2. Аристия Ахилла? Что в эпосе может помещаться между ополчением главного героя (оно было в конце XIX книги) и его главным подвигом (он в XXII книге)? Путешествие от стана, где он ополчился, до места его подвига (до крепости врага или подступов к ней). По законам фольклора, это связано с преодолением препятствий 22, но в данном случае путь слишком короток, крепость близка. Значит, препятствиями могут быть лишь встречи с врагами. Пробиваясь сквозь толпы неприятелей к своему главному противнику, герой совершает свою аристию — нагромождение массовых подвигов: поражает рядовых врагов дюжинами (или другими порциями), более видных — поодиночке, одного за другим, не задерживаясь надолго с каждым. Задержка означала бы другую форму эпического боя — поединок, мономахию. Поединки могут включаться и в аристию, если желательно растянуть ее, подчеркивая значение героя.
Растяжка, замедление событий (а точнее, их изложения), ретардация — обычный прием в поэтике эпоса. Он придавал величавость эпическому повествованию, подчеркивал значительность предстоящего момента, накапливал напряжение перед ним. Иногда ретардация была не целью, а следствием: необходимо было включить в песнь нового героя или некий эпизод, интересующий определенных слушателей, просто растянуть песнь соответственно условиям исполнения. Накопление ретардирующих эпизодов, как здесь (Бете обе книга — XX и XXI — определяет как одну сплошную ретардацию)23, конечно, говорит о художественной задаче приема — об акценте на аристии Ахилла.
В ΧΧ-ΧΧΙ книгах есть пассажи, в которых С. П. Шестаков усматривает аристию Ахилла и ее подготовку 24, и по функции эти пассажи именно таковы. Но нужно признать, что события, составляющие аристию, тут очень незначительны по объему и сомнительны по составу, словом, едва прослеживаются. Зато яркие и хорошо проработанные поединки нанизаны один за другим. Получается, так сказать, псевдоаристия, наборная аристия. Проблема в том, созданы ли все звенья этого набора одним певцом и по единому плану или они накапливались в поэме постепенно, трудами многих певцов. И в этом случае — что здесь первично?
По логике эпоса, первичной здесь должна быть аристия, ибо для Ахилла поединок, составляющий его единственную цель, еще впереди. Остальные для него несущественны. Действительно, вставной характер ряда поединков XX и XXI книг давно и убедительно показан трудом многих ученых, в отношении некоторых эпизодов это признают и аналитики, и унитарии. Рассмотрим эти звенья.
А. Поединок с Энеем. Особенно единодушны ученые в отношении того, что интерполирован поединок Ахилла с Энеем25. Поскольку я далее уделю поздней датировке Энея и связям этого образа особую главу, здесь можно ограничиться самыми необходимыми доказательствами интерполированности эпизода. Ахилл в нем совершенно не вспоминает о Патрокле и своем стремлении отомстить за его смерть, не проявляет той ярости, которой он одержим до того и после того, даже сам предлагает Энею уйти от боя 26. Заступничество Посейдона за Энея совершенно противоречит обычному поведению этого бога в «Илиаде»: он ведь на стороне ахейцев. Несмотря на победу Ахилла в поединке, он не смог убить Энея, того спасли боги — этой неудачей поединок отличается от других в цепи подобных, — и вообще Эней прославляется в этом эпизоде больше, чем сам Ахилл: длиннее его родословная, активнее увиваются вокруг него боги, его возвышают над Ахиллом как рожденного более важной богиней — Афродитой, дочерью Зевса.
Перед поединком описывалось построение войск к бою в конце XIX книги (356-364) и начале XX (1-3, 42-46, 76-78), и вот толпы воинов уже стоят на поле (77, 113) и даже сошлись (55). Одновременно выстроились к сражению боги (54-75). Но в начале поединка снова описывается выход ратей на поле боя, и после выхода между ними, оказывается, еще есть большое пространство для поединка двух героев (156-159, 178). Во время поединка вокруг все сражаются — идет шумная битва, раздается треск оружия (319). Изложив же поединок, повествование возвращается к прежней сцене: войска стоят друг против друга, Ахилл вдохновляет своих воинов, Гектор — своих27. Поединка — как не было.
Перед ним певец, чтобы подладить эпизод поединка к контексту, заставляет Аполлона ободрять Энея и подстрекать его выступить против Ахилла. В самом тексте эпизода сделаны другие вставки: боги прерывают свою начинавшуюся битву, рассаживаются наблюдать поединок, а потом спасают Энея от Ахилла. Похоже, что до этого чуда, т. е. вне «Илиады», в отдельной песни, Ахилл все-таки убивал Энея. Переделка объяснена тут же: согласно пророчеству Посейдона, Энею и его потомкам предстоит царствовать в Троаде — певцы явно ориентировались на местный знатный (может быть, царский) род, возводивший себя к Энею 28.
