пошло выражение «посыпать голову пеплом». Даже богиня Фетида, услышав плач Ахилла, выходит из морских недр и пробует утешить сына. Ахилл рвется в бой, но у него нет доспехов, ими владеет Гектор.

Теперь он отрешается от своего гнева, примиряется с Агамемноном и жаждет лишь одного — отомстить за Патрокла. Фетида отправляется к богу кузнечного дела Гефесту, который за ночь выковывает ему новые доспехи и огромный щит. На нем множество украшений и изображений, о чем специально пойдет речь. Теперь Ахилл может вступить в бой. Он признает, что «Зевс и Судьба его ослепили», но сам он невиновен. Ему возвращена пленница Брисеида, богатые дары внесены в его шатер. Но у Ахилла одно желание — мстить за Патрокла.

МЕСТЬ АХИЛЛЕСА. ПОЕДИНОК С ГЕКТОРОМ.

Разгорается кроопролитное сражение, описанное в главах XX и XXI. В нем участвуют даже боги. Зевс разрешает богам сражаться за тех, кто им мил. Афина бьется с Аресом, Гера — с Артемидой. Посейдон желает сойтись с Аполлоном, но тот останавливает его словами о том, что богам негоже воевать из-за смертных людей.

Но основное внимание сосредоточено на Ахилле: он страшен в гневе, преследует троянцев, безжалостно их истребляет Их трупы загромождают русло реки Ксанф, которая наполняется кровью, выходит из берегов. Оставшиеся в живых троянцы укрываются за стенами города. Один Гектор, несмотря на увещевания отца и матери, остается на поле боя.

Грозен как бог Энналий, сверкающий шлемом по сече:
Ясень отцов пелионских на правом плече колебал он
Страшный: вокруг его медь ослепительным светом сияла...

Трижды обегают они вокруг городской стены. Зевс на Олимпе решает судьбу поединка. У него возникает желание спасти Гектора, но все же он полагается на судьбу: бросает жребий соперников на весы. Жребий Гектора «тяжкий к Аиду упал». Аполлон, повинуясь знаку Зевса, оставляет Гектора. Аполлон говорит Ахиллу, что, победив Гектора, он снимет с него доспехи, но тела не тронет; он просит Ахилла дать такое же обещание. Но Ахилл в ярости, грозит растерзать Гектора и напиться его крови. Копье Гектора отскакивает от непробиваемого щита Ахилла, который копьем поражает соперника в горло. Гектор умирает, но и Ахиллу, Гектором предречена скорая гибель. Ахилл привязывает тело Гектора к колеснице и волочит вокруг Трои; это происходит на глазах у Андромахи, Приама, всех оцепеневших от ужаса троянцев. Затем увозит в лагерь труп врага в качестве трофея, подвергнув его поруганию, подгоняя лошадей ударами бича.

Ночью в палатку к Ахиллу приходит старец Приам. Убитый горем, он умоляет отдать тело сына. Гомер находит несравненную по выразительности деталь.

В ноги упав, обымает колена и руки целует,
Страшные руки, детей у него погубившие многих.

И Ахилл, еще недавно дышавший яростью, не в силах сдержать слез. Оба плачут: Ахилл — о Патрокле, Приам — о Гекторе. Ахилл вспоминает своего отца, он поднимает Приама с земли. Приняв выкуп, он отдает ему тело сына.

«Ахилл» так воспроизводится эта сцена:

О Приам, ты пред Ахиллом
Здесь во прах главу склонял,
Здесь молил о сыне милом,
Здесь несчастный, ты лобзал

В Трое Гектора оплакивают девять дней, а на десятый сжигают на погребальном костре, прах же собирают в золотой сосуд. Завершающая строка «Илиады»:

Так погребали они конеборного Гектора тело.

О заключительных событиях троянской войны, о гибели Ахиллеса от стрелы Париса, о деревянном коне, о падении города в «Илиаде» не говорится. Но считается, что читатели знают об этом, исходя из широко распространенных мифов и сказаний.

3. Возвращение на Итаку. Композиция и сюжет "Одиссеи"

«Одиссея», как и «Илиада», разделена на 24 песни. Ее объем немного меньший — 12 ПО стихов. «Одиссея», как и «Илиада», начинается «хрестоматийными» строками, в которых задается тема, укладывается общий характер поэмы:

Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который,
Странствуя долго со дня, как святой Илион был разрушен,
Многих людей города посетил и обычаи видел,
Много и сердцем скорбел на морях, о спасенье заботясь

«ОДИССЕЯ»: ОТЛИЧИЕ ОТ «ИЛИАДЫ».

Это поэма о длившихся десять лет странствиях Одиссея, о его многокрасочных приключениях и о счастливом, в итоге, возвращении на родной остров Итаку. Если в «Илиаде» преобладают батальные сцены, описываются героические деяния, подвиги на поле брани, то в «Одиссее» меняется общая тональность. В ней на первом плане — сказочно-приключенческая проблематика.

Композиция «Одиссеи» сложнее по сравнению с первой гомеровской поэмой. Если в «Илиаде» события даны в их хронологической, линейной последовательности то в «Одиссее» она нарушена, используются экскурсы в прошлое, т. е. прием ретроспекции (песни 9—12); перекрещиваются несколько сюжетных линий, а непосредственное действие, как и в «Илиаде», длится всего около 40 дней, т. е. обнимает заключительный этап странствий Одиссея. Кроме того, оно происходит в разных местах.

Исходная ситуация такова. Прошло уже десять лет после падения Трои, участники войны вернулись на родину, только Одиссей все еще не может попасть домой, ибо многострадального героя в течение семи лет задерживает на острове Огигия влюбленная в него нимфа Калипсо. Таким образом, прошло целых двадцать лет, как Одиссей покинул родной остров.

«Зачин» поэмы — сцена на Олимпе, где боги решают судьбу Одиссея. Богиня Афина, побывавшая на родине Одиссея Итаке, наблюдает бесчинства женихов, домогающихся Пенелопы, жены Одиссея, которую считают вдовой, расхищающих одиссеево имущество. Афина предлагает послать Гермеса к нимфе Калипсо и поручить ему «наш приговор сообщить, что срок наступил возвратиться в землю свою Одиссею, в бедах постоянному». Во 2-й песне действие переносится на Итаку, где, вопреки наглости и настойчивости женихов, Пенелопа хранит верность мужу, несмотря на его 20-летнее отсутствие. Она всячески демонстрирует свое презрение к женихам, которые проводят время в пирах, развлекаются с рабынями. С помощью всякого рода хитростей Пенелопа оттягивает брак с претендентами на ее руку Богиня Афина в мужском облике Ментора, сына Алкима, является к сыну Одиссея Телемаху и советует ему, снарядив корабль, отплыть на поиски отца. Женихи же должны еще год ждать от него известий. Телемах проводит народное собрание, но женихи, в первую очередь их заводила Антиной, обвиняют Телемаха, «необузданного, гордоречивого», и его мать, Пенелопу, в тайных против них умыслах. Они не дают ему корабля, но богиня приходит к нему на помощь. Найдя на Итаке лучший корабль, отправляет его в путь. Сначала Телемах приплывает в Пилос к вещему старцу, «великой славе ахеян», Нестору Он самый старший и мудрый в греческом войске, обложившем Трою. Ему посчастливилось благополучно вернуться в родной Пил ос, где он долго царствовал. Его имя, как старейшины рода или социальной группы, стало нарицательным. (В «Горе от ума» Грибоедова говорится: «Тот Нестор негодяев знатных...») Нестор рассказывает Телемаху о возвращении греков из-под Трои, о гибели Агамемнона от руки своей жены Клитемнестры. Телемаху удается побывать в Спарте у Менелая и Елены. Менелай рассказывает о своих странствиях, о том, что встреченный им вещий старец Протей сказал ему:

... Лаэртов божественный сын, обладатель Итаки.
Видел я на острове льющего слезы обильно
В светлом жилище Калипсо, богини богинь, произвольно

Нет корабля, ни людей мореходных, с которыми мог бы
Он безопасно пройти, по хребту многоводного моря.

Это дает сыну надежду на возвращение отца. Несмотря на намерение женихов погубить его, Телемаху удается благополучно вернуться домой.

НИМФА КАЛИПСО И ЦАРЬ АЛКИНОЙ.

и укоряет олимпийцев за то, что они, просто, позавидовали ее счастью. Вынужденная подчиниться богам, она помогает Одиссею построить плот с парусом. Однако на 7-й день спокойного плавания в море его замечает Посейдон, желавший рассчитаться с Одиссеем за то, что тот ослепил его сына, циклопа Полифема. Бог моря устраивает бурю, чтобы погубить Одиссея. Его плот разбит в щепки, но благодаря помощи нимфы Левкотеи Одиссею удается спастись, и волны выносят его на остров Схерия, населенный мирным и гостеприимным народом феакийцами, отличными мореходами. Обессиленный Одиссей засыпает на отмели, зарывшись в водоросли. Тут его обнаруживает царская дочь Навсикая, которой Афина, «сердцем аботясь о скором возврате домой Одиссея», внушила во сне пойти со служанками стирать белье на берег моря. Для этого богиня убеждала царскую дочь:

Видно, тебя беззаботною мать родила, Навсикая!
Ты не печешься о светлых одеждах, а скоро наступит
Брачный твой день: ты должна и себе приготовить заране
Платье, и тем, кто тебя приведет к жениху молодому.

«многоумием богу подобный», вместе с женой Аритой радушно его принимают и устраивают в его честь пир.

РАССКАЗ ОДИССЕЯ.

