Античность и древнерусская литература
Уже на заре своей истории восточные славяне оказались в контакте с греческими, а позднее с римскими поселенцами колоний на побережье Черного и Азовского морей: Ольвии, Херсонеса, Пантикапея и др. Еще «отец истории» Геродот (V в. до н.э.), посетив Ольвию, узнал и записал некоторые сведения о быте и сказаниях славян («сколотов»). Вторжение в причерноморские степи кочевников-сарматов (в III в. до н.э.) чрезвычайно затруднило связи между славянским и греческим миром. Связи эти восстановились только к тому времени, когда греческие колонии в Причерноморье оказались под властью Рима. Особенно усилились связи Римской империи со славянами при императоре Траяне (98 – 117 гг. н.э), когда римляне покорили Дакию (современная Румыния) и стали непосредственными соседями славян. Со II по IV вв. н.э. славяне активно торговали хлебом с римлянами, и в славянских кладах этого периода находят большое количество римских серебряных монет. Этот период именуется в славянских преданиях, а также в «Слове о полку Игореве» «веками Траяновыми» (как раз по имени императора Траяна).
Установившиеся контакты были однако прерваны нашествием гуннов (вторая половина IV в. н.э.), а вскоре и сама Западная Римская империя прекратила свое существование. Впоследствии восточные славяне обратят свои взоры к Византии – христианскому феодальному государству с центром в Константинополе, возникшему в IV в. н.э. на территории былой Восточной Римской империи и просуществовавшему вплоть до середины XV в. Сами византийцы называли себя «ромеями» (по-гречески: римлянами), однако их этнический состав был пестрым и весьма значительную его часть составляли греки. Греческие земли принадлежали Византийской империи, а греческий язык с VII в. и до конца существования державы оставался государственным. Все это, а также тот факт, что при переходе от Античности к Средневековью Византия не была завоевана варварами, способствовало тому, что в византийской культуре долгое время успешно сберегались античные традиции и в прежде всего – традиции культуры греческой, почти полностью утраченные Западной Европой.
Известно, что уже в конце V в. восточнославянский князь Кий встречался с самим византийским императором. Это, бесспорно, свидетельствует о могуществе князя. По восточнославянским землям пролегал важнейший торговый путь «из варяг в греки», то есть от Скандинавии к Черному и Средиземному морям. Восточные славяне вели торговлю с Византией и ходили в военные походы против нее на протяжении VI – X вв. Русские купцы и послы подолгу жили в Константинополе. С другой стороны, к середине Х в. в Киеве жило некоторое количество христиан и имелась церковь Святого Ильи. Христианкой была киевская княгиня Ольга. При князе Владимире христианство стало государственной религией Руси. Это открыло широкую дорогу на Русь для византийского и болгарского духовенства, которое вело не только миссионерскую, но и просветительскую деятельность. Вместе с христианством русичи обрели письменность и доступ к обширной литературе Византии и Болгарии (где в середине Х века было создано значительное число литературных памятников на церковнославянском языке). На Руси открывались школы, переписывались и переводились книги.
Во многих переводных богословских сочинениях, оказавшихся в распоряжении первых русских книжников, есть ссылки на античных философов. Так, в «Шестодневе» Иоанна Экзарха Болгарского упоминаются имена и идеи Платона, Аристотеля, Парменида, Фалеса, Диогена, Демокрита и других древнегреческих мыслителей. Еще более заметное место Античность занимает в переводных исторических хрониках: «Всемирной хронике» Иоанна Малалы и «Краткой хронике» Георгия Амартола. Хроника Малалы, составленная в VI в., описывает события «от сотворения мира» до правления византийского императора Юстиниана. Малала соединяет библейские сюжеты с греческими мифами: Кроноса он объявляет внуком Ноя, гигантов – потомками ангелов и земных женщин и т.д. Большое внимание Малала уделяет истории Древней Греции: автор описывает, опираясь на античные источники, Троянскую войну, деятельность Солона, греко-персидские войны, Пелопоннесскую войну, походы Александра Македонского, историю эллинистических государств. Из римской истории описывается основание Рима Ромулом, правление царей Тарквиниев, а далее – римских и византийских императоров от Юлия Цезаря до Юстиниана. Хроника дает представление о философских системах Демокрита, Анаксагора, Сократа и др. Некоторые места из Хроники Малалы вошли в русские летописи, в частности, в «Повесть временных лет» и «Ипатьевскую летопись».
