«ОСЫ»
Комедия была поставлена, вероятно, от имени Филонида на Ленеях в феврале 422 г. до н. э. и получила первую награду. В пьесе содержатся нападки на одно из важнейших учреждений афинской демократии — на суд присяжных (гелиэю).
В начале каждого года из всего числа полноправных граждан (приблизительно двадцать тысяч человек) составляли посредством жеребьевки список в шесть тысяч судей (присяжных).
Они разделялись на десять судебных палат, из которых самой важной была гелиэя (дословно — место под открытым солнцем), откуда название гелиастов было перенесено на всех судей. К середине V в. до н. э. функции гелиэи чрезвычайно расширились. Она утверждала или отвергала постановления Народного собрания, проверяла правильность выборов высших должностных лиц и требовала от них отчета по окончании срока их полномочий.
В комедии «Осы» поэт ставил своей задачей показать, что афинские политики и демагоги, и в первую очередь Клеон, используют суд присяжных в своих интересах, а сами присяжные просто пешки в руках демагогов. Вначале судьи в Афинах исполняли свои обязанности безвозмездно, но затем Перикл ввел небольшое вознаграждение — обол за каждое заседание.
Клеон в 425 или 424 г. увеличил это вознаграждение до 3 оболов в день. Демократический характер этого мероприятия не вызывает сомнений, благодаря ему в отправлении суда могли принимать участие и неимущие люди. К тому же в военное время, когда нарушалась хозяйственная жизнь, судейское жалованье становилось для многих людей чуть ли не единственным источником существования. Понятно поэтому, что перед каждым заседанием члены отдельных палат с нетерпением ожидали, кто из них будет призван по жребию принять участие в данном заседании и получит за это свои 3 обола.
Действие комедии начинается ночью, незадолго до рассвета. Проскений изображает дом старого гелиаста Филоклеона (то есть любящего Клеона). Дом окружен сеткой. На крыше спит сын старика Бделиклеон (то есть чувствующий отвращение к Клеону). Внизу перед входом в дом сидят на страже двое рабов — Сосий и Ксанфий. Они борются со сном, но иногда не могут справиться с дремотой. Просыпаясь, они рассказывают друг другу сны.
Ксанфий объясняет, что он с товарищем сторожит старого хозяина, одержимого страстью к гелиэе. Огорченный болезнью своего отца, сын вначале пытался убедить его не носить больше короткого плаща (то есть не ходить в суд — большинство гелиастов носило короткие плащи) и не выходить из дома.
Но поскольку старик упорствовал в своей страсти к судебным занятиям и разными способами старался скрыться из дома, пришлось наконец протянуть сеть вокруг всего дома. Как бы в подтверждение рассказа Ксанфия следуют попытки Филоклеона разными способами вырваться из дома.
Входит хор старых гелиастов, одетых осами, с посохами в руках. Сзади у них осиные жала. Стариков ведут мальчики со светильниками. Старики приглашают своего сотоварища выйти к ним, чтобы вместе отправиться в суд. Ободренный хором, Филоклеон перегрызает сеть и начинает потихоньку спускаться по веревке на землю. Несмотря на все предосторожности, Бделиклеон пробуждается, и старика втаскивают обратно в окно. Хор снимает свои плащи и выпускает жала, приказывая мальчикам бежать за Клеоном, чтобы он пришел и сразился с врагом государства, выступающим против судов.
Бделиклеон выходит из дома вместе с отцом, по бокам которого находятся два раба. Бделиклеон заявляет, что он не выпустит своего отца из дома. Хор рассматривает поступок Бделиклеона как проявление тирании и сомкнутым строем устремляется на него. Филоклеон призывает ос-гелиастов налететь на врагов и колоть их. Бделиклеон вталкивает отца в дом и затем сам вовремя приходит слугам на помощь, передавая палку одному и зажженный факел другому. Один слуга орудует палкой, второй окуривает ос дымом. Хор в конце концов отступает, заявляя, что в город незаметно прокралась тирания.
Бделиклеон отвергает обвинение в тирании, прибавляя, что оно стало таким же обычным, как соленая рыба, и его постоянно пускают в ход на рынке. Он вовсе не стремится к тирании, а желает только, чтобы его отец, избавившись от пагубной привычки с самого раннего утра бегать в суд и заниматься доносами, жил бы в полном довольстве дома.
Между отцом, которого поддерживает хор, и сыном начинается агон. Бделиклеон приказывает рабам не держать больше старика, а сам велит принести себе меч и заявляет, что пронзит себя этим мечом, если будет побежден в споре.
Старик глубоко убежден, что в качестве гелиаста он властвует над всеми, сын же хочет доказать отцу, что тот в действительности является рабом. Он просит отца прикинуть на пальцах все доходы, получаемые государством.
Оказывается, если сложить все эти поступления — союзнические взносы, налоги, доходы с базаров, от рудников и т. д., получится сумма в 2 тысячи талантов. А сколько из этих доходов попадает присяжным, которых всего шесть тысяч в государстве? На их долю приходится всего 150 талантов. Ошеломленный этим подсчетом, Филоклеон спрашивает:
Что же, стало быть, нам и десятая часть из дохода всего не придется? 26
Он желает теперь узнать, на кого же уходят остальные деньги. Бделиклеон отвечает, что девять десятых государственных доходов присваивают себе демагоги со своими приспешниками.