Как и водится, Одиссей, «плачевный скиталец», поначалу не открывается, кто он. На пиру слепой певец аэд Демодок услаждает гостей песней о походе на Трою, о подвигах Одиссея. В этот момент Одиссей «выдал» себя: на глазах блеснули слезы, которые были замечены Алкиноем. Герой открывает феакийцам свое имя, говорит, что он Одиссей, сын Лаэрта, царь Итаки. И по просьбе Алкиноя повествует о приключениях, сказочных историях, случившихся после того, как он покинул Трою. Знаменитый рассказ Одиссея — цепь красочных новелл — занимает четыре песни, с 9 по 12. Это прием рассказа в рассказе, обширная ретроспекция, обнимающая три года, от падения Трои до появления Одиссея на острове у нимфы Калипсо.

Сначала спутники Одиссея попадают в страну киконов во Фракии. Потом их корабли бурей отогнаны в отдаленные края. Первое приключение на пути — страна лотофагов, (1), пожирателей лотоса. Тот, кто отведает его сладкого плода, забудет свою родину. Одиссею приходится насильно забрать тех, кто успел им полакомиться. Затем он и его спутники приплывают в страну одноглазых циклопов, (II), приходят в пещеру одного из них — Полифема, сына Посейдона. Людоед убивает нескольких спутников Одиссея, разбив им головы о скалы, и пожирает их. Оставшихся в живых запирает в пещере, привалив ко входу камень. Одиссею удается спастись из, казалось, безнадежной ситуации благодаря дальновидности и хитроумию. На вопрос, как его звать, Одиссей ответствует: «Никто». Он поит Полифе, , а когда тот засыпает, выжигает ему раскаленным мечом единственный глаз. Услышав стенания Полифема, к пещере сбегаются другие циклопы и интересуются, кто его так обидел. Он же отвечает: «Никто», после чего циклопы удаляются. После этого Одиссей и его спутники привязывают себя под брюхом овец; поутру Полифем, выпуская их на пастбища, ощупывает сверху, и таким образом героям удается вырваться на волю.

Этот эпизод, как и многие другие, подчеркивает дальновидность Одиссея, его способность рассчитывать на несколько ходов вперед. Окажись на его месте «взрывной», вспыльчивый Ахиллес, он в отместку за убийство своих друзей умертвил бы опьяневшего Полифема. Но тогда бы он навсегда был замурован в пещере, ибо не сумел бы сладить с гигантским камнем.

там спрятано золото и серебро, развязывают мешок, вырвавшиеся оттуда ветры далеко отгоняют от родных берегов суда многострадального героя. Очередное приключение, столкновение с великанами-людоедами лестригонами, (IV), приводит к тому, что они уничтожают все корабли Одиссея, кроме одного, после чего действие переносится на остров волшебницы Кирки (Цирцеи) (V), которая превращает часть его спутников в свиней. В течение года герой наслаждается любовью этой волшебницы. С помощью бога Гермеса Одиссею удается преодолеть ее чары. Посещает Одиссей по указанию Кирки царство мертвых (VI), где встречается с бесплотными душами, с матерью, с товарищами по троянскому походу Агамемноном и Ахиллом. Возвратившись из страны вечной ночи, Одиссей плывет мимо острова сирен, (VII), существ с женской головой и птичьим телом, обладающих чарующим голосом, которые завлекают моряков пленительным пением, а затем их губят. Чтобы избежать лютой смерти от их рук, Одиссей затыкает своим спутникам уши воском, а себя приказывает покрепче привязать к мачте, так как желает все-таки услышать это чудесное пение. (Отметим, что слово «сирены» приобрело ныне нарицательный смысл — «коварные обольстительницы».)

Проплывает Одиссей и мимо двух опасных скал: на одной из них шестиглавая Сцилла, которая пожирала людей, на другом — чудовище-Харибда (VIII). Трижды в день губила суда Харибда, заглатывая черную воду вместе с кораблями. Понимая, что кого-то одного не миновать, Одиссей подходит близко к Сцилле, которая шестью ртами схватила и проглотила шесть его спутников. Но остальные уцелели. С тех пор стало бытовать выражение: находиться между Сциллой и Харибдой — это значит, что из двух неизбежных зол надо выбирать меньшее.

После встречи с чудовищами спутники Одиссея достигают острова Тринакрия, где пасутся стада бога солнца Гелиоса (IX). Там Одиссей из-за неблагоприятных ветров вынужден был задержаться, но при этом строго запретил спутникам приближаться к священным быкам. Тем временем их запасы продуктов истощились. Когда же богини ниспослали Одиссею сон, его спутники, измученные голодом, зарезали несколько быков. За это Зевс, уступив жалобе Гелиоса, наказал их, разбив молнией корабль Одиссея. Только сам многострадальный герой спасся и выплыл на остров Огигию, где нимфа Калипсо (по греческой мифологии дочь Атланта) продержала его семь лет (последнее, X приключение). Нимфа полюбила Одиссея, обещала сделать его счастливым, но тот продолжал тосковать по дому, о чем и поведал Алкиною. Оттуда, как уже известно читателям, он попал в страну феакийцев.

ОДИССЕЙ НА ИТАКЕ. У СВИНОПАСА ЕВМЕЯ.

Вторая половина «Одиссеи» (песни 13—24) — это история возвращения Одиссея домой и мести женихам. В этой части фантастический элемент играет значительно меньшую роль; события приобретают житейскую достоверность.

Явившаяся к нему в облике молодого пастуха Афина предупреждает Одиссея об опасностях, наставляет в предстоящей борьбе. Она дает ему облик нищего; в этом обличье неузнанный Одиссей, приходит к «божественному» свинопасу Евмею, трудолюбивому, гостеприимному, хотя и недалекому, но верному человеку. Одиссей рассказывает Евмею о себе вымышленную историю. У Евмея он встречается с сыном Телемахом, посланным туда Афиной; тот вернулся из Спарты, избежав засады женихов. Одиссей «открывается» сыну. Они вместе разрабатывают план мести женихам. Под видом бродяги Одиссей приходит в свой дом.

ОДИССЕЙ И ЕВРИКЛЕЯ.

Первый, кто его узнает, — старый пес Аргус, не забывший и за двадцать лет голос хозяина. Для всех же остальных он подозрительный незнакомец, объект унизительных насмешек. Находясь в стане врагов, Одиссей выказывает завидную выдержку, играя роль нищего, не реагируя на оскорбления женихов. Он стоически сносит издевательства, зная, что обидчикам, все равно, придется расплатиться за это. Увидев Пенелопу, он говорит, что знает о скором прибытии Одиссея из недальнего края. Обрадованная Пенелопа спешит оказать страннику знаки внимания и просит служанку, старушку Евриклею, омыть ему ноги. Во время омовения происходит второе «узнавание»: служанка замечает на ноге Одиссея знакомый рубец, след раны, полученной на охоте на вепря. С несказанной радостью старушка восклицает: «Ты Одиссей, ты мое золотое дитя, ты вернулся!» Но тот, схватив ее, повелевает молчать, хранить тайну его возвращения; в противном случае ее и других служанок не минует суровая кара.

МЕСТЬ ЖЕНИХАМ.

Напряжение усиливается. Пенелопа, созвав женихов в пиршественную залу, обещает, что ее мужем станет тот, кто, взяв лук погибшего Одиссея, сумеет пробить стрелой двенадцать колец. Начинается пир, Пенелопа вносит лук Одиссея, приглашая всех к состязанию. Но ни один из ста двадцати женихов не в силах натянуть тетиву Они собираются отложить соревнование, но тут Одиссей в облике нищего просит разрешения испытать себя. Женихи пытаются воспротивиться этому, но Телемах вступается за отца, сказав, что он наследник лука и волен им распоряжаться. Первая же стрела, «заостренная медью», пролетает через все 12 колец. Затем Одиссей пускает вторую стрелу, которая попадает в горло самому беспардонному из женихов, Ангиною, в тот момент, когда тот подносит кубок с вином к губам. Одиссей распрямляется, являя силу и богатырский рост. Он сообщает том, что жив Хкн «правды и возмездия». Телемах встает рядом с отцом взяв меч и копьем. Женихи с помощью оружия, принесенного им рабами, изменившими Одиссею, вступают в бой. С помощью сына, Евмея и при участии богини Афины, помрачившей ум женихов, Одиссей истребляет их всех, а также их подручных.

«УЗНАВАНИЕ».

Но и в обстановке всеобщего ликования Пенелопа, находившаяся во время битвы в своих покоях, не решается признать в незнакомце мужа, не верит рассказу Евриклеи. Тогда Афина возвращает Одиссею его прежний облик, а он рассказывает Пенелопе известную только им двоим тайну устройства их брачного ложа.

... И я, не иной кто, своими руками
Сделал ее. На дворе находилась маслина с темной
Сению, пышногустая, с большую колонну в объеме.

супругов. Чтобы продлить радость встречи, Афина просит богиню зари Эос немного оттянуть наступление рассвета...

РАЗВЯЗКА СОБЫТИЙ В ПОЭМЕ.

Завершение поэмы повествование о том, как Одиссей отправляется в загробный мир и навещает там своего отца Лаэрта. Там же — души убиенных женихов. Пребывающий в царстве теней Агамемнон отдает дань мужеству Одиссея и восхваляет преданность его жены Пенелопы, не в пример своей супруге Клитемнестре, от предательской руки которой он пал. Тем временем на земле родственники загубленных женихов развязывают войну против Одиссея, но при содействии Афины, известной великим разумом, верной покровительницы Одиссея, герою удается залючить с ними мир. На этом заканчивается вторая поэма Гомера.

4. Система образов в поэмах.

Богаты и многообразны события в поэмах, ярки описания пиров, доспехов, одежды, картин природы. Но самое замечательное у Гомера — человеческие образы, какие-то особые, неповторимые, что определено всей эстетикой поэм. Они освещены героическим светом: даже персонажи явно отрицательные, как, например, «многобуйные» женихи.