Б. Умерщвление Ликаона. Ликаон, один из сыновей Приама, выйдя из реки, встречается с Ахиллом уже поодаль от реки, ибо успел разбросать по земле все оружие (XXI, 35, 50-52), а до того (XXI, 8-16, 27) и после того (XXI, 120, 136) Ахилл сражался на самом берегу и в волнах реки29. Мать Ликаона (а также и самого младшего из Приамовых сыновей, Полидора) — не Гекуба, хотя Гекуба в это время жива и везде в «Илиаде» выступает как единственная реальная жена Приама. В оплакивании Гектора никакие другие жены Приама не названы, в том числе и Лаофоя, мать Ликаона и Полидора: она там не существует. Происходит эта жена Приама от лелегов. Но лелеги в «Илиаде» нигде более не упомянуты, кроме как в «Долонии» (X книга), которая, по греческой традиции, была добавлена к тексту «Илиады» поздно. Злополучного Ликаона, по его рассказу, выкупил из плена Эетион. Он тут царь Имброса, тогда как в других местах «Илиады» (I, 366; VI, 416; XXII, 472, 479-480) он царь Фив Гипоплакийских и отец Андромахи30.
Очень возможно, что в эпизоде с Ликаоном использованы стихи, заимствованные из описания схватки Ахилла с Энеем в XX книге 31«Боги! великое чудо очами моими я вижу!». Но в случае с Энеем (XX, 343-344) чудо налицо: Эней исчез, спасенный богом, а в случае с Ликаоном (XXI, 53-54) никакого чуда нет — просто плененный и проданный в рабство Ликаон вернулся и снова попался в руки Ахиллу; смысл восклицания утрачен. Даже если слова восклицания следует понимать иронически, то и в этом обыгрывании все-таки проступает вторичность использования. Из этого следует, что эпизод с Ликаоном вошел в «Илиаду» не раньше схватки с Энеем. Третий раз стихи о «чуде» использованы в XIII книге (99) — книге «аргивской» и весьма поздней (это еще будет рассмотрено далее).
Эта трактовка поддерживается тем, что во введении к поединку с Энеем (там, где Аполлон подстрекает Энея) есть и сам Ликаон — его образ принимает там Аполлон. Либо оттуда этот персонаж взят сюда для отдельного эпизода, что сомнительно (там-то он проходит мельком), либо эпизоды с Энеем сотворены одним певцом. То есть введение к эпизоду с Энеем, где Аполлон принимает вид Ликаона, и отдельный эпизод с Ликаоном сочинены вместе. Очевидно, это было сделано при включении Энея в «Илиаду», а почти все исследователи, даже многие унитарии, признают, что Эней включен в поэму очень поздно, в Троаде.
Само имя Ликаона связано с кругом Энея. Один из героев этого круга Пандар, сын Ликаона (конечно, другого человека, не юного Приамова сына). Пандар представлен как ликиец. Соответственно, ликийцем оказывается и его отец Ликаон. Ликаония — географическая область на юге Малой Азии, по соседству с Ликией (восточнее). Ее название производное от племенного названия ликийцев (лувийск. лука, греч. Λύκιοι): к этнониму присоединен лувийский суффикс географических названий: *Lukawana, откуда греч. Λυκάων32. Этим именем был назван отец ликийского героя Пандара в «Илиаде», а также Ликаон аркадских легенд. Когда аэду, певшему о Пандаре, понадобилось достойное имя для одного из сыновей Приама, певец и взял имя Ликаона.
Таким образом, эпизод с Ликаоном (34-135) — вставной33. Есть мнение, что собственно эпизод этот оканчивается стихом 129 или даже 127, так как далее Ахилл меняет адресата речи — обращается уже не к Ликаону, а ко всем троянцам, и изменяет осмысление функции Ксанфа: река уже рассматривается им не как поток, который унесет труп Ликаона в море (124-125), а с точки зрения ее тщетных попыток спасти гибнущих троянцев. Видимо, этот пассаж прибавлен к эпизоду для его связи с основной канвой Приречной битвы 34 : до эпизода Ахилл беспрепятственно избивал всех троянцев.
В. Пленение двенадцати троянцев. Перед эпизодом с Ликаоном помещается небольшой эпизод (17-34), также выпадающий из общего повествования. Он расходится с духом Приречной битвы. Суть ее гневное, беспощадное, неистовое избиение троянцев, а в этом эпизоде Ахилл проявляет спокойную предусмотрительность: берет 12 троянцев живыми, выводит их из реки, вяжет и велит подручным отвести их в стан, чтобы принести их в жертву при погребении Патрокла. Очевидно, этот эпизод внесен в текст не раньше, чем образована вся сюжетная линия похорон Патрокла (от XVIII, 336-337 до XXIIIa).
