ЗНАЧЕНИЕ ДРАМАТУРГИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЕВРИПИДА
Почти все дошедшие до нас трагедии Еврипида были написаны во время Пелопоннесской войны. С ее началом и вскрылся тот общий кризис, в котором с полной силой выступили все противоречия эллинской жизни, нараставшие в предшествующий период: восстания рабов, обострение борьбы между сторонниками демократии и олигархии, столкновения внутри самой демократии между ее правым и левым крылом, а также осложнение отношений между Афинами и их союзниками. Совершенно естественно, что этот кризис сильнее всего проявился в передовом греческом государстве — Афинах. Социальный кризис находит отражение и в области духовной жизни общества. Разрушаются или подвергаются сомнению привычные воззрения и понятия общества: религиозные, философские, правовые.
Вера в старых богов колеблется, в философии многими софистами отстаивается принцип субъективизма в морали, из которого иные делают крайние выводы. Право сильного провозглашалось как основа деятельности отдельной личности. Интересно, что и на область политики тоже нередко переносился этот принцип; так, исходя из него, афиняне, как об этом неоднократно свидетельствует Фукидид, оправдывали свое господство над союзниками. Продолжительная война порождала временами в афинском обществе чувство усталости и желание мира. Этим чувством особенно были охвачены крестьяне, поля которых систематически опустошались спартанцами. Война же порождала сильное ожесточение друг против друга борющихся партий. Движение среди союзников подавлялось афинянами с жестокостью, не оправдываемой соображениями государственной необходимости. Фукидид неоднократно говорил о притуплении чувства жалости и о проявлениях крайнего ожесточения в ходе войны.
Некоторые из этих противоречий современной Еврипиду жизни нашли непосредственное отражение в его произведениях. В ряде его трагедий ясно звучит враждебное отношение к Спарте. Все современники хорошо понимали, что в «Троянках» изображаются бедствия, порожденные войной. Еврипид не побоялся здесь осудить жестокость афинян по отношению к союзному острову Мелосу. В «Умоляющих» с большим искусством защищается демократия против тирании. Если вспомнить, что во время Пелопоннесской войны — особенно во вторую половину — развернулась оживленная деятельность аристократических тайных сообществ (гетерий), нельзя будет не признать эти споры о форме правления весьма актуальными для того времени, и притом не только для Афин.
Однако по самому свойству своего дарования Еврипид больше интересуется духовным миром своих героев.
Драматургическая деятельность Еврипида тесно связана с новым направлением в философии (поэт остался, однако, свободным от крайностей софистики с ее произвольной игрой понятиями) и вообще с культурной жизнью Афин второй половины V в. Следуя этому направлению,Еврипид стремится преобразовать афинскую трагедию, заставить ее спуститься с идеальных высот к миру повседневной жизни. Звучание героической темы в трагедиях Еврипида снижается, однако при этом усиливается внимание к психологическому миру человека и явлениям окружающей его жизни.
Выше было уже приведено свидетельство Аристотеля, что будто бы сам Софокл, оценивая драматургию Еврипида, сказал, что последний изображал людей такими, какими они бывают в жизни. В комедии Аристофана «Лягушки » в уста Еврипида вкладываются слова о том, что он ставит своей целью учить зрителей житейским делам; он дает в трагедиях изображение обыденного и повседневного, чтобы зрители легче могли судить и о собственных делах. Конечно, Аристофан излагает взгляды Еврипида на задачи трагедии в карикатурном виде, но то, что Еврипид ставил своей задачей воспроизведение повседневной жизни, схвачено правильно.
Древнегреческий историк, литератор и критик I в. до н. э. Дионисий Галикарнасский в трактате «О подражании» тоже приписывает Еврипиду стремление к воспроизведению жизни, захватывающему и ее отрицательные стороны. «Софокл при изображении страстей отличался соблюдением достоинства лиц. Еврипиду же доставляло удовольствие только правдивое и соответствующее современной жизни, почему он часто обходил пристойное и изящное и не исправлял, как то делал Софокл, характеры и чувства своих действующих лиц в сторону благородства и возвышенности. Находятся у него следы очень точного изображения непристойного, вялого, трусливого» 33.