Герои поэмы проявляют себя поступках и речах. И хотя Гомер прибегает, как это было отмечено, к методу накопления, «каталогизации» деталей, бывает, что одна подробность, одно слово скажут о герое больше, чем пространные описания. И в этом также — зрелость гомеровского мастерства.

В «Илиаде» гибнет немало героев, и последний предсмертный их жест — невозможно забыть!

... в прах Амарикинд
Грянулся, руки дрожащие к милым друзьям простирая.

«простертые руки» — свидетельство горячей жажды жизни юного Амарикинда более весомое, чем многословные авторские пояснения.

Другая особенность героев поэм их известная статичность. Перед нами, как правило, сложившиеся характеры, которые не меняются. Однако бытуюшее мнение, что характеры у Гомера чуть ли не упрощенные, схематичные несправедливо. Внимательно к ним присмотревшись, мы видим, что они нередко психологически многогранны и сложны. Есть у них и некоторые общие черты. В «Илиаде» многие персонажи — храбрецы. «Копьеборец», «копьеметец», «копьеносец» — это самые похвальные эпитеты в «Илиаде». Но все герои смелы по разному.

Например, Аякс упорен, но тяжеловесен, массивен, наподобие «кабана»; поэт сравнивает его с «башней», «стеной». Аякс — тяжелодум, несколько прямолинеен. Он подобен спартанцу, которому устав предписывает не отступать. Аякс непробиваем в обороне, но ему не хватает гибкости.

Иной Диомед. В нем — пылкость и смелость юности, он бросается в гущу схватки, мчится подобно ветру на врагов. «В моих руках копье становится безумным», — прямодушно признается он. На военном совете он не страшится осуждать самого Агамемнона, требовать, чтобы «царь царей» вернул пленницу Ахиллу. Он даже способен преследовать самих богов: Афродиту, Аполлона, Ареса. Ранит богиню красоты, защищающую, как он считает, троянцев, наносит удар Аресу Это делает его похожим на средневековых рыцарей.

Во многих героях поэм выражен нравственно-этический идеал древних эллинов. Это, прежде всего, личное мужество, твердость в выполнении долга перед государством, при его защите. Отважные защитники родины были национальными героями, их память чтили, им подражали. На центральных городских площадях возвышались их памятники. Вместе с тем в поэме нет героя, который бы превосходил всех одновременно, был наделен всеобъемлющими добродетелями. Ахиллу нет равных на поле брани, но есть те, кто мудрее его, например, Нестор. Идоменей, предводитель критян в Троянской войне, отличается и мудростью, и физической силой, но с годами он утратил резвость бега. В поэмах реализован принцип античной гармонии: герой, уступающий кому-то в одном качестве, превосходит его в другом.

человека в античности. И одновременно они остались навсегда как великие образы мировой литературы, а их имена сделались почти нарицательными.

АХИЛЛ.

Таков, прежде всего, Ахилл. В нем воплощен эпический идеал бесстрашного воина, заключена всесокрушающая сила. Мстя за Патрокла, он не злает жалости к врагам. Ахилл вспыльчив, чувства его проявляются бурно, он злопамятен, может быть жесток по отношению к врагам. Патрокл говорит о нем:

Сердцем жесток ты. Отец тебе был не Пелей конеборец,
Мать не Фетида богиня. Рожден ты сверкающим морем,

Отец Ахилла, зная характер сына, советовал ему «обуздывать сердце», «благожелательным быть к человеку».

Даже его бездействие после ссоры с Агамемноном — демонстрация сильного характера. Ахилл — юн, и это объясняет его эмоциональность, вспыльчивость. Ему присущи не только ярость и мстительность; этот богатырь непосредствен в горе, когда узнает о смерти друга:

Весь благовонный хитон свой испачкал он черной золою,
Сам же, большой на пространстве большом, растянувшись, лежал он

Беспощадно корит он самого себя, считая виновником смерти Патрокла. Способен Ахилл и на сочувствие. Трогателен этот переход от гнева к состраданию. Когда к нему приходит Приам, он отрешается от гнева, жалеет старика. Оба они плачут: Приам о погибшем Гекторе, Ахилл — о своем друге Патрокле.

В послегомеровских преданиях рассказывается о гибели Ахилла, пораженного стрелой Париса. Во второй поэме сказано, что Одиссей встречает его в царстве мертвых. Вместе с тем, памятуя о человечности Ахилла, нельзя забывать о мифологической основе этого характера, о героическом, сказочном элементе в его обрисовке. Ахилл был любимым героем греческих поэтов и художников, образ его запечатлен и в позднейших произведениях живописи (Ван Дейк, Рубенс, Пуссен).

АГАМЕМНОН.

Другой тип героя — Агамемнон. Он — отважен, он — многоопытный руководитель войска, в полной мере принимающий на себя ответственность за судьбу своих воинов, не раз готов прекратить войну, чтобы сократить бессмысленные жертвы. В этом его отличие от Ахилла, который руководствуется личными мотивами и мало заботится о том, что будет с ахейцами после его ухода. Агамемнон даже готов пожертвовать в интересах Эллады жизнью своей дочери Ифигении; это тема трагедии Еврипида «Ифигения в Авдиде». Но Агамемнон может быть и несправедлив, когда волею главнокомандующего отнимает у Ахилла пленницу Брисеиду. Правда, позднее, в интересах войны он решает идти на любые уступки ради примирения с Ахиллом, возвращения его на поле боя.

Глубоко привлекательна фигура Гектора, главного противника Ахилла. Он старше Ахилла, а потому, наверно, мудрее его, сдержаннее. Для него превыше всего интересы города, народа. Он не только мужественный, сражающийся в первых рядах герой и защитник «крепкозданной» Трои. Гектор также нежный отец, заботливый семьянин. Эти черты ярко раскрываются в уже рассмотренной нами знаменитой сцене прощания с Андромахой. Но ему, человеку долга, не чужды и человеческие слабости, естественный страх в начале поединка с яростным, страшным Ахиллом. Но ему заказано выглядеть трусом на глазах у всех троянцев, решившись на поединок, он знает, что обречен.

Акцентируя многогранность образа Гектора, сошлемся на характеристику этого героя, сформулированную А. Ф. Лосевым: «Беззаветно преданный своему народу, пламенный патриот, бесстрашный солдат, наивный, колеблющийся, не всегда удачливый полководец; излишне самонадеянный и ребячески напористый человек; нежнейший семьянин; герой, знающий свое роковое предназначение, жалкая и скорбная жертва неприятельского зверства, человек, потерявший в конце концов все: и родину, и семью, и собственную жизнь». Гектор — фигура и героическая, и одновременно трагическая.

Многосторонне обрисовываются и герои «второго плана»: и царь Алкиной, гостеприимный, любитель пиров; и старец Нестор, мудрец и оратор, аристократ; Евмей, малообразованный крестьянин, рачительный свинопас, беззаветно преданный своему господину; и многие другие.

ОДИССЕЙ.

И, прежде всего, умом. Появление этой фигуры исследователи связывают с Ионией и ее культурой, с местом создания гомеровских поэм, где в IX—VII вв. до. н. э. получили развитие мореплавание, торговля, ремесла.

У Одиссея щедро представлены качества, связанные с подобными видами деятельности. Он — носитель рационального начала, расчетливости, здравого смысла. Он не только хитрец, и дипломат, многоопытный оратор, способный влиять на людей Это он заставляет умолкнуть «злоязычного» Ферсита; помогает остановить бегущих к судам ахейских воинов; входит в делегацию, пришедшую к Ахиллу, чтобы уговорить его вернуться на поле боя; он — автор плана с деревянным конем, решившим судьбу троянской войны. Открываясь Алкиною, он дает себе автохарактеристику

Я — Одиссей Лаэртид. Измышленьями хитрыми славен
Я между всеми людьми. До небес моя слава доходит.

В то же время, он — герой «многострадальный». Он не только двадцать лет отсутствовал, но подвергался смертельной опасности среди разбушевавшегося моря. Его выручали не только находчивость и лукавство, но и то, что он был «велик душою», «славен копьем». Он и физически могуч, пробивая 12 колец. В числе его привлекательных черт — неостывающая любовь к родине, неутолимая тоска по родному дому. Но он же может быть беспощаден по отношению к врагам, например, к женихам или опозорившим его дом служанкам.

— не лишен человеческих недостатков, он личность гармоничная, синтез ума и личного мужества, умелец, наделенный житейской хваткой. Одиссей — фигура, уникальная также и потому, что читателю наиболее обстоятельно представлена его жизненная история. А она, как и сам Одиссей, — достояние мировой литературы. Знаменательно, что как своеобразная параллель странствиям Одиссея, но уже на бытовом уровне, построен один из величайших романов мировой литературы XX века «Улисс» Джеймса Джойса.

ЖЕНСКИЕ ОБРАЗЫ.

Гений Гомера проявился и в лепке впечатляющих женских образов. Нелегко поставить рядом с поэмами другое создание древности, в котором бы женская психология была передана так верно и масштабно. Трогательна Андромаха, образец любящей жены, пребывающей в постоянной тревоге гл своего мужа. Неизбывно ее горе, когда на ее глазах гибнет Гектор.

Темная ночь Андромахи ясные очи покрыла;
Навзничь упала она и, казалося, дух испустила.

— олицетворение супружеской верности и преданности. Умная терпеливая, под стать своему мужу, Пенелопа под разными предлогами отклоняет домогательства женихов. Упрямо верит в возвращение Одиссея. Она обещает выйти замуж за одного из женихов, когда приготовит саван для отца Одиссея, старца Лаэрта. День она проводит за тканьем, а ночью распускает натканное днем. Всячески демонстрирует она презрение к женихам, появляясь инода перед ними, не сделав необходимого макияжа.