Особенно эпизод пленения троянцев несогласуем с эпизодом умерщвления Ликаона. В первом эпизоде Ахилл оставил свое копье на берегу (17-18) и устремился в волны с мечом в руке, убил одних троянцев, пленил других, вывел их на берег, велел отвести их к кораблям и снова устремился к реке. А при встрече с Ликаоном у Ахилла снова оказывается копье в руках (67) 35. Неувязка также с местом встречи. Коль скоро троянских пленников Ахилл велел отвести к ахейским кораблям, ясно, что он вывел их на ахейский берег реки — левый, западный. И, устремившись назад к реке, тут и встретил вышедшего из реки Ликаона. Но ведь Ликаон вышел из потока ради бегства — побросавши оружие и доспехи, нагой. Но не к греческим же кораблям он бежал, не к Ахиллу! Значит, он вышел на троянский берег — правый, восточный. То есть не навстречу Ахиллу, а в противоположную сторону. Встретиться они не могли 36. Если же убрать эпизод с пленением 12 троянцев, то несообразность устраняется: перед ним Ахилл разрезал толпу троянцев, одних он от брода погнал по долине к городу, а другие бросились в реку. Вернувшись, чтобы их избивать, он и наткнулся на выходившего из реки Ликаона. Следовательно, эпизод с Ликаоном вставной37, но сравнительно ранний: он вошел в текст, когда эпизода с пленением 12 троянцев еще не было.
Г. Победа над Астеропеем. Сразу же за Ликаоном на Ахилла выходит могучий герой — Астеропей, царь пеонов, вооруженный огромным копьем. Но в Каталоге троянских сил и в «Патроклии» у пеонов, пришедших с Аксия, другой царь — Пирехм, и пеоны там именуются лучниками, а не копьеносцами (II, 848-850; XVI, 287-292) 38 об их соотношениях ни в Каталоге, ни в эпизоде с Астеропеем не сказано ничего. Похоже, что они введены разными авторами, и каждый из них не принимал во внимание другого. Только в XII книге, где введен совсем другой, небольшой Каталог и где троянские силы разделены на пять громад, и последнюю, пятую, возглавляют ликийцы Сарпедон и Главк, — вот тут-то к ним присоединен Астеропей, не связанный с ними ни по происхождению, ни по чему-либо еще. Поздний характер этого присоединения очевиден.
Поединок с Астеропеем выдержан совсем в ином духе, чем Приречная битва и весь ход этой части сюжета: утеряно неистовство Ахилла, с новым врагом он вступает в поединок по общим правилам, как если бы он не был одержим жаждой мести троянцам. С прежним эпизодом новый эпизод не согласован: копье Ахилла там осталось воткнутым в землю, а в новом оно снова употребляется, хотя не указано, что Ахилл его вытаскивал39. Из дальнейшего хода битвы совершенно ясно, что первоначально эпизода с Астеропеем в ней не было. Там в битве река обращается к Ахиллу с просьбой избавить ее от избиваемых троянцев и их трупов, выгнать живых из реки, перестать убивать их (217-221). Из этого явствует, что Ахилл еще убивает их в реке. Меж тем таково было состояние только перед эпизодами с Ликаоном и с Астеропеем, а ведь эпизод с Астеропеем проведен на берегу40. Словом, эпизод не вяжется с контекстом, вставлен в него со стороны41.
Точнее, не совсем со стороны: он сочинен на основе предшествующих в «Илиаде». Эпизод с Астеропеем в XXI книге (139-204) сюжетно параллелен эпизоду с Ликаоном: в обоих случаях копье Ахилла вонзается в землю, противник (сначала Ликаон, потом Астеропей) удерживает его, и Ахилл наносит смертельный удар мечом, а потом бросает врага в реку, и там рыбы пожирают его тело4243.
Согласно рассказу Ликаона, он на 12-й день освобождения из плена снова встретил Ахилла (XXI, 45-46, 80-81). И Астеропей, по его рассказу, тоже на 12-й день появления в Трое встретил Ахилла (XXI, 155-156). В первом случае недолгий срок пребывания в Трое предопределен сюжетом о том, что Ликаон был в плену — о пленении Ликаона рассказывалось в «Киприях» (Apollod., Epit. III, 32; Procl. I). А во втором случае срок ничем не определен, к тому же на десятом году войны недавнее прибытие еще одного вождя пеонов выглядит странным (тем более, что к моменту его прибытия прежний вождь пеонов еще не был убит). Кроме того, убив Астеропея, Ахилл, собственно, в реку его не бросил — он оставил труп лежать на берегу (170-184, 200-201), и тем не менее того залили волны, хотя река еще не вышла из берегов. Рыбы обгладывают его труп — как труп Ликаона. Это наилучшее свидетельство подражания эпизоду с Ликаоном44.
Однако в биографии Астеропея чувствуется и подлаживание к ситуации Приречной битвы: главный противник Ахилла в ней — река Ксанф-Скамандр (соответственно, бог реки), а вождь пеонов представлен как внук реки Аксия, и это обыграно певцом в речи Ахилла: герой дает намек Ксанфу, что любые реки не могут противостоять потомку Зевса 45. Таким образом, эпизод с Астеропеем хотя и поздно, но не случайно оказался, в Приречной битве — он создан (или сильно подработан) для нее.
Последние строки эпизода с Астеропеем (205-212) возвращают нас к исходной ситуации, но не перед вставкой этого эпизода, а перед совокупной вставкой с обоими героями — Ликаоном и Астеропеем: Ахилл обратился на пеонов, которые «вдоль реки еще бежали Так» (206-207). Это «так» (ώς), да еще с длительным действием глагола, может относиться только к стихам перед эпизодом с Ликаоном (6-16)46.