Хроника Георгия Монаха (Амартола) была написана в Византии во второй половине IX в. и переведена в Болгарии в Х в., а в Киеве – в XI в. Охватывает события от Адама до 843 г. Амартола волнуют исторические события, связанные с историей христианства, поэтому, например, императорам Августу и Тиберию уделяется больше внимания, чем Юлию Цезарю и т.д. Как пишет автор во вступлении, он собирается поведать не только «о древних цесарих и о силных», но и сообщить о наиболее мудрых «философе и о риторех же». В хронике где кратко, а где пространно говорится о Сократе, Платоне, Аристотеле, Анаксагоре, Пифагоре, Демокрите, Марке Аврелии и других античных мыслителях. Амартол пишет о происхождении важнейших явлений культуры: «Грамоту бо финикяне обрету, творечьское <творчество> же ироиское Омир <Гомер>, диялектикию же Зинон Еляатянин <Зенон Элейский>, риторикию же Каракъс Сиракусянин, … законы же Ликурог <Ликург> Спарттиятянин и Солон Афинятянин». Амартол дает рационалистическое толкование греческого пантеона: «Посидон есть вода, а Ифеста <Геста? Гефест> огнь, Иру <Гера> же аеру <воздух> сущю, Димитру же земля и плоды, Дия <Зевса> же дождь». Амартол, как и другие средневековые мыслители, пытается связать библейский мир с античным: «Анаксагор же и Пуфагор в Египет шедша и сбеседовавьше с Егупетьскыми евреискыми премудрыми …, яко же и потомь Платон научися паче…». Платон восхваляется в хронике больше прочих философов, приводятся идеи из его диалогов «Федон», «Горгий», «Законы»; порицается Аристотель, критиковавший Платона, своего учителя. Многие факты хроники Амартола вошли в памятники древнерусской литературы, в частности, в «Повесть временных лет» Нестора.
Нестор, говоря о законах и обычаях разных народов, прямо ссылается на хронику Амартола. Отсюда и античные реминисценции в «Повести…». Говоря о волхве, предсказавшем смерть Олегу, летописец вспоминает чудеса Аполлония Тианского в Антиохии «во царство Доментианово» (Домициана) («Жизнь Аполлония Тианского» – аретологическое сочинение писателя II в. н.э. Флавия Филострата). Повествуя о взятии болгарами Адрианополя в 915 г., Нестор заимствует у Амартола мифологическое толкование названия города: «иже первое Арестов град нарицашеся, сына Агамемнона, иже во трех реках купався недуга избы <избавился>, ту, сего ради град во имя свое нарече». Таким образом, мифы об Оресте и Агамемноне проникают и в русские летописи! У Амартола Нестор почерпнул и сведения об амазонках и об Орее (Аресе). Любопытен момент, когда философ, наставляющий князя Владимира перед принятием христианства, говорит о случаях идолопоклонства в Иерусалиме: «начаша забывати Бога и поклонятися Валу <Ваалу>», – и, видимо, считая это имя недостаточно понятным, поясняет: «раньше ратну богу, еже есть Орей <Арес>». Из этого можно сделать вывод, что греческий Арес был более знаком русским читателям, чем библейский Ваал. Нередко летописец вспоминает римских и византийских императоров – Нерона, Адриана, Марка Аврелия, Константина Великого, Юстиниана и др., а также Александра Македонского и сирийского царя Антиоха.
Выдержки из произведений античных историков содержал «Еллинско-римский летописец», известный в двух редакциях – последняя относится к XIII веку.
Некоторые памятники античной литературы были известны на Руси и непосредственно, а не в позднейших цитатах и пересказах. Так, сочинение Иосифа Флавия «Иудейская война», знакомящее читателя с жизнью Иудеи в эпоху эллинистических монархий и римского владычества, а также с историей иудейского восстания против римлян в 66 – 73 гг., сохранилось в переводе на древнерусский язык в нескольких десятках списков.