Говоря об изображении современной поэту жизни, необходимо сделать оговорку, применимую, впрочем, ко всем греческим трагикам. Современная жизнь находит у них отражение через мифологический сюжет, что бесспорно сковывает полноту ее изображения в смысле самих событий. Больший простор открывался в изображении характеров и мира душевных переживаний человека, и надо сказать, что Еврипид достигает здесь большего совершенства по сравнению с Софоклом.
с их мыслями, чувствами, стремлениями, иногда противоречивыми в одном и том же человеке, с их тончайшими душевными переживаниями.
Миф для Еврипида становился только материалом или основой, дающей возможность высказываться его современникам. Эта способность Еврипида дать углубленную психологическую характеристику своих современников, во многих отношениях представляющую для нас живой интерес,— делает его более доходчивым и понятным для современного читателя. И наоборот, близость героев Еврипида к жизни возмущала некоторых защитников старой трагедии, что видно по критике Аристофана в «Лягушках». Однако можно предполагать, что современников больше смущало скептическое отношение драматурга к старой религии и мифам. Возможно, что тут имели место соображения и политического характера: в период тяжелых военных испытаний могло казаться опасным проявление свободомыслия по отношению к таким устоям государства, как традиционная религия и старые мифы.
При разборе отдельных трагедий Еврипида уже указывалось, что боги выведены у него в ряде случаев в очень непривлекательном виде. В не дошедшей до нас пьесе «Беллерофонт» герой на крылатом коне поднимается на небо, чтобы узнать, есть ли там боги или нет: кто видит на земле насилие и зло, замечает Беллерофонт, тот поймет, что богов нет и что все рассказанное о них пустая сказка (фрагм. 286).
Правда, Беллерофонт наказан, он падает на землю и разбивается, но зритель слышал в театре отзвуки тех же мыслей, которые высказывались современной ему философией. Конечно,Еврипид не был атеистом в сегодняшнем понимании этого слова, но в его скептическом отношении к старым религиозным верованиям сомневаться не приходится.
О разнообразии характеров, выведенных Еврипидом, о потрясающих драматических ситуациях, в которых оказываются его герои, об изображении их тончайших переживаний говорилось при анализе отдельных трагедий драматурга. Верный своему стремлению правдиво отображать жизнь,Еврипид не боялся вводить в трагедии характеры, выступающие представителями грубой физической силы или личных эгоистических стремлений. Таков, например, Лик в трагедии «Геракл» или Эврисфей в трагедии «Гераклиды», жестоко преследующий после смерти Геракла его детей, Менелай, выведенный человеком низким в трагедии «Орест», и другие.
«Ифигения в Авлиде»), Геракл в трагедии того же имени, Ипполит, Пенфей в «Вакханках » и другие, являются подлинно трагическими характерами. Снижение героической темы в творчестве Еврипида вовсе не обозначает превращение трагедии в бытовую драму, хотя некоторые его пьесы очень сильно ее напоминают.
Новый характер драмы у Еврипида часто требовал и новых средств театральной выразительности, которые до него или не применялись вовсе, или применялись значительно реже. Прежде всего Еврипид стал применять в театральной музыке лады, не употреблявшиеся прежде, как, например, «смешанный лидийский». Лидийский лад вообще воспринимался как жалобный, скорбный и интимный. От этого лада, как и от других, строились также и некоторые производные лады.
К сожалению, мы не можем — из-за недостаточного знания древнегреческой музыки вообще — оценить по достоинству музыкальную сторону трагедий Еврипида. Однако она производила, по-видимому, сильное впечатление на его современников, поскольку здесь применялись новые и более соответствующие духу его пьес средства музыкальной выразительности. В эллинистическую эпоху сольные арии и дуэты солистов и хора из трагедий Еврипида исполнялись отдельно.
Новое содержание трагедий Еврипида требовало и нового слога. Действительно, этот слог в диалогических частях и рассказах вестников очень приближается к тогдашней разговорной речи. Аристотель в «Риторике» хвалит Еврипида за то, что он составляет свои речи из выражений, взятых из обыденной жизни. Агоны, в которых Еврипид так хорошо сталкивает противоположные мнения и стремления, особенно ярко обнаруживают влияние софистики и риторики.