Аполлон выдвигает против Ахилла еще одного героя — Агенора Антенорида, затем скрывает его от Ахилла, а сам, под видом убегающего Агенора, заманивает Ахилла в тщетное преследование, давая троянцам тем временем укрыться в крепости. Эпизод этот (XXI, 544-605; XXII, 7-24) никакой роли в развитии действия не играет (троянцы могли бы и без того успеть забежать в ворота, да если б и не успели, а были бы истреблены, исхода войны это не решало). Гамлетовские колебания Агенора предвосхищают такие же переживания Гектора и ослабляют значение последних. 47 По-видимому, весь эпизод с Агенором скопирован с начала поединка Гектора с Ахиллом и вставлен специально для прославления рода Антеноридов48. К этому роду троянский эпос вообще очень благоволил, делая Антеноридов сторонниками ахейцев. Антенориды же появляются в войске троянцев в отряде Энея (XI, 58; XII, 99-100) 49.
Любопытно, что Агенор выдвинут не для спасения троянцев, бегущих от Ахилла в город, и не для отвлечения Ахилла от Гектора. Истинный мотив выдвижения проскальзывает во вводной формуле и в речи Агенора.
«Взяли бы тут ахейцы высоковоротную Трою, если бы Феб Аполлон не воздвигнул божественного Агенора» (544-545). Сам Агенор кричит Ахиллу: «Верно, надежду ты в сердце питал, Ахиллес знаменитый, нынешний день разорить обитель троян благородных? Нет, безрассудный, бедам еще многим свершиться за Трою!» (583-585). То есть цель — не дать Ахиллу взять Трою в этот день, ибо войне еще суждено продолжаться. Но ведь это то же самое, чем Зевс мотивировал разрешение богам вмешаться в боевые действия — с чего началась Битва богов. У Зевса было опасение, что вопреки судьбе Ахил возьмет в тот же день Трою (XX, 30). Почти тем же мотивировано первое выдвижение Энея: иначе трояне «скрылись бы в град», «противу судеб громодержца» (XVII, 320-321). И тоже возбудителем был Аполлон, как и вторично (XX, 79-801. Вот почему Агенор, а затем сам Аполлон уводят Ахилла от города 50.
Иными словами, эпизод с Агенором вошел в поэму не раньше Битвы богов и эпизода с Энеем.
Собственно, по нынешнему тексту часть эпизода заходит уже в книгу XXII. Но на деле к ней должен был бы отойти весь эпизод: по-настоящему книга XXII начинается уже со стиха 526 51. В этом последнем отрезке XXI книги нет никакой «Приречной битвы» — действие происходит уже под стенами Трои, где и произошло умерщвление Гектора (основное событие книги XXII). Однако подробнее займемся этим отрезком дальше — когда речь пойдет о XXII книге.
Е. Схватка с рекой. «Илиады» и не обязательны в ней. Ни спор Ахилла с Агамемноном, ни месть Гектору за Ахилла прямо не требуют битвы с рекой. Река здесь двуименна. Расставляя богов для Битвы богов, певец ставит против Гефеста (уже имея в виду будущий приход Гефеста на помощь Ахиллу) поток, «Ксанфом от вечных богов нареченный, от смертных Скамандром» (XX, 74). Это означает, что название реки, текущей по Илионской равнине, известное поэту «от смертных», — Скамандр, а в поэтической традиции, связывавшейся с богами (Музами, Аполлоном и т. п.), фигурировало имя Ксанф52. Поэтическая традиция охватывала мифы и древний эпос. Сражение Ахилла с Ксанфом — такой же миф, как сражение Геракла с Ахелоем. Где Ахилл сражался с Ксанфом — другой вопрос, но, привязывая мифическое действие к Илионской равнине с реальной рекой, певец совместил оба имени 53. В Битву богов проникло, конечно, «божественное» имя, в эпизод с Ликаоном, соединившийся с битвой против реки пораньше, тоже. А вот Астеропей сражался уже у берега реального Скамандра54.
Таким образом, более древняя песнь подработана для применения в «Илиаде». Трудно судить о том, каков был облик этой песни при ее отдельном существовании, но в общем это типичный мотив приключений мифического героя: перед главным поединком и смертью герой должен победить в битве с чудовищем (или, по крайней мере, избегнуть гибели в такой битве). Образец — битва Геракла с подземной рекой Ахелоем 55. О мистическом значении имени «Ксанф» говорит то, что и вещий конь Ахилла в конце XIX книги тоже называется Ксанфом. Песнь излагала такую битву с чудищем, а войдя в состав «Илиады», добавила местное имя «Скамандр».