Символ женской красоты — Елена, увезенная в Трою Парисом. Она подчинилась богине любви Афродите, но, оказавшись в Трое, тоскует по родине, по детям. При этом Гомер демонстрирует тонкий художественный вкус, так ни разу не развернув описания внешности Елены. Однако в «Илиаде» есть один поразительный по силе эпизод: старцы Трои, увидев ее, вышедшую на стену, единодушны в своей реакции:

Нет, осуждать невозможно, что Трои сыны и ахейцы
Брань за такую жену и беды столь долгие терпят;
Истинно вечным богиням она красотою подобна!

— прекрасна, если даже старцы не скрывают восхищения, зная, какую войну навлекла она на Трою. Но как конкретно она выглядела? Это Гомер оставляет домыслить читателю своей поэмы.

Незабываема и еще одна женская фигура: это молодая прелестная Навсикая, дочь феакийского царя Алкиноя, воплощение юной красоты, целомудрия, природной чистоты. Нежны ее девичьи Трезы о браке. Прелестна и скромна она в обращении к Одиссею. А тот не лукавит, воздавая хвалу «прекрасноликой», «белорукой» Навсикае:

Смертных, подобных тебе, не видал до сих пор никогда я
Ни средь мужчин никого, ни средь жен, изумляюсь я, глядя!
Близ алтаря Аполлона на Делосе в давнее время

Он признает, что «такого ствола на земле не всходило ни разу», что он вызвал у него «изумленье». «Так и тебе, о жена, изумляюсь», — склоняется перед ней Одиссей.

ЛЮБОВЬ И СЕМЬЯ В ПОЭМАХ.

Описания любовных сцен — незамысловаты. Для древних любовь, как она предстает в мифах и эпических поэмах, это чувственное влечение; в нем нет переживаний, о которых мы прочтем в стихах поэтов-лириков более поздней эпохи, у Архилоха, Сапфо, Анакреонта. «... Эта физическая и любовная стихия, — пишет А. Ф. Лосев, — дана тут как-то возвышенно, наивно-серьезно, невозмутимо, иной раз чуть юмористически, иной раз игриво. ... Общаться с женщиной, думает Гомер, и усладительно, и божественно, не только правильно, но именно божественно».

Среди красочных эпитетов, которыми награждены многие наиболее значимые реалии в поэме, есть и супружеское ложе: оно «сладостное», «мягкоупругое», «блистательное», «покойное».

«как секира, всегда непреклонно»:

Не осуждай ты любезных даров златой Афродиты,
Нет, ни один не порочен из светлых даров нам бессмертных.

Интимные отношения — красивы и возвышенны, в них нет пошловатой эротики и непристойностей, о которых сообщают нам историки и писатели эпохи эллинизма или императорского Рима.

Для Гомера очень значимы ценности семейной жизни. Женские образы в поэмах, данные выпукло, ярко, воплощают добродетели, верность, преданность супружескому долгу, чистоту. Даже Прекрасная Елена, возвратившаяся из Трои, являет со своим мужем Менелаем счастливый союз; такими их видит сын Одиссея Телемах, отправившийся на поиски отца.

Вышла, подобная светлой с копьем золотым Артемиде.

И в осажденной Трое Елена мечтала о возвращении домой, в лоно семьи. После падения города, по ее словам:

Многие вдовы троянские громко рыют, в моем же
Сердце веселие было: давно уж стремилось в родную

Вольно ушедшая в Трою из милого края отчизны,
Где я покинула брачное ложе, и дочь, и супруга,
Столь одаренного светлым умом и лица красотою.

Трогательна Андромаха, супруга Гектора, едва ли не эталон любящей жены, пребывающей в неизбывной тревоге за своего мужа, главного защитника Трои, который рискует жизнью на поле боя. К шедеврам мировой литературы относится упоминавшаяся сцена прощания Гектора с Андромахой, держащей на руках малолетнего сына Астианакта, у Скейских ворот:

Руку пожала ему и такие слова говорила:
«Муж удивительный, губит тебя тгюя храбрость!
Ни сына ты не жалеешь, ни бедной матери; скоро
Буду вдовой я, несчастная! Скоро тебя аргивяне,

Лучше мне в землю сойти: никакой мне не будет отрады».

Женские образы гомеровских поэм оставили след в мировом искусстве. На сюжет об Андромахе были написаны трагедии Еврипида и Расина. Образ Елены вдохновил и живописцев (Тинторетто, Тьеполо и др.), и поэтов (К. Виланд, О. Уайльд), и музыкантов (Глюк, Оффенбах, Р Штраус). Прекрасная Елена действует во второй части «Фауста» Гете как символ античной красоты. Что касается Пенелопы, то она стала героиней опер Скарлатти и Чимарозы.

ОЛИМПИЙСКИЕ БОГИ.

Наконец, в поэмах — целый сонм и олимпийских богов, и богов,«второго ряда», а также других мифологических персонажей. Гомеровские боги не просто антропоморфны, наделены человеческой внешностью, но и человеческой психологией. Не лишены они слабостей и недостатков. Да, боги величественны. Таковы и Зевс «владыка всех смертных и богов», «наслаждающийся молнией», и Афина «заступница, защитница», Гефест — «многоумный» Арей и Аполлон, «проворные на ногу», Афродита «золотая», «улыбчивая», занятая «делами приятными сладостных браков». Но боги способны и ревновать, завидовать друг другу, проявлять жестокость, как Аполлон, напускающий на троянцев «страшную» чуму; страдать от ран, как Афродита и Арес, которых ранил смертный Диомед. Не чужды боги и адюльтеру

На пиру у царя Алкиноя певец Демодок рассказывает следующую, не лишенную комизма, историю. Бог Арес с помощью подарков и лести добился благосклонности прекрасной Афродиты, жены Гефеста. При этом он явился на свидание к Афродите, воспользовавшись отсутствием ее мужа. Об этом Гефесту сообщил бог солнца Гелиос. Зная о намерениях Ареса и Афродиты, Гефест приготовил им искусную месть: он выковал сеть из тончайшей паутины и развесил ее над своим ложем. Когда Арес пришел к Афродите, то на ложе, где они возлежали в достаточно откровенной позе, упала сеть и сковала их в том положении, в котором они пребывали. Вернувшийся домой Гефест призвал других богов лицезреть это «смешное и гнусное дело». Пришли Посейдон, Аполлон, Эрмий, хотя, «сохраняя пристойность, богини осталися дома». Увиденное вызвало у богов «смех несказанный». И все же один из младших богов, Эрмий, признался Аполлону:

Сетью тройной бы себя я охотно опутать дозволил,
Пусть на меня бы, собравшись, все боги смотрели,
Только б лежать на постели одной с золотою Кипридой.

от греха.

АНДРЕ БОННАР О БОГАХ У ГОМЕРА.

Фигуры богов в гомеровских поэмах впечатляют не менее, чем образы главных героев. Об этом, как всегда вдохновенно, написал Андре Боннар в своем труде «Греческая цивилизация». «Мы ощущаем всеми своими чувствами их физическое присутствие. Мало сказать, что они живые. Нередко мы слышим их крики, иногда даже вопли.

Волосы Зевса и Посейдона чернее, чем бывают в природе, — они иссяня черного цвета. Мы буквально видим ослепительно белые или темно-синие одежды богинь, они бывают и шафранового цвета. У них покрывала, сверкающие «как солнца». Гера носит драгоценные камни величиной с ягоду ежевики. Облачение Зевса все сияет золотом, у него плащ из золота, золотой скипетр, как бич, и все остальное Лицо Геры обрамлено двумя блестящими косами. Глаза Афины сияют, у Афродиты они напоминают блеск мрамора. Гера покрывается каплями пота, Гефест утирает мокрое лицо, у него волосатая грудь. Он заметно хромает... Нет конца таким признакам. Эти боги из плоти и крови нас оглушают и ослепляют»

5. Поэтика гомеровскогоэпоса

— классические образцы народного эпоса. По-древнегречески слово «эпос» означает «стих»; в античности-в основном создавались крупные, масштабные произведения. Какова же та художественная форма, в которой Гомер воплотил этот богатейший материал? Ведь речь идет о поэмах, и сегодня сохраняющих какое-то магнетическое, эстетическое воздействие на читателя. Чтобы понять это, надо видеть в Гомере — эпического поэта, выросшего из греческой культурной, фольклорно-песенной традиции.

Разъясняя эту особенность, А. Ф. Лосев пишет: «У Гомера была языческая влюбленность в земного и материального человека, в его тело и материю, в физического героя, физически защищающего свой народ и физически побеждающего стихийные силы природы. Эта подчеркнутая телесность греческого языческого мироощущения вообще определила собой одно общепризнанное свойство античного гения, а именно: его пластичность...

В поэмах проявились замечательные особенности эллинского художественного гения. Они позволили Марксу справедливо видеть в греческом искусстве «недосягаемый образец», редкостную «целостность».

Гомер не знал письма, был устным сказителем. Но, как можно судить по этим поэмам, его отличала высокая поэтическая техника, несомненное мастерство. Поколения филологов, проанализировавшие, буквально, каждую строку гомеровского эпоса, пришли к очевидному выводу: перед нами отчетливое художественное единство. Система закрепленных приемов в описаниях, характеристиках героев, их внешности, психологии поведения, то же относится к некоторым ярко выраженным стилевым и языковым приемам.

Суммируем некоторые черты гомеровской эстетики. В художественной структуре «Илиады» и «Одиссеи» выделяются некоторые характерные черты.

Поэмы отличает эпический стиль. Его определяющие особенности: строго выдержанный повествовательный тон; неторопливая обстоятельность в развитии сюжета; объективность в обрисовке событий и лиц. Подобная объективная манера, беспристрастность, почти исключающая субъективизм, так последовательно выдержана, что, кажется, автор нигде не выдает себя, не выказывает своих эмоций.