Особенной популярностью в Древней Руси, как и на средневековом Западе, пользовались повествования о приключениях Александра Македонского – так называемые «Александрии». Основным источником для них послужила книга «Деяния Александра», написанная предположительно в первой четверти III в. н.э. неизвестным автором, присвоившим себе имя Каллисфена, племянника Аристотеля и сподвижника Александра Македонского. Каллисфен будто бы оставил записки о своем венценосном друге. Впоследствии книга Псевдо-Каллисфена неоднократно переделывалась разными авторами и в итоге превратилась в фантастический роман. В нем Александр оказывается сыном египетского фараона Нектанеба («Сон Нектанеба» – один из позднегреческих авантюрных романов) и, подобно Одиссею или Энею, посещает загробный мир. Желая изведать все тайны мироздания, он поднимается в небо в стеклянном кубе, приводимом в движение грифонами, и много путешествует по земле. Так, в Индии Александр встречается с «нагомудрецами» (мотив из античного сочинения «Жизнь Аполлония Тианского»), а у чудесных деревьев получает пророчество о своем будущем и о близкой смерти.
был заимствован роман о Троянской войне под названием «Повесть о извествованных вещах, еже о кралех причи и о рожених и пребываних». Гомеровский сюжет в этих средневековых обработках был изрядно изменен: например, сцена свидания Гектора с Андромахой заменена плачем «Екамы царицы» <Гекубы>, которая умоляет сына не вступать в бой с Ахиллом и т.д.
Множество античных афоризмов содержалось в древнерусских сборниках изречений – «Палей», «Лимонарий», «Пчела» и др.
В «Пчеле», относящейся приблизительно к 1220 г., можно найти цитаты из сочинений Эсхила, Софокла, Еврипида, Менандра, Феокрита, Геродота, Фукидида, Ксенофонта, Демокрита, Диогена, Платона, Исократа, Плутарха и др. Там же, в слове «О ярости и злобе» цитируются стихи из элегий Феогнида (рубеж VI – V вв. до н.э.).
Для обличения языческих верований в древнерусских памятниках иногда используется античный мифологический материал: славянских «идолов» сопоставляют с греческими и римскими богами – Плутоном, Бахусом, Церерой, как это видно, например, в Густинской летописи в статье «О идолах Владимировых». В одном из постановлений собора 1274 г. языческие обряды на Руси сопоставляются с греческими: «и играють и пляшуть бестудно и скверну деють … яко Дионусов праздник празднують». В «Слове» св. Григория «О том, како первое погани суще языце кланялися идолом» упоминаются Афродита, Артемида, Дионис, Деметра, Семела, Дельфийский оракул и т.д.
В древнерусских житиях святых содержатся иногда чисто античные мотивы. Впрочем, и сам жанр жития развился под сильным влиянием античной аретологии. «Житие Галактиона и Епистимии» оказалось переделкой греческого романа Ахилла Татия «Левкиппа и Клитофонт» (нач. IV в. н.э.), причем сохранены были даже имена некоторых действующих лиц. В «Житии Василия Нового» святого в море спасают дельфины, как легендарного греческого поэта VII в. до н.э. Ариона. В житии св. Ипполита говорится, что святой был разорван конями (как одноименный герой трагедий Еврипида и Сенеки или «Метаморфоз» Овидия – IV: 514-515), тогда как согласно историческим свидетельствам он умер естественной смертью.
После этого уже не удивишься, встречая в «Житии Михаила Клопского» такое рассуждение: «Слышах бо некогда книгу прочитаему Тройского пленения, в ней же многие похвалы плетены еллином от Омира и Овидия, и аще убо единыя ради буйственныя храбрости толиких похвал сподобишася, яко незглажение памяти их долговременьством преходных лет, но еще и храбр Еркул <Геркулес>, но и в нечестиа глубине погружашеся, и тварь паче творца почиташе. Тако же и Ахилл и Тройского царя Приама сынове вои, еллины суще, и от еллин похваляеми, … кольми паче мы долъжни похваляти же и почитати святых и преблаженных и великих наших чюдоделателей».
Правда, в числе грехов, против которых ополчилась церковь, были не только «песни бесовские», но и «басни елинские». А одного из богословов XII в. Климента Смолятича обвиняли в том, что он в своих рассуждениях исходил не из Священного Писания, а «от Омира и от Аристотеля и от Платона, иже во еллинских нырех славне беша».
Особо следует отметить опыт обращения древнерусских книжников к греческой риторике: первый в русской письменности переводной трактат по поэтике Георгия Хировоска «О образех». В нем дается описание двадцати семи поэтических тропов: аллегория («инословие»), метафора («превод»), инверсия («возврат»), метонимия («отоимение»), гипербола («лихоречье»), ирония («поругание») и др. О влиянии этого трактата на «Слово о полку Игореве» и древнерусскую литературу в целом существует специальная монография американской исследовательницы Ю.Бешаровой.