«Илиаде» она когда-то имела другой облик. Об этом говорят в ней пассажи с богами. Когда Ахилл изнемог в борьбе с рекой, он в отчаянии стал сетовать на свою мать. Это она обольстила его уверенностью, что под стенами Трои он может не бояться гибели ни от кого, кроме Аполлона, коль скоро от Аполона ему предназначено погибнуть. Этого предсказания Фетиды в «Илиаде» нет 56. Видимо, было. Но на какое место приходится эта неотмеченная лакуна, мы не знаем. Зато другую можно выявить. К отчаявшемуся Ахиллу явились два божества — Посейдон и Афина — и «начали беседу» (287). Посейдон обнадежил героя тем, что река скоро успокоится, и дал совет гнать троянцев, убивая их, до самых стен Илиона. Затем Ахилл должен убить Гектора и вернуться в стан. Афина же промолчала. Но в самом-то «начале беседы» речь Посейдона была объявлена так: «Первым к нему провещал Посейдон...» (287). Второю должна была вещать Афина. Никаких сомнений, речь ее выпала. Сразу после речи Посейдона сказано: «И так вот оба сказавши, бессмертные удалились» (298). Говорили оба! Лакуна совершенно очевидна. Что же в первоначальном тексте поведала Афина? Скорее всего, она внушила герою мощь, силу — далее сказано, что река не могла его удержать, «облеченного в крепость Афиной» (304)57.
Более сложный случай — с Аполлоном, в начале эпизода. Ахилл убивал троянских юношей, ранее приносивших, как обычно, жертвы местной реке (151-152), и разгневанная река (т. е. бог реки) зовет на помощь Аполлона. В речи содержатся упреки Аполлону за то, что тот не исполняет завета Зевса защищать троян, пока не спадет на них мрак и не наступит вечер (228-232). Наказ защищать Гектора был дан Зевсом Аполлону в XV книге (60-63, 221-232), но о вечере там не говорилось. По-видимому, здесь слились воспоминания об этом наказе с еще одним протроянским предвещением Зевса («и закатится солнце и мраки священные снидут»), которое было им послано Гектору (XI, 193-194 = 208-209) и повторено вещим конем, кстати, Ксанфом (XVII, 453-455). Весь этот «данайский» по составу книг (XI, XV, XVII) наказ использован здесь для речи Ксанфа-реки, но этот призыв здесь повисает в воздухе: Аполлон не откликается. Ахилл же прыгает в реку с мечом, т. е. совершает поступок, призывом к богу не вызванный и даже по сути богохульный, ибо этим поступком дерзко попирается возможный приход бога на помощь реке.
Здесь тоже явно какая-то лакуна 58. Выпал отклик Аполлона, призванного придти на помощь Ксанфу. Бог должен был как-то защитить троянцев от Ахилла, выполняя просьбу реки и завет Зевса. На деле Аполлон и взял под защиту троянцев, но тех, которые бежали к городу, а также и сам город — это выясняется несколько дальше (см. 515-517). Об этом Аполлон и должен был сказать в своем отклике на призыв Ксанфа, и, видимо, говорил. Вот что и могло побудить Ахилла прыгнуть в реку, оставленную Аполлоном без непосредственной помощи.
там совсем другая сцена. Ксанф обращается к Ахиллу с просьбой выгнать троянцев из него и избивать их, сколько угодно, в поле, потому что трупы уже запрудили течение, не пропускают воду к морю. Ксанф просит воздержаться от дальнейшего избиения в реке — и только. Это совершенно не то, чего Ксанф добивался в других местах книги. Там он негодовал из-за того, что Ахилл губит троянцев, и обдумывал, как бы их защитить, а здесь он о троянцах нисколько не заботится, а беспокоится лишь о себе59. Ахилла он направляет к Илиону.
Что же на это Ахилл отвечает? А вот что: «Будет, как ты заповедуешь, Ксанф... Я перестану троян истреблять, но не прежде, как гордых в стены вобью, и не прежде, как Гектора мощь испытаю...» (223-225). То есть Ахилл согласен выполнить просьбу реки. Считать эту тираду Ахилла иронией не позволяет упоминание Гектора. Да и нет оснований предполагать ссору Ахилла с рекой и, следовательно, иронический тон его согласия. Согласие было истинным, потому что не враждебной была просьба.
Но ведь все это совершенно не вяжется с предстоящим вот-вот боем между Ахиллом и рекой, не дает повода для этого сюжетного хода. В сюжетной линии, ведущей через этот бой, призыв реки к Аполлону держится, а просьба к Ахиллу и ответ на нее — нет. И так как они противоречат всему сюжетному блоку, то, очевидно, представляют собой остаток, след, рудимент от прежнего состояния Приречной битвы, когда боя Ахилла с рекой не было. В ответ на просьбу Ксанфа Ахилл, как и обещал, «направлялся на троян» (227), удирающих к городу, где и оказывался в конце книги (520-525) 60. Значит, в этом, так сказать, обмене любезностями Ахилла с Ксанфом просвечивает прежняя канва — аристия Ахилла, в которой герой избивал толпы троянцев, а река была одухотворенным, но вполне нейтральным антуражем, не более.
61. Мотивировка тут очень простая: Ксанф заступается за избиваемых троянцев, и это естественно, поскольку они поклонялись местной реке, принося ей жертвы (130-132). Соответствующие небольшие пассажи, подготавливавшие такое озлобление Ксанфа против Ахилла, внесены во все предшествующие эпизоды — в конец эпизода с Ликаоном (129-138), в начало и конец эпизода с Астеропеем (145-146, 211-212) и, конечно, в начало самого боя с рекой (235-239, 250). А в конце схватки Посейдон велит Ахиллу именно то, что было до вставки боя — гнать троян к городу (294-297).