Нам эти речи, правда, кажутся иногда сухими, рационалистическими, сбивающимися на «общие места». Некоторым из современников Еврипида, насколько можно судить по нападкам Аристофана, они казались сотканными из хитросплетений, с помощью которых отдельные персонажи трагедии старались оправдать свои дурные поступки, выдавали ложное и безнравственное за истинное и моральное. Но, с другой стороны, не подлежит никакому сомнению, что такие речи очень нравились людям, которые шли навстречу новому философскому движению в тогдашних Афинах, воспринимая иногда и отрицательные черты софистики и риторики (например, убеждение в возможности и позволительности с помощью формальных доводов доказать истинность или ложность любого положения).
чем у Софокла. Нас поражают в них чрезвычайно искусное отображение разнообразных человеческих переживаний, страстность тона, умение поразить противника в самое больное место, психологически оправдываемая непоследовательность мысли данного действующего лица и т. д.
Зрелищная сторона трагедий Еврипида, насколько мы можем составить о ней представление на основании текста самих пьес, была тесно связана с сочетанием событий и с изображаемыми характерами, считалась с требованиями сцены и помогала более полному раскрытию специфически театральными средствами основной идеи произведения.
В зрелищную часть трагедий Еврипида входят некоторые сцены, которые до него или совсем не показывались в театре на глазах у зрителей, или же показывались гораздо реже. Сюда относятся, например, сцены смерти, изображение болезни, физических страданий, сцены безумия, траурные церемонии, выведение на сцену детей, переодевания действующих лиц, показ на сцене чувств и переживаний влюбленной женщины, развязки трагедий путем применения машины для полетов или же появления богов и многое другое.
При жизни Еврипид, как было уже упомянуто, не пользовался успехом. Он был новатором, стремившимся и по содержанию и по форме вывести свои драмы из тесных рамок, доставшихся ему по традиции. Это новаторство было, по-видимому, неприемлемым для многих из его современников. И действительно, при жизни Еврипид не мог сравниться в славе ни с Эсхилом, ни с Софоклом. Но едва он сошел в могилу, как затмил славу их обоих. Эсхил для последующего века становится величественным, но уже не вполне понимаемым гигантом драматургии. Софоклом восхищались всегда, но он был слишком аттическим поэтом и всецело принадлежал веку Перикла. Он давал образы идеальные, которые не могли удержать свое значение в эллинистическую эпоху, предъявляющую к драме совсем другие требования.
Еврипид, художник, в творчестве которого нашли более яркое выражение реалистические тенденции, должен был завоевать славу во всех концах цивилизованного средиземноморского мира. Начиная с IV в. до н. э. и до самого падения античного мира Еврипидом больше восхищались и его больше изучали, чем какого-либо другого драматурга. Однако уже и при жизни Еврипид нашел много подражателей. Ему охотно подражают греческие, а впоследствии и римские трагики, его цитируют и комментируют и в более позднее время.
Об этом прямо говорят свидетельства, идущие еще из древности. Трагедии Еврипида исполнялись много времени спустя после его смерти и в странах Востока. Так, Плутарх («Красс», гл. 33) сообщает об исполнении в 53 г. до н. э. при дворе армянского царя Артавазда II в Арташате отрывка из трагедии Еврипида «Вакханки».
«Федру», «Ифигению» и «Андромаху», Расин находился под сильным влиянием пьес Еврипида.
Еврипид встретил высокую оценку у Гёте и Шиллера. Увлекались им также Байрон, Шелли, Грильпарцер, Леконт де Лилль, Верхарн и многие другие поэты.
Полный перевод трагедий Еврипида (кроме «Умоляющих») и сатировской драмы «Киклоп» дал выдающийся русский поэт И. Ф. Анненский, влюбленный в остроту еврипидовского психологизма и подражавший ему в собственном оригинальном творчестве (например, трагедия «Фамира-кифарэд» и др.).
«Медеи»Еврипида дает «Медея» современного французского драматурга Ж. Ануйя.