Неоднозначное отношение к Античности объясняется конкуренцией в духовной жизни Древней Руси двух направлений: мистического, отвергавшего «языческие мудрствования», и рационалистического, стремившегося совместить «эллинскую мудрость» с церковным учением.
Татаро-монгольское нашествие и последующее иго нанесли большой урон древнерусской культуре. На протяжении 150 лет не обнаруживаем следов дальнейшего освоения ею античного наследия. Лишь в «Повести о житии Александра Невского» героя сравнивают с Александром Македонским и Алевхисом (Ахиллесом), а также с римским полководцем Веспасианом (известным на Руси по «Иудейской войне» Иосифа Флавия). В «Сказании о Мамаевом побоище» русское войско сравнивается с воинством Александра Македонского.
Только с 70-х годов XIV в. наблюдается культурный подъем, во многом связанный с влиянием южнославянской культуры (сербской и болгарской). Русские монахи перевели большое количество книг с сербского и болгарского языков. В них встречаются сведения из сочинений античных писателей, в частности Аристотеля. В переводном сочинении «Причины гибели царств» вопрос, вынесенный в заголовок, разъясняется ссылками на Платона и Ксенофонта.
В «Житии Стефана Пермского», памятнике рубежа XIV-XV вв., автор – Епифаний Премудрый – в соответствии с законами жанра представляет себя человеком, недостойным такого великого труда, малообразованным, и сокрушается: «не бывшу ми во Афинех от уности, и не научихся у философов их ни плетениа риторьска, ни ветийскых глагол, ни Платоновых ни Аристотелевых бесед не стяжах, ни философия, ни хитроречиа не навыкох». То есть подлинно высокая культура, по мнению Епифания, немыслима без приобщенности к античному наследию.
Сербами, болгарами и византийцами, спасавшимися от турецкого гнета, в Москву был занесен исихазм – византийское религиозное течение, проповедовавшее постижение Бога через внутреннее сосредоточение человека. При всей своей духовной силе оно имело и негативное влияние на культуру: исихасты пренебрегали «внешним знанием», т.е. философией и светским знанием вообще. Распространение исихазма в Московской Руси препятствовало активному усвоению русской культурой античного наследия и культурных достижений Западной Европы.
Примером влияния исихазма на древнерусскую литературу может служить «Русский хронограф» (первый вариант составлен в 1442 г. сербом Пахомием Логофетом), где вся история представлена как собрание назидательных новелл о государях римских, византийских и русских с обязательным религиозно-нравственным лейтмотивом и выводом. Так, повествование о Траяне – лишь повод подчеркнуть тщетность земной славы: «…но и сей убо изчезе от житиа, во многых пожив победах». В Московской Руси исихазм стал идейной основой для духовного течения нестяжателей, полагавших, что церковь не должна владеть большим имуществом. Нестяжатели – Нил Сорский и Вассиан Патрикеев – призывали к монашескому аскетизму и отречению от мира. Впрочем, возможно, Вассиан не чуждался античной философии, т.к. одним из пунктов обвинения против него на соборе 1531 г. было то, что он использовал «еллинских мудрецов учение»: Аристотеля, Гомера, Платона. В свою очередь противник нестяжателей Иосиф Волоцкий допускал рационалистический подход к истолкованию Священного Писания, что стимулировало обращение его единомышленников к античному философскому наследию.
В целом философско-просветительские тенденции второй половины XV в. способствовали развитию культурных контактов Руси с Западом. В Москву приглашались иностранные специалисты, появились свои интеллигенты, получившие образование в западноевропейских учебных заведениях, возрос интерес к философии и светским наукам. Среди зачинателей этого процесса следует назвать Максима Грека. Юный грек из знатного рода продолжал свое образование в Италии, получил степень доктора старейшего в Европе Болонского университета, несколько лет прожил во Флоренции, где сблизился с гуманистами Платоновской Академии, затем увлекся проповедями религиозного реформатора Савонаролы и постригся в монахи католического монастыря Св. Марка. Вскоре он уехал в православный монастырь на Афоне и стал православным монахом. В 1518 г. по приглашению Василия III Максим Грек приехал в Москву. Здесь он занимался как переводами, так и самостоятельным творчеством.