После отбытия богов Ахиллу делать у реки, собственно, нечего, его бой окончен. Напряжение слушателя достигло кульминации (отчаяние Ахилла) и теперь ослаблено сообщением, что ему ничего не угрожает, что благой исход обеспечен. Зачем же изображение бешенства Ксанфа, призвание родственной реки, Сименса, на помощь (кстати, прибытие ее не описано) и т. д.? Только для того, чтобы мотивировать отправку Герой на помощь Ахиллу еще одного бога — Гефеста, хотя ведь ясно, что коль скоро Ахиллу уже гарантирована Афиной непобедимость в этом бою, то ему Гефест ни к чему.
Но бой Ксанфа с Гефестом (305-384) нужен для перехода к Битве богов, как завязка к ней. Это видно из того, что, обращаясь к Гефесту, Гера мотивирует призыв к нему не необходимостью помочь Ахиллу, что было бы естественно, а мнением богов, что Гефест-то и есть достойный противник Ксанфу (331-332), о том же, чтобы спасти Ахилла, даже не упоминается 62. Теперь становится ясно, чем вызвана лакуна в «беседе» Ахилла с Посейдоном и Афиной. Ведь Гера, оказав реальную помощь Ахиллу, делает то, что в нынешнем тексте книги не дано сделать Афине, — не дано тем певцом, который выбросил речь Афины. Помощь Афины удалена ради того, чтобы ввести помощь Геры, а помощь Геры нужна для введения Битвы богов в этом месте 63.
— поединки с героями, поединки героя и бога с рекой. Битву богов, — останется очень немного. Тут-то и обнажится канва, в которой выступит первоначальная аристия Ахилла Что же она собой представляет?
Чтобы аристия могла осуществиться, войска должны сойтись в битве. Рассказ об этой подготовке просвечивает кое-где сквозь поединки и повествования о богах, пропадая и вновь появляясь — как бы пунктиром (XX, 1-3, 42-46, 75-78), затем исчезает надолго. Снова он появляется лишь в стихе 3 5 364. Ахилл изъявлял свою жажду выйти на Гектора, и вот это осуществляется65, но, по совету Аполлона (376 — «еще не дерзать»), Гектор уклоняется от поединка и скрывается в толпе — этот небольшой эпизод занял 17 строк (353-380). Ахилл с яростью принимается за других троянцев — тут и начинается, а вскоре и кончается его аристия (381-503). Если не считать того, что сохранилось в Схватках с рекой (XXI, 213-227), получается всего 113 строк. Однако и этот небольшой отрезок вряд ли монолитен.
Во время аристии Ахиллу довелось еще раз встретиться с Гектором. От руки Ахилла погиб Полидор, брат Гектора, и Гектор не смог удержаться — бросился отомстить за брата. Ахилл уже было поразил Гектора копьем, но Аполлон защитил Гектора и спас — сделал невидимым, укрыл мраком (444). После этого Ахилл снова обратился к избиению рядовых троянцев. Этот эпизод в 48 строк (407-454) выделяется из аристии, во-первых, той пространностью, с какой описана одна схватка, — это уже близко к поединку, а, во-вторых, обстоятельствами боя: оба героя выступают в этом эпизоде, как и в предшествующей встрече (353-380), пешими, тогда как в остальной аристии бой идет на колесницах — во всяком случае противники Ахилла показаны на колесницах (386, 401, 461, 487-489), сам же Ахилл в бою изображен неопределенно, но речь идет и о конях ахейцев (394), а в конце ясно сказано, что и Ахилл был на колеснице (495-503)66.
Таким образом, по-видимому, оба эпизода с Гектором не исконны в тексте аристии и подготовки к аристии, они вставлены в него. Обе встречи с Гектором, по-видимому, ориентированы на позднейший поединок с ним, окончившийся его гибелью67. Точно так же, как там, за обоими участниками стоят боги-покровители (за Ахиллом Афина, за Гектором — Аполлон). Точно так же Гектор пал, и с ним связано представление о бегстве от Ахилла (там он бегает кругами, здесь — сначала скрывается, а потом отрекается от бегства). И Ахилл готов здесь нанести тот удар копьем, от которого Гектор там и погибнет. Возможно, для эпизода в XX книге был использован вариант решающего поединка, а смерть Гектора устранена в нем вмешательством бога. Но если бы это был самостоятельный эпизод, не копия поединка, изображаемого в XXII книге, то незачем было бы прибегать к вмешательству бога, к чуду — Гектор мог бы снова спастись бегством, нырнуть в толпу, и т. п.
Итак, обе встречи Ахилла с Гектором — вставные, а за их исключением канва представлена мелкими обрывками двух сортов68. В одних обрывках, ближе к началу книги (1-3, 42-46, 75—78), Ахилл пеш, пылает яростью против Гектора. Собственно, это лишь подготовка аристии. Эти обрывки продолжают ополчение ахейцев в XIX книге (352-353, 356-391) и ведут к первому выходу Гектора против Ахилла, а далее, возможно, продолжаются в Битве с рекой и, возможно, в «Гибели Гектора» (во всяком случае Ахилл там тоже пеш). В других обрывках, ближе к концу книги (381-406, 455-504) Ахилл сражается с колесницы. Эти обрывки представляют собой колесничную аристию Ахилла — его стандартные серийные подвиги. Продолжает эти обрывки XIX книга, которая оканчивалась выездом Ахилла в сражение на колеснице (после прорицания коня: 392-424), далее они прерываются вторым выходом Гектора против Ахилла и вовсе обрываются с концом XX книги.