ИСКУССТВО КОМПОЗИЦИИ.

Гомер знает, как располагать материал, выстраивать повествование. Каждая песня композиционно закончена, а новая начинается с того момента, на котором завершилась предыдущая; она словно берет у нее эстафету. В «Илиаде» охвачен сравнительно короткий по времени, отрезок, всего 50 дней из десятилетней войны. Но отрезок кульминационный, судьбоносный для Трои. Читатель сразу же приобщен к завязке событий: это «гнев Ахилла», который в конце концов определяет решающие эпизоды поэмы, особенно начиная с XVII песни: это гибель Патрокла, поединок Ахилла с Гектором.

ПОВЕСТВОВАНИЕ ЧЕРЕЗ ПЕРЕЧИСЛЕНИЕ.

«Илиаде», к примеру, нет панорам сражений, «массовых» сцен, как, скажем, у Толстого в «Войне и мире», в панораме Бородинской битвы. У Гомера, художника иной эпохи, боевые действия, в духе фольклорной традиции, выстраиваются как серия поединков отдельных воинов. Таковы единоборства троянца Гектора с Диомедом, Менелая с Парисом, Аякса с Гектором, Патрокла с Гектором, Ахилла с Гектором. Вся пятая песня — описание подвигов Диомеда. Но читатель не забывает, конечно, что другие герои отнюдь не бездействуют

Писатель нового времени, характеризуя того или иного персонажа, нередко акцентирует какую-то одну выразительную, типическую деталь. Вспомним, например, роль детали у Чехова: как метко характеризуют калоши Беликова, «человека в футляре». Назовем всего три другие выразительные детали: романтический плащ байроновского Чайльд Гарольда, черные живые глаза Пугачева в пушкинской «Капитанской дочке», «медвежья» внешность гоголевского Собакевича.

В поэмах Гомера господствует принцип обстоятельной деловитости. В духе наивного мироощущения эллинов упоминаются, «каталогизируются» все детали, относящиеся к описываемому лицу или предмету. Показательно, например, перечисление всех кораблей ахейцев в гавани перед Троей: этот пространный, в чем-то наивный с точки зрения современного читателя пассаж, обнимает почти 300 строк и обычно именуется «каталогом кораблей». Не столь словоохотливый автор, конечно, ограничился бы указанием на их число.

Другой впечатляющий пример — это исчерпывающее описание щита Ахилла. Перед нами — несколько страниц, перечисляющие то, что изображено на щите Гефестом:

... Сделал два города смертных людей потом на щите он,

Из теремов там невест провожали чрез город при свете
Факелов ярких и звучных кругом гименей распевали.
Юноши в плясках кружились, и громко средь них раздавались
вуки веселые флейт и форминг И дивились на пляски

Множество граждан толпилось на площади города. Тяжба
Там меж двоих из-за пени была за убитого мужа...

Приведенная цитата — лишь малая часть описания объемом более 120 стихов, которое настолько значимо, что ученые специально его изучают, ибо по справедливости видят в нем зеркало быта, нравов и материальной культуры в гомеровской Греции.

В поэмах подробно живописуются доспехи героев, их одежды, яства на пирах и т. д. Заметно, что Гомер любуется этими деталями и подробностями, внешностью героев, их поведением, поступками, жестами. Но внутренний мир, психологические переживания показаны сравнительно бедно. Они еще Не получили полновесного раскрытия в литературе.

Одна из особенностей поэм — эпическое раздолье. Нас трогает эта бесхитростная словоохотливость, многословие героев, которые никогда не общаются друг с другом «рублеными» фразами, порой даже междометиями, намеками, как это делают персонажи современных авторов. Они изъясняются с помощью речей. Иногда эти речи кажутся растянутыми, но позже мы ощущаем, что подобное словесное пиршество — одна из глубоко симпатичных черт эпического стиля.

Подобные примеры легко обнаружить в любом, буквально взятом наугад фрагменте. Пенелопа, в XXIII песне «Одиссеи», узнавшая наконец мужа, бросается ему на шею, говорит:

О, не сердись на меня, Одиссей! Меж людьми ты всегда был
Самый разумный и добрый. На скорбь осудили нас боги;

Вместе вкусив, мы спокойно дошли до порога веселой
Старости. Друг не сердись на меня и не делай упреков...

Всего монолог Пенелопы занимает 21 строку.

Для речей характерна определенная формула построения. Непременным элементом является зачин, в котором бы напоминается предшествующая ситуация. Если один герой «вопрошает» о чем-то другого, то тот повторяет вопрос, а затем уже отвечает. Пришедший к Ахиллу Одиссей повторяет примиряющие предложения Агамемнона в тех же словах, что их высказал главнокомандующий ахейского воинства.

Образная система отражает ранний этап истории когда человек ощущал свою растворенность в окружающей природе, картины которой буквально разлиты в поэмах. Гомер не устает любоваться ею. Мир флоры и фауны, растения и животные — ничто не ускользает от взгляда автора. Образы природы присутствуют не просто в сравнениях, но в сравнениях, зачастую развернутых, сложных, которыми «пропитаны» поэмы. Так, Гомер сравнивает Пелида, т. е. Ахилла, со львом и для этого рисует целую художественную картину:

В свой же черед и Пелид поспешает, как лев истребитель,
Если всем миром сойдясь, поселяне убить его жаждут;
Гордо сперва он ступает, угрозы врагов презирая;

Он припадает к земле, кровожадную пасть разевает...

Эту особенность поэм тонко уловил В. А. Жуковский, проникший как переводчик в стиль «Одиссеи». Он писал, что Гомер — это «младенец, видевший во сне все, что есть чудного на земле и небесах, и лепечущий об этом звонким ребяческим голосом на груди у своей кормилицы природы. Это тихая широкая светлая река без волн, отражающая чисто и верно и небо, и берега, и все, что на берегах живет и движется; видишь одно верное отражение, а светлый кристалл как будто не существует...

ЖИВОПИСНОСТЬ И ПЛАСТИЧНОСТЬ.

Стиль поэм живописен и пластичен. У Гомера — неповторимый взгляд на мир, который открывается нам во всем своем блеске и яркости, в особом солнечном освещении. Мотивы солнца и света — очень важны для Гомера: это нечто большее, чем обычные краски. Зевс, решивший помогать троянцам, опускает на поле боя мрак. Аякс же обращается к Зевсу с просьбой рассеять мрак, желая встретить смертельную опасность при свете дня. Предметы видятся в красках. Особенно активно присутствует золотой цвет в разных его вариациях. Эпитеты, с ним связанные, особенно активно характеризуют обитателей Олимпа: Артемида — «златострелая», Ирида — «златокрылая», Аполлон «златомечный», Гера «златопрестольная» и др. Мы почти не встретим в поэмах обыденных, невыразительных предметов. Напротив, едва ли не каждая вещь либо «дивная», либо «прекрасная». Даже веревка, которой Эол завязывает мешок с ветрами, «блестящая», «серебряная».

Непременной чертой гомеровского стиля являются постоянные эпитеты. Последние, вообще, составляют принадлежность фольклора, устного народного творчества. Вспомним, например, наши русские былины, когда за определенными понятиями закреплены неизменные эпитеты. Например, красна девица, добрый молодец, широко поле, красно солнышко и т. д. В «Илиаде» и «Одиссее» ощутима органичная связь с народной поэзией. Назовем некоторые постоянные эпитеты в поэмах: Ахиллес — быстроногий, Гектор — шлемоблещущий, Агамемнон — широкодержавный; Афина — совоокая; Гера — волоокая; Одиссей — хитроумный, многострадальный; Зевс — тучегонитель, молниесобиратель, молниевержец; Посейдон — чернокудрый (по цвету моря); Аполлон — сребролукий, луком звенящим; Арес — мужеубийца; женихи — многобуйные и т. д. Очень часто применительно к самым разным героям используется эпитет: богоравный, избранник богов. Он уже не всегда имеет смысл, в нем обозначенный, а просто выражает уважительное отношение; даже свинопас Евмей назван «богоравным».

Отличительная черта поэ могромное количество двусоставных или сложных эпитетов. Трудно найти в поэмах такое лицо, понятие, которое не было бы награждено еще и эпитетом. Обратимся для примера к началу «Одиссеи», к первой песне. Здесь «муж многоопытный», «святой Илион», «Зевесова дочь, благословенная Муза», «милая жена», «глубокий грот», «светлая нимфа» Калипсо, «богиня богинь», «произвольная сила», «верные друзья», «богоподобный муж» и т. д.

Встречаются в поэмах и постоянные словосочетания. Так, начало каждого следующего дня отмечено таким «хрестоматийным» стихом:

Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос.

В числе наиболее впечатляющих примет эпического повествования — предельная конкретность художественного пространства поэм. Подобно тому, как исследователи вычислили примерные параметры каждого из кругов дантова «Ада», специалисты по Гомеру, например, составили точный план сражений в каждый из дней «Илиады», положение троянцев и греков; сравнительные диаграммы «Неоконченная битва» (VII—VIII песни), «Обольщение Зевса» (XIII—XVI песни) (у А. Ф. Лосева); И. В. Шталь предлагает интересные таблицы, касающиеся распределения по структурно-функциональному признаку названий камня, характеристики героев по эпитетам и др. Так, выясняется, что в поэмах упоминаются такие виды камня, как метательное оружие, материал построек, скала, галька, валун, материал поделок и др.