Максим Грек стремился разграничить сферы философии и религии. По его мнению, науки, просвещая разум, помогают человеку осознать немощь ума своего и прийти к «внутренней богодарованной философии» – вере. Философия же для Грека – это в первую очередь философия античная, а философы – люди, вкусившие «художного ведения книжного, рекше грамотийскаго и ритарскаго и прочих чюдных учительств еллинских». Максим Грек широко пользовался цитатами и образами из произведений Гомера, Гесиода, Пифагора, Платона, Аристотеля, Плутарха, Фукидида и др. Он перевел ряд статей об Античности из византийского «Лексикона Свиды» – «Сказание о сивиллах», «Платон философ» и ряд других. В сочинениях «О пришельцах философах», «Беседование о пользе грамматики» Максим Грек проводит мысль о единстве филологии и философии. «Грамматика» (филология) считается Греком преддверием философии – «учение зело хытро у еллинех, то бо начяло входа иже к философии». Только овладевший ею правильно «логичествует» и понимает «тонкоречие».
В конце XV – первой половине XVI вв. развернулась деятельность нескольких просветительских кружков. В московский кружок вольнодумцев входили заметные в государстве люди – дьяки Федор и Иван Волк Курицыны и др. Член кружка Иван Черный переписал и снабдил своим комментарием «Еллинский летописец». В кружке, в числе прочих, обсуждались со ссылкой на учение Аристотеля проблемы логики.
В кружке новгородского архиепископа Геннадия занимались созданием полного славянского перевода Библии, но попутно переводили и другую литературу. Так, член кружка Дмитрий Герасимов перевел латинскую грамматику Доната.
Возросшее значение Руси среди прочих держав нуждалось в упрочении и историко-политическом обосновании. С этой целью русские книжники вновь обратились к античному наследию. И вот псковский старец Филофей сформулировал идею: «Москва – третий Рим, а четвертому не быть». Иными словами, согласно концепции Филофея, статус мирового центра на протяжении истории человечества переходил от Рима к Константинополю, а затем от Константинополя – к Москве, где и пребудет навеки. Подвести историческую базу под эту теорию должно было «Сказание о князьях Владимирских». В нем московский великий князь был провозглашен прямым потомком римского императора Августа.
государей.
опирался на учение Аристотеля. Послания Карпова обнаруживают его знакомство с античной литературой, в частности, с Овидием. Об одном из его писем новгородский епископ отзывался так: «Омеровым именем подкреплено и афинейским мудрованием украшено».
Современник Карпова Иван Пересветов отстаивал необходимость «просвещенного самодержавия», обращаясь к примерам из истории античных государств, деяниям Александра Македонского и Октавиана Августа. Интерес Пересветова к античной мудрости демонстрирует его сочинение «Мудрость греческих философов и латинских докторов».
Подобную заинтересованность проявлял и Иван Грозный, владевший богатейшей по тому времени библиотекой рукописных книг на греческом, латинском и древнееврейском языках (около 800 томов). По распоряжению царя на русский язык переводились «История» Тита Ливия, «Жизнеописания двенадцати цезарей» Светония и ряд других античных текстов. В переписке с Курбским Грозный обосновывает свои взгляды в том числе и примерами из античной истории и литературы.
Его оппонент, князь Андрей Курбский усердно занимался самообразованием, изучал латинский язык, работал над переводами.
Он цитирует «Илиаду» Гомера, «Парадоксы» Цицерона, высказывает свои суждения об античных философах, например, о Пармениде, Аристотеле. Ряд сочинений князя посвящен проблемам логики и диалектики. На Волыни, куда Курбский бежал из Москвы, он участвовал в культурно-просветительском кружке волынской знати. Туда входили князья Константин Острожский и Михаил Оболенский, первопечатник Иван Федоров и др. Члены кружка озаботились созданием училища в г. Остроге, где преподавали греческий и латынь, грамматику, риторику, диалектику. По образцу этого училища возникли аналогичные во Львове, Минске, Бресте, Могилеве. Особенно прославилась Львовская школа, откуда были вызваны учителя в Киев, когда там было основано училище, преобразованное позже в Киево-Могилянскую коллегию, а затем и в академию. Именно выходцы из Киево-Могилянской коллегии будут приобщать Россию к античному наследию в XVII веке. Вообще культура народов Речи Посполитой, имевших более тесные связи с европейским Западом, способствовала обогащению русской культуры.
