«ГЕОРГИКИ» ВЕРГИЛИЯ
Еще до этого сочинения Вергилия у римлян были сочинения по сельскому хозяйству. Такими были «De agri cultura» Катона Старшего и «De rustica» Варрона. Кроме того, александрийцы сделали сюда вклад своими трудами по метеорологии и географии. Вергилий стоял на высоте современных знаний по этому вопросу; но важнее еще то, что он очень любил деревенскую жизнь1, и внес много поэтического одушевления в свое сочинение.
«Георгики» Вергилия состояли из четырех книг. Первая книга говорила о земледелии, вторая — о садоводстве, третья — о скотоводстве, четвертая — о пчеловодстве. Но это не трактат о сельском хозяйстве: в сочинение свое Вергилий внес очень много субъективного, делал отступления по разным поводам.
начинается словами, определяющими содержание всей поэмы:
Какое искусство лелеет все жатвы,
В какой знак небесный взрываются земли,
Когда виноградник, прикрепленный к вязу,
Для стад неизбежны, какие есть средства,
Чтоб множилось стадо, и как за пчелами
Ухаживать должно — все это, Меценат,
Намерен воспеть я...
— к Вакху и Церере, к Пану, Сильвану, фавнам, дриадам, прося их помощи в начатом труде. Отступления Вергилия в этой поэме касаются разных эпизодов из греческих мифов, а также прославления Августа, который тогда еще только совершал свой победный поход на Восток против Антония. Вергилий здесь называет Августа богом; он обращается к нему и молит также прийти на помощь его труду. Нам теперь уже непонятно это обожествление человека; этот обычай создали александрийские поэты, обожествлявшие Птолемеев. Позже Август у римлян действительно получил божественный культ, но раньше этого Вергилий обожествил Августа в своих «Георгиках», и образ этого нового бога проходит чрез всю поэму.
Прославив Августа, Вергилий обращается к самому содержанию. Он говорит о земледельческих орудиях, затем о зернах и посевах, особенно останавливается на земледельческом календаре, указывая, что и когда должно делать в сельском хозяйстве, какие дни счастливы и несчастны; говорить о приметах погоды, о тех приметах, которые связаны со смертью Юлия Цезаря, с почтением отзываясь о нем; опять, не называя Августа по имени, говорит о его войне на Востоке и желает ему благополучия.
Вторая книга. Начинается она воззванием к Вакху, покровителю плодовых деревьев, и воззванием к Меценату. Затем поэт говорит о разных деревьях; одни растут сами, другие требуют семян, третьи — особенного ухода. Почва должна быть также подходящей. Здесь Вергилий славит Италию как лучшую и самую плодоносную страну:
Salve, magna parens frugum Saturnia tellus,
(Привет тебе, великая земля, земля Сатурна, великая земля слав! ных мужей).
Поэт говорит далее, что ради этой великой земли принимается она за великое, достойное древней славы дело и поет аскрейскую песнь (указание на Гесиода). Затем он подробно говорит об уходе за виноградом, несколько короче о маслине, потом о яблонях; кончает вторую книгу Вергилий отступлением, в котором славит сельскую жизнь; это стих 458 и след[ующие]:
O fortunatos nimium, sua si bona norint
Agricolas! [quibus ipsa procul discordibus armis
(О, чрезвычайно счастливые селяне, если бы только они знали свои блага. Им, вдали от соперничающих оружием, сама земля дает легкое пропитание, проявляя здесь свою верховную справедливость2).
В этом описании Вергилием сельской жизни есть идеализация: землю в Италии обрабатывали рабы, и в этом, конечно, нет ничего поэтического. Но у римлян существовал идеал — сельская жизнь и работа на земле; это было идеалом для всех, образцом всем был Цинциннат, «консул от плуга», и этот возвышенный идеал прославляет Вергилий. Еще Катон говорил: «мы сильны плугом и оружием». И римляне старались поддерживать в себе это чувство любви к земле. Ветераны, требовавшие себе земельные участки, прикрывались этой демократической идеей. Можно полагать, что Меценат, давая Вергилию тему «Георгик», хотел оживить эту старую римскую национальную идею, и Вергилий славит здесь земледелие как великую римскую черту.