РИТМ ПОВЕСТВОВАНИЯ. ГЕКСАМЕТР

Наконец, величавость, неторопливое течение рассказа в эпосе подчеркивался наиболее распространенным в античности размером, т. н. гексаметром. Это размер, состоящий из шести трехсложных стоп. В русском переводе стопа — дактилическая, т. е. первый слог ударный, второй и третий безударный. В подлиннике же ударному слогу соответствует — долгий, а безударному — краткий. Долгий равен по длине двум кратким. В первых четырех стопах дактиль мог заменяться спондеем, т. е. двусложной стопой, состоящей из долгих слогов: Последняя шестая стопа в гексаметре могла быть усеченной, т. е. состоящей из двух слогов: ударного и безударного (в русском переводе), долгого и короткого — в подлиннике.

ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС. НАРОДНЫЕ ИСПОЛНИТЕЛИ.

формой эпоса были песни аэдов, народных певцов, живших обычно при дворах басилеев, царей, и прославлявших деяния мифологических героев. Пример того — аэд Демодок, певец на пиру у Алкиноя. В «Одиссее» действует аэд Фемий, «всегда женихов на пирах веселивший пеньем». Одиссей, расправляясь с врагами, все-таки пощадил «песнопевца». Песни аэдов до нас не дошли, но факт их существования — бесспорен. Греческие импровизаторы-сказители читали по памяти, в домах знатных, богатых людей. Еще в XIX в. у сербских импровизаторов, например, можно было встретить тех, кто наизусть мог воспроизвести до 80 000 стихов.

6. Гомеровская Греция

Поэмы Гомера обладают не только огромной художественной ценностью. Велико их познавательное значение. Они запечатлели целую историческую эпоху. Вобрали, как это видно на примере только одного описания щита Ахила, целый пласт конкретных деталей, относящихся к духовной и материальной культуре, к нравам, обычаям, понятиям, морали и нравственности.

«ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ГРЕЧЕСКОЙ ЖИЗНИ».

В первых памятниках греческого эпоса, в «Илиаде» и «Одиссее», воплотился многовековой художественный опыт народных сказителей, слагавших свои поэмы. Гомеровские поэмы запечатлели огромной важности исторический перелом, своеобразное «пограничье» между общинно-родовым строем, переживавшим кризис, и рабовладением, находившимся в процессе становления. Это обширное историческое время, которое правомерно назвать «Гомеровская Греция». «Илиада» и «Одиссея» насыщены огромным количеством конкретных деталей и подробностей, относящихся к самым разным сферам жизни. Гомеровский эпос можно, переиначив крылатое выражение Белинского, назвать «энциклопедией греческой жизни».

— троянская война, происходившая в XII—XI вв. до н. э. т. е. гомеровский эпос уходит корнями в микенскую эпоху Свидетельство того — бытовые детали, в частности описания оружия, сделанного из бронзы, мебели, конской упряжи, а также участие в боевых операциях колесниц. Последние часто присутствуют в микенских фресках. Вождь греческого войска, с точки зрения власти и авторитета, может быть соотнесен с микенским царем.

В поэмах заметны и следлдругих культур. Например, описания причесок, отдельных деталей оружия, обычай сжигать трупы (вспомним эпизод погребения Гектора) — все это относится уже не к микенской культуре, а к более поздней ионийской, т. е. примерно к VIII в. до н. э. Для ионийской эпохи характерно также высокое положение родовой знати, аристократической верхушки, прибирающей к рукам богатства, лучшие пастбища. Между микенской и ионийской культурой — эпоха, примерно пять столетий.

Ученые обнаружили у Гомера переклички с древнейшим фольклором Ближнего Востока. Дружба между Ахиллесом и Патроклом напоминает нам побратимство:. Гильгамеша и Энкиду в вавилонских сказаниях; странствия Одиссея, рассказанные на пиру у Алкиноя, могут быть соотнесены с древнеегипетским рассказом «Потерпевший кораблекрушение».

ОТРАЖЕНИЕ СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ ОБЩЕСТВА.

Поэмы -многокрасочная панорама социальной жизни Гомеровской Греции. В них постоянно упоминаются племена и т. н. фратрии, а это указание на структуру, присущую общинно-родовому строю. В то же время гомеровское общество, носящее переходный характер, — зеркало борьбы старого с новым. В нем заметна большая социальная, «сословная» дифференциация. Здесь и родовая, аристократическая знать, т. е. те, кого называют «тучными», «жирными», «лучшими», и ремесленники, кузнецы, плотники, ткачи, мастера по золоту и серебру. Есть у Гомера нищие, которые стали уже приметой нового общества. Из поэм мы получаем представление не только об обмене, характерном для натурального хозяйства, но и о развитии торговли. В «Одиссее» сообщается, например, о финикийском корабле, приплывшем в Грецию для купли-продажи:

Свой крутобокий корабль нагружали, торгуя товаром.

Финикийцы не только продавали, но и покупали у греков.

РАБСТВО В ПОЭМАХ.

Гомер показывает и рабство в его патриархальном виде. Рабы эти — пастухи, домашние слуги. Они могут иметь и собственное хозяйство, как у Евмея на Итаке. Он наблюдает «за добром своего господина», строит каменный дом, имеет 12 закут для 50-свиноматок. Евмей пользуется правом целоваться со свободными людьми, словно равен им. Но с рабами, как предвестие новых времен, уже практиковалось и жестокое обращение. Так, например, Одиссей подвергает повешению рабынь, которые, «слюбившись» с женихами, «осрамили» его дом. Жесточайшей казни подвергается и «козовод» Меланфий: он разрублен на куски.

... Уведет тебя меднодоспешный ахеец,
Льющую горькие слезы, и дней ты свободы лишишься.
Будешь невольница в Аргосе ткать для другой или воду
Станешь носить из ключей Мессеиды иль Гиппереи.

«Илиаде» в основном ранний патриархальный уровень рабства, то в «Одиссее» он более высокий. Но в целом большинство составляют рабыни-женщины. Производительный труд, как более продуктивный, — удел свободных ремесленников.

ВОЕННАЯ ДЕМОКРАТИЯ: ВЛАСТЬ ЦАРЕЙ.

В гомеровском обществе есть «цари»; так обычно переводится греческое понятие «басилевс». Но его власть — далеко не абсолютна. Например, в Аргосе три басилевса, в Элиде — четыре. Басилевсы еще могут трудиться, что не считается зазорным, как, впрочем, могут трудиться и боги. Существуют также совет старейшин и народное собрание; правда, у Гомера заметно его ослабление. Однако басилевсы считаются с мнением народа. В целом общественный строй у Гомера обычно оценивается историками как разновидность военной демократии.

Плодотворную работу проделал российский ученый Н. А. Флоренсов. Специалист по геологии Сибири, член-корреспондент Академии Наук, он, продолжая лучшие традиции отечественной интеллигенции, был горячим поклонником античности, Гомера и написал о нем оригинальное исследование. Он обратил внимание на то, что в «Илиаде» настойчиво употребляются слова: «медь», «медный». Даже небосвод, даже сон — медные. Но уже в первых песнях поэмы на фоне «меднозвучия» появляется слово «железо». При этом постоянно подчеркивается превосходство железа над медью. Это позволяет сделать вывод, являющийся вкладом в гомероведение: «Илиада» отражает исторический перелом, конец бронзового и начало железного века. Как видим, даже в области античности возможны интересные открытия!

Сопоставление исторической основы двух поэм убеждает, что «Одиссея» несколько «моложе» «Илиады», отражает более поздний период греческой цивилизации, в частности начальную эпоху торговли, мореплавания, колонизации. В «Одиссее» больше внимания, чем в «Илиаде», уделяется быту, хозяйственным потребностям, о чем говорит описание хозяйства Евмея. Да и сам Одиссей наделен практическим, расчетливым складом ума, выделяясь в этом смысле среди гомеровских героев.

В целом Гомеровская Греция — это родовое общество на поздней стадии, находящееся в процессе разложения, имущественного расслоения. Перед нами Греция в канун того глубокого социально-экономического переустройства, которое произошло в VII—VI вв. до н. э. Современная точка зрения состоит в том, что «Илиада» создана около 730 г до н. э., а «Одиссея» — несколько позднее. Местом создания поэм является Иония, о чем свидетельствует то, что они написаны на ионийском диалекте.

7 Гомеровский вопрос

Великие поэмы Гомера были почитаемы в Древней Греции как национальные святыни. Они изучались в школах и гимназиях, а их герои, хорошо знакомые каждому грамотному греку, заключали в себе огромный воспитательный потенциал, служили живыми примерами мудрости и здравого смысла, образцами поведения в разных жизненных ситуациях. Стоит ли лишний раз напоминать, сколь значимы были в Древней Греции этические понятия чести, достоинства, верности гражданскому долгу. Они ценились выше, чем богатство.

Доставляя поколениям читателей огромное наслаждение, они вместе с тем оставили ученым немало проблем и тайн.

К исследованиям этих поэм приступили в античную эпоху; к настоящему времени о них накоплена богатейшая литература, целая библиотека научных трудов на русском и иностранных языках. Сложилась целая ветвь филологической науки, посвященная т. н. гомеровскому вопросу, т. е. проблемам, связанным с «Илиадой» и «Одиссей». Это — гомероведение... Ему, как и пушкиноведению, толстоведению, чеховедению серьезный ученый мог бы посвятить всю жизнь. В центре гомероведения — проблемы авторства его поэм, обстоятельства их создания, документально-историческая основа поэм, их художественное, стилевое своеобразие.

Самый характер материала озадачивал ученых специфическими трудностями, которые полностью не преодолены до сих пор. И это не случайно. Когда идет речь о классической литературе не столь отдаленного прошлого, скажем, о Пушкине и Толстом, мы накопили достоверные свидетельства, относящиеся к биографиям этих писателей и их творческой лаборатории. Мы пользуемся черновиками их произведений, опираемся на свидетельства современников. Мы знаем, как созревал замысел «Евгения Онегина» или «Войны и мира», с каких конкретных лиц были «списаны» некоторые художественные образы, т. е. кто были прототипами, как подвигалась работа над рукописью, какой окончательной была авторская воля, как были приняты критикой и публикой эти шедевры.