Бделиклеон обещает дать своему отцу все, чего он только пожелает, если тот не будет больше ходить в суд. Когда старик все же заявляет, что он не в силах отказаться от своих судейских обязанностей, сын находит выход из положения: отец может вершить суд и дома — над слугами. Однако старику, который принимает предложение сына, приходится судить вначале собак. Пес Лабет (то есть «хапуга») забежал на кухню, схватил сицилийский сыр и сожрал его. Обвинителем будет другой пес из Кидафинского дема 27. Приводят двух актеров с собачьими масками, и следует пародия на афинские судебные процессы.
Зрители великолепно понимали, что под псом-истцом из Кидафинского дема подразумевался Клеон, а под Лабетом— полководец Лахет 28. В 425 г., то есть года за три до постановки «Ос», Лахет был обвинен Клеоном в том, что во время военных действий в Сицилии против Сиракуз, державших сторону спартанцев, он будто бы утаил деньги и занимался вымогательством. Пес-истец особенно возмущен тем, что Лабет не поделился с ним украденным сыром. И здесь намек тоже ясен для зрителей. Бделиклеон усердно защищает Лабета, появляются и свидетели в пользу подсудимого: миска, терка для сыра, пестик и другая кухонная посуда. Вероятно, различные предметы из кухонной посуды изображались статистами.
Выходят из долга маленькие дети, ряженные щенками,— якобы дети Лабета — и поднимают жалобный лай (намек на нравы афинского суда, где подобные приемы воздействия на нервы гелиастов широко практиковались).
Старик растроган, однако оправдать подсудимого все еще не решается. Но Бделиклеон ловко подсовывает отцу не ту урну для голосования, Лабет оказывается оправданным. В отчаянии от своей ошибки Филоклеон падает в обморок. Сын приводит его в чувство и утешает, обещая устроить счастливую жизнь, водить на пиры и на зрелища.
Вторая часть пьесы не связана с основной сюжетной линией, то есть с вопросом о гелиэе и гелиастах: в ней изображаются последствия пира, куда сын повел отца, выполняя свое обещание. Не без труда надев на отца новый плащ и модную лаконскую обувь (Филоклеон никак не хотел расстаться со своим рваным плащом и старыми башмаками) и наскоро обучив его хорошим манерам, Бделиклеон ведет отца на пир. Но оказывается, обучение хорошим манерам не помогло.
Филоклеон, совершенно пьяный, с факелом в руке; он с непристойными остротами тащит за собой флейтистку, которую увел с пира и которую намеревается выкупить после смерти своего сына. По дороге старик избил нескольких человек, которые появляются на орхестре со свидетелями скандала и хотят тащить его в суд. Филоклеон издевается над всеми, и потерпевшие удаляются, угрожая судом. Сыну все это надоедает, он берет отца в охапку и вносит в дом.
Но Филоклеон еще раз появляется на орхестре в костюме киклопа Полифема. Подкрепившись перед этим (за сценой) вином и вспомнив древние танцы, в которых выступал когда-то Феспид, он решил теперь доказать, что нынешние трагические пляски ничего не стоят. В костюме киклопа он танцует бешеный танец, вертясь и высоко поднимая ноги. Он бросает вызов всем трагикам: пусть приходят померяться с ним в трагической пляске.
Один за другим входят три малорослых танцора, ряженные крабами. Это каркинята, сыновья современного Аристофану трагического поэта Каркина (чье имя по-гречески значит краб). Хор дает плясунам место и подбодряет их своим пением. Под бешеный танец Филоклеона и каркинят хор покидает орхестру, замечая, что еще никто до сих пор не провожал танцами комический хор.
Марафоне), то только из-за того, что они одержимы страстью к судебным процессам. Однако сами осы много говорят о своих воинских подвигах и считают (не без основания), что их потом и кровью создано морское могущество Афин.
Несмотря на то, что драматург осмеивает хор за его страсть к сутяжничеству, отношение его к хору, скорее, положительное. Это все добрые, трудолюбивые аттические земледельцы, и если у них появилась пагубная страсть к суду, в этом виноваты демагоги, поддерживающие напряженное положение в государстве и сеющие рознь между гражданами. Поэт за то, чтобы сохранить жало у гелиастов (у кого нет жала, тому не надо давать 3 обола), но надо употребить его на другие цели, а не на то, чтобы непременно жалить людей. Вот почему во второй части парабасы осиное жало гелиастов служит своеобразным символом упорного труда и воинской доблести.
психологической стороной поведения главного героя. Старик, занятый ежедневно выполнением своего «государственного долга» и ведший суровую жизнь бедного гелиаста, срывается после долгого поста и пересаливает в наслаждении теми жизненными благами, которых он был лишен раньше. Филоклеон не только напился, с той же безудержной страстью, с какой он предавался раньше разбору судебных дел, он предается теперь танцам. Присутствующим он кажется просто обезумевшим.
Пляской Филоклеона и каркинят в эксоде Аристофан хотел осмеять тех представителей театрального искусства, которые ввели в трагедию вместо строгих танцев былого времени новые пляски, состоящие из кривляний, прыжков и пируэтов. Расин подражал «Осам» в «Сутягах», где осмеивается судебное крючкотворство того времени. Он заимствовал у Аристофана и сцену суда над собакой и описание характера судьи-маньяка.