Третья книга. Книгу о скотоводстве Вергилий начинает словами: «Мне придется петь тебя, Палес». Палес была богиней скотоводства, и день этой богини был днем рождения Рима; в этот день люди и скот прыгали через огонь. Затем Вергилий обращается к тем поэтическим замыслам, которые у него имеются. Отчасти подражая, быть может, невольно, Лукрецию, он говорит: «Я первый, если только жизнь будет мне дана, с эолийской вершины приведу муз; первый тебе, Мантуя, принесу венок победы. И на зеленом поле сложу я из мрамора храм близ воды, где в огромных извивах блуждает Минций (река Минчио), укрывающий свои берега зеленой травой. Посреди у меня будет стоять Цезарь (Август Октавиан Цезарь) и будет держать храм. И я, победитель, видный для всех своим пурпурным убором, буду гонять свои четверки (колесницы) у берега воды». Смысл этих слов таков: когда Вергилий окончит этот свой труд, он напишет большую эпическую поэму (предсказание «Энеиды»), в которой будут воспеты подвиги Августа.
Четвертая книга этой книги «Георгик» содержит подробное изложение мифа об Аристее. Вергилий начинает с того, что говорит, что возможен случай, когда все пчелы погибнут. Что же тогда делать? Ответом на это служит миф. У Аристея, жившего в нижнем Египте, погибли все пчелы. Он отправился за советом и помощью к матери своей, нимфе Кирене; та приняла к сердцу горе сына и послала его к прорицателю Протею, жившему у моря. Протей объяснил, что Аристей является виновником смерти Эвридики, на которой должен был жениться Орфей. Тогда нимфа Кирена велела Аристею принести особого рода жертву: убить быка, тело которого должно оставаться нетронутым и покрытым. Аристей так и сделал, и через несколько дней в теле быка завелись пчелы.
Кончает свою поэму о сельском хозяйстве Вергилий следующим образом: «Вот что я распевал об обработке полей и уходе за скотом, а также и за деревьями, пока великий Цезарь (то есть Август) гремел в Египте и, побеждая войной народы, правил свой путь на Олимп... Вот в это время меня, Вергилия, кормил милый Неаполь, и я предавался занятиям мирного досуга... Я тот, который в молодости своей пел пастухов, и пел я под тенью широкого развесистого вяза».
Таково содержание «Георгик». Вергилий писал эти четыре книги, по свидетельству биографов, в продолжение семи лет (37—30 гг.). Издание их подготовил он, очевидно, к тому времени, когда Август возвратился в Рим. В связи с этим мы имеем свидетельство толкователей Вергилия, что сперва окончание поэмы было не таково: именно, вторая половина четвертой книги не содержала мифа об Аристее, а представляла похвалу Корнелию Галлу; но Галл к этому времени впал в немилость у Августа и, обвиненный сенатом, лишил себя жизни (27 г.). Тогда Вергилий решил переделать окончание своей поэмы, и вместо похвалы опальному Галлу вставил миф об Аристее.
«Георгик» также следует сказать, что красоты их нам теперь уже непонятны, но несомненно, что они вполне удовлетворяли вкусам римлян и доставили Вергилию огромную популярность.
1. Ю. А. Кулаковский тоже любил деревенское уединение: в его эпистолярном наследии неоднократны указания на это. Вот хотя бы такое, относящееся к июлю 1909 года: «По приезде сюда я усиленно продолжал писание («Истории Византии». — А. П.), начатое в Киеве, и за исключением вопроса о топографии Константинополя имею в столе текст введения и описания правления императоров от 395 до 527 г. Придется еще, конечно, прибавить цитаты и ссылки, да и вообще выгладить текст. Лучше было бы выступить с двумя томами...; но боюсь другого, что чем дальше лежит в столе, тем менее начинает удовлетворять автора готовый текст, а потому и постараюсь зимою начать печатать. Здесь нам так хорошо и хозяева такие радушные, что первоначальный план уехать около 15 числа отменился, и, вероятно, будем здесь до начала августа» (академику В. С. Иконникову из с. Бутурлиновка Воронежской губернии; ИР. Ф. III. Д. 49553. Л. 2-2об). — Ред.
2. Перевод С. В. Шервинского: «Трижды блаженны — когда б они счастье свое сознавали! — / Жители сёл. Сама, вдалеке от военных усобиц, / Им справедливо земля доставля! ет нетрудную пищу». — Ред.