Совсем по-иному обстоит дело с Гомером. Нам ничего не известно о его личности. Сохранилось лишь предание о том, что «спорили семь городов о рождении мудром Гомера». Отсутствуют конкретные данные о том, как эти поэмы создавались и, по-видимому, редактировались. И это при том, что древние эллины трепетно относились к наследию Гомера.

РАННИЙ ЭТАП ИЗУЧЕНИЯ ГОМЕРА.

жил в допиоьменное время, что поэмы долгое время быовали в устной традиции, вследствие чего текст подвергался распылению, постоянно менялся. Надо было зафиксировать его окончательный, канонический вариант. Позднее в Египте (I в. до н. э.) при династии Птолемеев в Александрийской библиотеке, где было накоплено уникальное собрание книг, открылся специальный отдел рукописей. Там находились «Илиада» и «Одиссея», критический текст которых подготовил Земодот из Эфеса, представитель ранней филологической науки, т. н. александрийской школы.

В своей знаменитой «Поэтике» Аристотель соединяет критическое отношение к Гомеру с восторженными его оценками. «Гомер... заслуживает похвалы, но в особенности потому, что он единственный из поэтов прекрасно знает, что ему следует делать... Хотя, по мысли Аристотеля, Гомер воспроизводит древнюю общественно-политическую жизнь, его наблюдения касаются человеческой жизни в целом. Таким образом, Аристотель, в сущности, говорит об общечеловеческой значимости созданий Гомера. Время подтвердило справедливость этой точки зрения.

ГОМЕР В ВЕКАХ.

И в Древнем Риме, и в средневековой Европе поэмы Гомера воспринимались как образцы классического искусства, эпоса, запечатлевшего с наибольшей полнотой жизнь народа. Своеобразным «соревнованием» с Гомером стала легендарно-мифологическая поэма великого римского поэта Вергилия «Энеида». На идущую от Гомера литературную традицию опирались и в позднейшее время писатели, поэты, стремившиеся создать эпические поэмы: Торквато Тассо («Освобожденный Иерусалим»), Ронсар («Франсиада»), Мильтон («Потерянный рай»), Вольтер («Генриада»). (С этими произведениями мы ознакомимся в последующих курсах, в частности, при изучении зарубежной литературы средних веков и Возрождения и литературы ХШ—XVIII вв.) Отметим однако что подражание Гомеру, воспроизведение некоторых его приемов, в частности, сочетание реального, бытового элемента с фантасти-ко-мифологическим не всегда было удачным, у его поклонников иногда выглядело искусственным. Чем же это объяснить? Надо помнить, что поэмы Гомера с их особым художественным строев были связаны с ранней, архаической стадией человеческой истории, явились наиболее органическим с эстетической точки зрения выражением того времени. Этому соответствовали и сами художественные образы «Илиады» и «Одиссеи». Создание же в чем-то похожих героических эпопей в эпоху «свинца и пороха», было во многом нарочитым и неорганичным. Великие события требовали уже другой художественной формы. Эпосом нового времени стал роман.

ГОМЕР ВО ФРАНЦИИ И ГЕРМАНИИ.

—XVIII вв. Во Франции этот интерес был связан с закреплением нормативной эстетической системы классицизма, ориентированного на античность. Заметную роль сыграл французский писатель и критик, теоретик искусства Франсуа Обиньяк, автор трактата «Академические предположения по поводу "Илиады"» (1664, изд. 1715). В отличие от теоретика классицизма Буало, восторгавшегося Гомером, Обиньяк настаивал, что человек по имени Гомер никогда не существовал, что данное имя означает «слепец», как это объясняли сами древние. Обиньяк исходил из того, что «Илиада» — лишенное цельности произведение, в сущности, собрание отдельных отрывков, сложенных редактором без необходимого строгого плана. В дальнейшем данную точку зрения подхватили некоторые ученые.

Плодотворным временем для изучения Гомера стал конец XVIII столетия, прежде всего в Германии, когда в художественных кругах сложился подлинный культ античности. В той программе эстетического воспитания, которую разрабатывал, например, Шиллер, особое место было отведено художественным творениям древних греков. Немецкий писатель и философ Гердер уделял большое внимание изучению и пропаганде устной народной поэзии, ибо в ней наиболее ярко воплощался национальный дух. Образцом подлинно «народного поэта» был для Гердера, да и для многих его современников, Гомер.

СПОРЫ О ПРОИСХОЖДЕНИИ ПОЭМ. ТЕОРИЯ «МАЛЫХ ПЕСЕН».

Очень важный этап в изучении Гомера начался после выхода в 1795 г. знаменитой работы немецкого ученого Ф. А. Вольфа «Введение к Гомеру». В ней он исходил из того, что, поскольку письменность у греков возникла в VII—VI вв. до н. э., в дописьменную гомеровскую эпоху подобные огромные произведения создать было нельзя. Поэтому «Илиада» и «Одиссея» бытовали лишь как собрания отдельных песен, поэтических сказаний, т. н. рапсодий. Правда, позднее было доказано, что народные певцы, аэды, были способны запоминать и исполнять большие эпические произведения, не пользуясь письменным текстом. Было также доказано существование алфавитного письма уже в VIII в. до н. э.

Вольф подвиг коллег античников на изучение гомеровского тексте он имел последователей «аналитиков» и сделался основоположником «теории песен», или «аналитической». Суть подобного подхода заключалась в том, что «аналитики» вычленяли из текста поэм эпизоды и сюжеты, имевшие, по их мнению, самостоятельное значение, т. е. «малые поэмы», которые позднее были объединены. Так, например, Карл Лахман (1838) доказывал, что в основе «Илиады» — 18 отдельных песен. Другой немецкий ученый Адольф Кирхгоф применил эту теорию и ее методику к анализу «Одиссеи», состоявшей, по его убеждению, из четырех песен.

«ЕДИНОГО ЗЕРНА».

«Аналитикам» противостояли т. н. «унитарии», или сторонники «единого зерна», исходившие из того, что в основе обеих поэм лежит безусловное художественное и идейное единство. «Унитарии» доказывали, что при чисто механическом сцеплении песен, созданных разными авторами, в одну общую поэму, внутри нее ощущались бы «швы» и различия в языковых и стилевых особенностях и приемах. «Унитарии» исходили из того, что в поэмах присутствует стройная композиция, симметрия мотивов, определенный набор художественных средств и приемов, поэтических словосочетаний, стандартных ситуаций. Они также строили свою аргументацию на том, что в каждой из поэм выделяется центральный эпизод, который в дальнейшем «расширялся», обогащался и дополнялся новыми героями и подробностями. Они называли его «пра-Илиада» и «пра-Одиссея». В Германии противниками «аналитиков» были великий философ Гегель и филолог В. Г. Нич. Так, один из «унитариев», Виламовиц—Меллендорф обосновывал, что «ядром» «Илиады» была поэма «Ахиллеида», охватывающая события от смерти Патрокла до гибели Ахилла. В «Илиаде» ей соответствуют песни 18—23, но от этой поэмы в текст «Илиады» вошли некоторые фрагменты.

В России, где сложилась своя сильная школа исследователей древнегреческой литературы, в основном разделялись взгляды «унитариев» (СП. Шестаков, Ф. Ф. Соколов, Ф. Ф. Зелинский, Вяч. Иванов и др.). Правда, открытие крито-микенской культуры усилило позиции «аналитиков», поскольку доказало, что материал поэм относится к разным историческим пластам.

ПРОБЛЕМА АВТОРСТВА ПОЭМ.

Однако и среди «унитариев» нет совпадения мнений относительно авторства обеих поэм. Поскольку «Одиссея» отражает более поздний этап истории греческого общества, отделенный от этапа, запечатленного в «Илиаде», двумя-тремя столетиями, некоторые ученые склоняются к тому, что поэмы были написаны двумя авторами. Правда, есть исследователи, убежденные, что у «Илиады» и «Одиссеи» — один создатель. Может быть, им был Гомер. Не исключено и то, что именем Гомер мы называем сегодня двух безымянных поэтов. Но кем бы они конкретно не были, достаточно очевидно лишь то, что тот или те, кого называют Гомером, были народными певцами, которые в полной мере художественно воплотили миросозерцание, верования, эстетическую культуру своего времени. Хотя литература о Гомере постоянно пополняется новыми трудами, вопрос о том, как конкретно сложены обе поэмы, до сих пор остается спорным. То же относится к их авторству.

Вместе с тем и «аналитики» и «унитарии» стоят на общей платформе в том, что обе поэмы имеют фольклорную природу, вырастают из устного народного творчества и что его материал подвергается в них глубокой художественной обработке. Ученые полагают, что фольклорный элемент представлен двумя пластами: с одной стороны, состоит из мифов и гимнов о богах, с другой — из сказаний о местных героях. Эти герои Геракл, Ахилл, Одиссей, Атрей и другие были едва ли не у каждого племени, где складывались песни как о подвигах этих героев, так и об их приключениях. При этом они могли получить сказочную, фантастическую окраску. Затем, после нескольких столетий бытования в устной традиции, стихотворные саги о богах и героях объединялись, вливались в более крупные произведения, поэмы.

Современное гомероведение исходит из того, что в теориях «аналитиков» и «унитариев» есть некое общее рациональное зерно. Можно сказать, что авторы обеих поэм опирались на широкий пласт народных сказаний, в которых было немало «общих мест». А они, в свою очередь, вытекали из самого характера устной народной традиции, ее поэтики. Создание же каждой из поэм было результатом индивидуального творчества конкретного автора. Во всяком случае в этом вопросе окончаельная точка еще не поставлена.