«Илиаде» есть еще только один пример архаичного сражения прямо с колесницы — это в VIII книге (99-129), где свершает подвиги Диомед, двойник Ахилла, в остальном колесницы служат только для транспортировки героев к месту боев, а сражаются герои пешими 69.
Обращает на себя внимание и объем изложения. Подготовка к аристии занимает всего 12 строк и сама аристия — 65. Это самая маленькая аристия в «Илиаде» (если взять для сравнения аристии десятка основных героев — Диомеда, Идоменея и др.). Видимо, в той среде, где сформировался образ Ахилла, не было навыка слагать песенные аристии, и в данном случае ее создали в подражание чуждой традиции. В другой главе мною было показано, что «ахейские» книги действительно не знают аристии, обходясь поединками, а «аргивские» и особенно «данайские» насыщены аристиями. Стало быть, здесь налицо подражание текстам «данайских» книг.
Перевалив за рубеж между XX и XXI книгами, аристия Ахилла выливается в «Приречную битву». Собственно, такое название XXI книги очень условно: оно не передает сути происходящего и объединяет очень разные события по чисто топографическому признаку, по этому же признаку и отделяет их от предшествующих. Складывается впечатление, что, если исключить вставные эпизоды (с Ликаоном, с Астеропеем и т. д.), здесь просто продолжается аристия Ахилла, начатая в XX книге: там Ахилл «ударил на троян», стал избивать их, и далее он избивает их уже непрерывно сначала поодаль от реки (XX книга), потом возле нее (XXI книга). Пока, наконец, его деяния не перерастают в его поединок с рекой70. Сперва никакого поединка с рекой не было, и «приречная» часть аристии кончалась мирным диалогом Ахилла с рекой, после чего Ахилл удалялся к городу. Затем появился поединок с рекой — как апогей аристии, преодоление мифического чудища. В поединке предусмотрена помощь Ахиллу от Афины и Посейдона, соответственно, помощь троянцам от Аполлона. Когда же в «Илиаду» вошла Битва богов, для ее введения, для плавности перехода к ней от аристии и поединка с рекой была придумана «Схватка Гефеста с Ксанфом». Тогда помощь Афины была заменена помощью от Геры.
Итак, теперь выясняется, как складывался текст, ставший книгами XX-XXI. Последовательность вкладов была такова:
«данайским» аристиям),
2) две встречи Ахилла с Гектором,
3) поединок Ахилла с рекой,
4) Битва Богов, а для ее введения — поединок Гефеста с богом реки,
5) поединки Ахилла с Энеем (и с Агенором),
7) победа над Астеропеем.
Примерно такую же последовательность предполагал У. Лиф, только блок эпизодов с Ликаоном и Астеропеем помещен у него перед Битвой с рекой71.
Примечания
22 Для волшебной сказки, происходящей, как и героический эпос, из мифа, стереотипность такого хода сюжета показана В. Я. Проппом (см. его работы: Морфология сказки. Л., 1928; Исторические корни волшебной сказки. Л., 1986).
24 С. П. Шестаков. ПИ. С. 445.
25 E. Kammer. ZHF. II. S. 41-49; Th. Bergk. GLG. S. 633; W. Christ. Homert Iliadis carmina... Leipzig, 1884. Prolegomena. P. 76; W. Leaf. Tl. Vol. II. P. 348-349.
26 E. Kammer. Ein ästhetischer Kommentar zu Homers Iliad. Paderborn, 1889. (2. Aufl. 1906). S. 303; С. П. Шестаков. ПИ. C. 439.
27 L. Erhardt. EHG. S. 397; С. П. Шестаков. ПИ. C. 438.
IH. S. 84, 335; E. Bethe. HDS. Bd. II. S. 317; Bd. III. S. 18, 40-41, 62, 167; G. Scheibner. Op. cit. S. 124-125, 129.
29 K. Reinhardt. ID. S. 437-438.
30 C. Robert. SI. S. 534.
31 K. Reinhardt. Loco cit.
32 См: Л. А. Гиндин. Комментарий к свидетельству Геродота о ликийцах-ксанфиях (Hdt. I, 176) и проблема ликийцев-троянцев «Илиады» // Балканы в контексте Средиземноморья. М., 1986. С. 53-55.
34 E. Bernhardt. Beiträge znr Homerkritik. Verden, 1873. S. 18-19.
35 M. Burgard. Zur Kritik des 21. Buches der Ilias // ZOG. 1862. Jg. 13. S. 650-651.
36 C. Hentze. AHL H. VII. S. 81; W. Leaf. Tl. Vol. II. P. 382.
37 E. H. Meyer. IMA. S. 319-320.
39 C. Hentze. AHL H. VII. S. 83.
40 Μ. Burgard. Op. cit. S. 654-656; C. A. J. Hoffmann. Quaestiones Homerici. II. Clausthal, 1848. S. 164, 244, 246.