деяния» и ряд других произведений.
В качестве учителей в Россию приглашались выходцы из Киево-Могилянской коллегии. В 1649 г. для училища при Андреевском монастыре было приглашено около 30 украинских ученых монахов во главе с Епифанием Славинецким (ок. 1600 – 1675 гг.).
Епифаний осуществил свыше тридцати переводов, включая труды Фукидида и Плиния Младшего, составил греко-славяно-латинский лексикон, написал ряд «слов» и гимнов. Из его последователей (инок Евфимий, поэт Карион Истомин и др.) сформировалось грекофильское направление в русской культуре того времени. С задачей собрать греческие книги ездил на Афон Арсений Суханов, он привез из поездки около 500 рукописей VII – XVII вв., в их числе – творения Аристотеля, Гомера, Софокла, Эсхила, Плутарха и других греческих писателей.
Параллельно с грекофильским направлением развивалось латинское. Его крупнейшим деятелем был Симеон Полоцкий (1629 – 1680) – белорус, выпускник Киево-Могилянской коллегии, ставший благодаря обширным знаниям и таланту придворным поэтом и воспитателем детей московского царя Алексея Михайловича. При Спасском монастыре он открыл школу, где обучал латинскому языку и риторике. В своих трактатах и поэтических произведениях Полоцкий постоянно обращается к античному наследию. Интересны произведения Симеона на темы античной мифологии и истории: «Четыре века человечества» (ср.: Гесиод, Овидий), «Восемь чудес света» и т.д. В проповедях Полоцкого есть обращения к теме римских триумфов и триумфаторов: Цезаря, Нерона, Марка Аврелия, Аврелиана. Там же встречаются упоминания и оценки Александра Македонского, Креза, Демокрита, Гераклита, Аристотеля, Демосфена и других замечательных людей Античности. В своих эпиграммах Симеон Полоцкий использует афоризмы Фалеса, Диогена, Аристида из Кирены и др. В знаменитом поэтическом сборнике «Вертоград многоцветный» (в разделах «Академия» и «Философия») он приводит высказывания Фалеса, Диогена, Аристотеля, Аристиппа. В качестве примеров идеального монарха Полоцкий указывает на Филиппа Македонского, Юлия Цезаря, Августа, императоров Тита, Траяна, Константина и многих других. Как негативные примеры приводятся братоубийца император Каракалла и гонитель христианства император Валериан.
Ученик Симеона Полоцкого Сильвестр Медведев (1641 – 1691) возглавил латинское направление после смерти учителя. В «Записках о стрелецком бунте» Медведева есть особый раздел «Философ глаголы», где приводятся мысли о государстве Ликурга, Тиберия и Аристотеля. В своей переписке Медведев затрагивает различные проблемы античной философии.
поэтика, риторика, диалектика, составлены были учебники по этим дисциплинам, основанные на трудах Аристотеля. Создание Академии стало высшей точкой в процессе приобщения допетровской Руси к античному наследию.
Список литературы
Кнабе Г.С. Русская античность: Содержание, роль и судьба античного наследия в культуре России. Программа-конспект лекционного курса. – М., 2000.
Радциг С.И. Античное влияние в древнерусской культуре // Вопросы классической филологии. – Вып. III-IV. – М.: МГУ, 1971. – С.3-65.
Громов М.Н., Козлов Н.С. Русская философская мысль X – XVII веков: Учеб. пособие. – М.: МГУ, 1990. – 288 с.
Иванов В.Г. Этические учения в Киевской и Московской Руси // Иванов В.Г. История этики средних веков. – Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1984. – С.193-237.
Рыбаков Б.А. Культура Руси IX-XIII веков // Рыбаков Б.А. Начальные века русской истории. – М.: Молодая гвардия, 1984. – С.311-348.
Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России. – М.: Правда, 1990. – С.361-372.
Рэвяко К.А. Антычная спадчына на Беларусі. – Мн.: Веды, 1998. – 100 с.
ИВЛ – История Всемирной литературы. / Т. 1. – М., 1983.
ЛЭС – Литературный энциклопедический словарь. – М., 1987.
МС – Мифологический словарь. – М.,1990.
ФЭС – Философский энциклопедический словарь. – М., 1989.