НАУЧНЫЙ ПОДВИГ ШЛИМАНА.

Значительно весомее, а главное конкретнее, успехи в деле изучения исторических основ гомеровского эпоса, тех реальных событий, которые могли в художественно трансформированном виде отозваться в «Илиаде» и «Одиссее». И здесь трудно переоценить научный подвиг замечательного немецкого ученого Генриха Шлимана (1822—1890). Выходец из семьи небогатого священника, беззаветно влюбленный с ранних лет в античность, он задался целью: найти древнюю Трою. Шлиман самостоятельно получил образование, овладел несколькими европейскими языками. Чтобы накопить необходимые средства, занялся купеческой деятельностью и примерно к сорока годам, ктати, и после выгодной женитьбы разбогател. После этого он оставляет коммерцию и целиком отдается археологическим изысканиям, которые сам же и финансирует.

с помощью его сотрудника, опытного археолога В. Дерпфельда, находки дали сенсационные результаты. Шлиман последовательно открыл остатки семи городов, названные им: Троя I, Троя II, Троя III и т. д. В 1873 г он обнаружил клад золотых вещей в количестве почти 1200 единиц, которые он считал сокровищницей царя Приама, укрытой им накануне падения Трои.

Эта бесценная коллекция находилась в одном из музеев в Берлине, после войны была вывезена в Советский Союз. В середине 1990-х годов в Москве она демонстрировалась на выставке, названной «Золото Шлимана».

Правда, современные ученые склоняются к тому, что на самом деле выявленный им культурный пласт был, по-видимому, древнее, чем тот, современником которого был Гомер. Уже после Шлимана в 1930-х годах раскопки Блиджена в тех же местах привели к обнаружению того, что назвали: «Троя Vila». Это был сгоревший в результате пожара город, в котором найдены материальной культуры, во многом совпадающие с гомеровской. Возможно, это и была историческая Троя.

Вдохновленный удачными результатами в Малой Азии, Шлиман предпринял археологические разыскания в районе городов Микены и Тиринф, и, как уже писалось, нашёл пять могил со множеством драгоценностей. В одной из них, по его мнению, был погребен Агамемнон и некоторые другие участники троянского похода.

Открытия Шлимана дали серьезные основания для вывода о том, что в основе «Илиады» и «Одиссеи» лежат подлинные исторические события, что война, в них запечатленная, относится к концу второго тыс. до н. э. Шлиман подвиг ученых на новые раскопки, которые осуществили археологи уже в XX в. Например, уже упоминавшийся английский ученый Артур Эванс открыл Кносский дворец на Крите. В настоящее время шведским ученым М. Нильсоном доказана связь гомеровских поэм с Микенской эпохой, ее материальной культурой. Но и сегодня гомеровские поэмы таят немало тайн, которые предстоит разгадать исследователям.

Гомер будет спутником поколений, пока люди не перестанут читать книги. Глубоким и органичным было восприятие Гомера в России. Переводы «Илиады и Одиссеи» обогатили нашу литературу, стали фактом русской культуры.

НАЧАЛО ИЗВЕСТНОСТИ.

Освоение наследия Гомера началось в XVIII столетии. Ломоносов включил в свою «Риторику» (1748) примеры из Гомера, которого в то время обычно транслитерировали как «Омир». Гомер был для Ломоносова воплощением «отменной красоты, изобилия, важности и силы Эллинского слова». Тогда же появились и первые, далеко не совершенные переводы. Один из них, выполненный К. Кондратовичем, так и остался в рукописном виде. Стихотворный перевод «Илиады» П. Кострова появился в 1787 г в период русско-турецких войн и был посвящен Екатерине II:

Под сению своих бесчисленных Эгидов

Здесь был прозрачный намек на виктории российских полководцев.

Во время пребывания в Европе Карамзин, общаясь с Гердером, смог убедиться, какой живой интерес там, особенно в Германии, вызывает Гомер. Это, в частности, побудило Карамзина перевести один из волнующих эпизодов «Илиады» — «Прощание Гектора с Андромахой». Эта сцена, созвучная настроениям сентиментализма, была передана не гексаметром, а александрийским рифмованным стихом, излюбленным в русской поэзии XVIII в.

ПЕРЕВОДЫ Н. ГНЕДИЧА И ЖУКОВСКОГО.

С начала XIX в. с наступлением эпохи романтизма интерес к Гомеру возрастает. К образу Ахилла обращаются поэты разных направлений: Голенищев-Кутузов, Жуковский. В одном из стихотворений начала XIX в. Ахилл, лучший воин ахейского войска, поражающий Гектора, сокрушающий троянцев, недвусмысленно ассоциировался с героями России, победителями французов в войне 1812 г.

«Илиады». Хорошо владея древнегреческим языком, он не только тщательно штудировал подлинник, но и освоил обширную научную литературу о Гомере, изучил эпоху, мифологические и бытовые реалии, присутствующие в великой поэме. В качестве размера он впервые использовал не александрийский стих, а русский тонический гексаметр. Это стало примером для других переводчиков Гомера. В интерпретации Гнедича «Илиада» обрела широкое эпическое дыхание.

В 1829 г после того как отдельные фрагменты перевода печатались в периодике, он был опуликован полностью, что сделалось событием в литературной жизни России. Гнедич придал поэме торжественность, активно используя славянизмы, архаизмы. На выход перевода откликнулись многочисленные рецензенты, среди которых был А. С. Пушкин, писавший: С чувством глубокого уважения и благодарностию взираем на поэта, посвятившего лучшие годы жизни исключительному труду, бескорыстным вдохновениям и совершению единого высокого подвига. Русская Илиада перед нами».

Широко известны хрестоматийные строки Пушкина, обращенные к Гнедичу:

С Гомером долго ты беседовал один.
Тебя мы долго ожидали.

«С Гомером долго ты беседовал один».

Благодаря Гнедичу приобщился к Гомеру и Белинский. Вслед за Пушкиным он воспринял труд переводчика как подвиг «Дух Гнедича был родствен с гением эллинской поэзии... Наш Гнедич сумел сохранить в своем переводе отражение красок и аромата подлинника... Перевод Гнедича — копия с древней статуи, сделанная даровитым художником нового времи. Высокие оценки Гомера рассеяны во многих его литературно-критических статьях, в частности в известной работе: «О разделении поэзии на роды и виды».

Интересно, что после выхода в 1842 г. «Мертвых душ», поэмы Гоголя, рецензенты стали активно сравнивать ее с «Илиадой», а автора начали называть «российским Гомером». Гоголь, в свою очередь, выказывал пристальный интерес к Гомеру, написал статью о переводе «Одиссеи», выполненном Жуковским.

Некоторые исследователи считают, что в повести Гоголя «Тарас Бульба» в картине сражения казаков с поляками заметны следы влияния «Илиады», использованы некоторые приемы Гомера в описании батальных сцен.

Как и в случае с Гнедичем, замечательным событием в литературной жизни стал выход в 1849 г перевода «Одиссеи» В А. Жуковского, жившего в то время в Германии. Правда, он не знал древнегреческого языка, в отличие от Гнедича не занимался специальными филологическими, научными разысканиями, а опирался на т. н. подстрочник, т. е. буквальный, правда, не очень удачный, перевод «Одиссеи» на немецкий язык. Однако отдельные неточности в переводе Жуковский с лихвой компенсировал вдохновенным взлетом поэтического таланта. В отличие от несколько архаизированного Гнедича, он использовал «сказочный язык», удачно передав в переводе романтическую задушевность.

«Мне кажется, что моя Одиссея есть лучшее мое создание: ее оставляю на память обо мне человечеству. Я,Лрусский паук, прицепился к хвосту орла Гомера, взлетел с ним на высокий утес и там в недоступной трещине соткал для себя приятную паутину».

Благодаря переводам Гнедича и Жуковского, творения Гомера приобрели прочную популярность в русском обществе начала XIX в., прежде всего, в литературных поэтических кругах. Такие персонажи, как Ахилл, Гектор, Андромаха, Пенелопа, Одиссей, стали восприниматься как духовные спутники поколения, а их именами «запестрели» произведения, прежде всего поэтические. В стихотворении «19 октября», написанном по поводу лицейской годовщины в 1838 г вскоре после гибели Пушкина, В. Кюхельбекер писал:

Блажен, кто пал, как юноша Ахилл,
Прекрасный, мощный, смелый, величавый,
В средине поприща побед и славы,

Гибель Ахилла от стрелы Париса сопоставлялась с трагической смертью Пушкина.

ГОМЕР И РУССКИЕ ПИСАТЕЛИ.

Гомером восторгались многие русские классики: Герцен, Достоевский, Толстой. Читая «Илиаду», Толстой записал в дневнике: «Вот оно! Чудо! Невообразимо прелестный конец». Уже автором «Войны и мира», Толстой стал изучать греческий, чтобы «восхищаться Гомером в подлиннике». Достоевский признавался, что «от "Илиады проходит трепет по душе человека».

Почти весь XIX в. выходили многочисленные переиздания «Илиады» в переводе Гнедича, пока не появился новый перевод Н. И. Минского. Еще один, третий и последний перевод, был сделан В. В. Вересаевым (он увидел свет после его смерти в 1949 г.). Что касается перевода Жуковского, то ввиду его высокого эстетического уровня, долго никто не решался с ним соперничать, пока не появился перевод П. А. Шуйского (1948), явно ему уступающий.

Многочисленны и художественные отклики на великие твоения Гомера. Одно из самых удачных принадлежит Осипу Мандельштаму; в его поэтический сборник «Камень» включено такое стихотворение:

Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,

Как журавлиный клик в чужие рубежи —
На головах царей божественная пена —
Куда плывете вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам, одна, ахейские мужи.

— все движется любовно.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит.
И море черное, витийствуя, шумит,
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.