41 C. Hentze. AHL H. VII. S. 83-85, 89-90; С. П. Шестаков. ПИ. C. 449-450.
42 Р. von der Muhll. KHI. S. 316; K. Reinhardt. ID. S. 426, 443-145.
44 R. Siegfried. Ad compositionem librorum Iliadis XVIII ad XXII. Fürstenwalde, 1881. S. 8, 13-14; B. Niese. EHP. S. 124; E. H. Meyer. IMA. S. 321-322; L. Erhardt. EHG. S. 406.
45 K. Reinhardt. ID. S. 438.
46 R. Siegfried. Loco cit.; M. Burgard. Op. cit. S. 653.
47 A. Jacob. Über die Entstehung der Ilias und Odyssee. Berlin, 1856. S. 341; L. Kayser. Homerische Aufsätze. Berlin, 1881. S. 21; U. Wilamowitz. IH. S. 94, Anm. 1; P. Cauer. Op. cit. Hälfte II. S. 695.
49 F. Jacoby. Homerisches // Hermes. Bd. 68. 1933. S. 38-90.
50 C. Hentze. AHL Η. VIII. S. 5-6.
51 Т. Берг начинал XXII к,... у со стиха XXI, 526 (Th. Bergk. GLG. S. 636).
52 Отличия «языка богов» от «языка людей» интерпретируются по-разному (H. Günert. Von der Sprache der Götter und Geister. Halle, 1921; A. Heubeck. Die homerische Göttersprache // Würzburger Jahrbücher für die Altertumswissenschaft. Bd. 4. 1949/50. S. 197-218; L. Rh. Rank. Etymologiseering en verwandte verschijnselen bij Homer. Utrecht, 1951; C. Watkins. Language of Gods and language of men // J. Puhvel (ed. j. Mytli and law among the Indo-Europeans. Los Angeles; London, 1970. P. 1-17). Ho ясно, что «язык богов» понимается как поэтическая, священная и древняя речь, поднятая над обыденной речью и близкая к традиционному искусственному языку эпоса (Kunstsprache).
— с Ксанфом и со Скамандром (E. Obst. Der Skamander-Xanthus in der Ilias // Klio. Bd. IX. 1909. N2. S. 220-228). По его данным, Ксанф протекает по середине долины и имеет брод, Скамандр — с западного края долины и брода не имеет; в пассажах с Ксанфом Ахилл вооружен копьем и мечом, в пассажах со Скамандром — только мечом; от Ксанфа спасает Гера, от Скамандра — Афина и Посейдон; в эпизоде с Астеропеем Ксанф, в эпизоде с Ликаоном — Скамандр.
54 U. Wilamowitz. IH. S. 84.
55 C. Reinhardt. ID. S. 426, 446-447.
56 S. A. Naber. QH. Р. 205.
57 Ibid. Р. 205-206; Μ. Burgard. Ор. cit. S. 657; L. Erhardt. EHG. S. 413; С. П. Шестаков. ПИ. C. 455.
59 S. A. Naber. QH. Р. 205; C. Hentze. ΑΗΙ. Η. VII. S. 86.
60 W. Jordan. Homers Ilias übersetzt und erklärt. Frankfurt, 1881. S. 663-665; L. Erhardt. EHG. S. 407; С. П. Шестаков. ПИ. C. 451; W. Leaf. TL Vol. II
P. 383.
61 Еще К. Гофман доказывал, что с 228 стиха начинается текст иного автора, а предшествующие эпизоды исследователь определял как более поздние (С. A. J. Hoffmann. Ор. cit. Р. 164, 244, 246). М. Шмидт трактовал стихи 228-384 как новое продолжение песни, сочиненное вместо того, которое начинается с 209-227 (M. Schmidt. Meletemata Homerica. Jena, 1878. S. 6-7).
63 W. Leaf. TL Vol. II. Р. 383-384.
64 C. Hentze. AHL H. VII. S. 48, 50.
65 E. Kammer. ZHF. Τ. II. S. 45-47.
66 Это различие отметили Л. Фридлендер, Э. Каммер и С. П. Шестаков (L. Friedländer. Doppelte Recensionen in Ilias und Odyssee // Philologia. 1849. Jg. IV. S. 584; E. Kammer. ZHF. Т. II. S. 67; С. П. Шестаков. ПИ. C. 445).
68 E. Kammer. ZHF. Τ. II. S. 67, Anm.; B. Niese. EHP. S. 119-120; E. H. Meyer. IMA. S. 329.
69 B. Niese. EHP; J. Wiesner. Fahren und Reiten (Archaeologia Homerica. Bd. I. Kap. F). Göttingen, 1968. S. 27; Р. A. L. Greenhalgh. Early Greek warfare. Horsemen and chariots in the Homeric and Archaic Ages. Cambridge, 1973; ср.; J. K. Anderson. Oreek chariot-bome and mounted infantry // AJA. Vol. 79. 1975. N3. P. 175-187.
70 С. П. Шестаков. ПИ. C. 445
71 W. Leaf. Tl. Vol. II. Р. 384.