Древнегреческий театр
Александра НИКИТИНА
Третий урок. Протагонист, антагонист, агон…
© Данная статья была опубликована в № 04/2007 газеты "Искусство" издательского дома "Первое сентября". Все права принадлежат автору и издателю и охраняются.
Если вы работаете в гуманитарном классе, то внимание и интерес к тексту, наверное, свойственны вашим ученикам. Однако работа с текстами античной трагедии — сложная задача даже для способных и образованных подростков. Поэтому, во-первых, предлагаемые далее задания стоит давать только после занятия, посвященного импровизированному рождению хора античной трагедии. Важно, чтобы, приступая к филологическому анализу текстов, дети уже чувствовали особенности его звучания, ощущали внутренний ритм и интонацию, настроение и связь с действием и пространством. И, во-вторых, если мы хотим организовать диалог наших учеников с античными трагиками, стоит ориентироваться на работу с отрывками из текстов трагедий, а не с целыми пьесами. В этом случае мы можем выбрать фрагменты, наиболее понятные современному юному человеку, можем познакомить детей с творчеством каждого из трех великих трагиков, и, наконец, можем поработать с текстами внимательно и подробно.
В зависимости от того, сколько времени вы можете отвести работе с текстами трагедий, предлагаемый далее материал можно разделить на три занятия по два академических часа или уложить в одно такое занятие. В первом случае один урок все творческие группы будут знакомиться с монологами, другой с диалогами протагониста и хора, третий — с агонами между протагонистами и антагонистами. Во втором случае класс будет разделен на 3 рабочие группы (возможно, состоящих из подгрупп), и каждая из них будет заниматься своим блоком материалов.
Если вы выберете второй, короткий вариант, то будет разумным отказаться от случайного принципа деления на творческие команды. Первое задание (работа с монологами) содержит наиболее короткие тексты и несколько проще двух других по выполнению. Второе — самое объемное и сложное. Для того чтобы ребятам было комфортно работать, можно предложить им самим разбиться на три приблизительно равные группы, сделав выбор по принципу: «сегодня мне было бы интересно попробовать себя в самой сложной работе», «сегодня я хотел бы работать с материалом попроще», «сегодня я готов работать с материалом, который не очень прост, но и не слишком сложен».
Разумеется, вы можете, выбрав достаточно корректную форму, попросить сильных, с вашей точки зрения, учеников войти в группы более сложного уровня. Но настаивать на своем выборе вряд ли стоит, потому что максимально эффективно человек работает в том случае, когда он сам этого хочет.
Задания у групп сходные. Они получают фрагменты из произведений трех трагиков и должны попробовать вывести на основе сравнительного анализа некоторые универсальные законы построения этих текстов и определить своеобразие каждого из авторов. Для работы каждой группы важно максимально точно составить инструкцию.
Инструкция к уроку
Уважаемые исследователи, перед вами монологи (диалоги героя и хора, агоны) из трех древнегреческих трагедий. Представьте себе, что больше ничего от этих произведений не сохранилось, и Вам нужно воспользоваться этими фрагментами максимально эффективно, чтобы узнать об античной трагедии как можно больше.
Пожалуйста, прочитайте внимательно все три монолога (диалога героя и хора, агона) и постарайтесь определить, что в них общего и что их отличает. Для этого прежде всего разделите проблему на две части (может быть, и работу между членами группы стоит поделить так же): что общего и что отличного в содержании отрывков; общее и разное в художественной форме отрывков. Или, другими словами, общее и разное в том, про что написано; общее и разное в том, как написано.
Чтобы эффективнее организовать работу можно воспользоваться опорными вопросами.
Монологи древнегреческой трагедии
1.
Прометей (после молчания)
Мне не надменность, не высокомерие
Велят молчать. Грызу я сердце жалостью,
Себя таким вот видя гиблым, брошенным.
Добыл всем этим божествам теперешним?
Молчу, молчу! Вам незачем рассказывать.
Все знаете. Скажу о маете людей.
Они как дети были несмышленые.
Я мысль вложил в них и сознанья острый дар.
Об этом вспомнил, людям не в покор, не в стыд,
Но чтоб подарков силу оценить моих.
Смотрели раньше люди и не видели,
И слышали, не слыша. Словно тени снов
Туманных, смутных, долгую и темную
Влачили жизнь. Из кирпичей не строили
Домов, согретых солнцем. И бревенчатых
Не знали срубов. Врывшись в землю, в плесени
Пещер без солнца, муравьи кишащие —
Ютились. Ни примет зимы остуженной
Не знали, ни весны, цветами пахнущей,
Ни лета плодоносного. И без толку
Трудились. Звезд восходы показал я им
И скрытые закаты. Изобрел для них
Сложенью букв я научил их: вот она,
Все память, нянька разуменья, матерь муз!
Я первый твари буйные в ярмо запряг,
Поработив сохе и вьюкам. Тяжести
Сложил я с плеч людских невыносимые.
Коней в телегу заложил, поводьями
Играющих, — забава кошельков тугих.
А кто другой измыслил легкокрылые,
Бегущие по морю корабельщиков
Повозки? Столько хитростей и всяческих
Художеств я для смертных изобрел, а сам
Не знаю, как из петли болей вырваться.
Старшая океанида
Отравлен мукой, зашатался разум твой.
Ты на врача плохого стал похож. Пришла
Болезнь, и унываешь, и найти себе
Никак не можешь снадобья целебного.
Прометей
Послушай дальше, удивишься, столько я
Вот главные: болезни жгли тела людей,
Они ж лекарств не знали, трав целительных,
И мазей, и настоек. Чахли, таяли
Без врачеванья. Я открыл им способы
Смешенья снадобий уврачевающих,
Чтоб злую ярость всех болезней отражать.
Установил науку прорицания,
Открыл природу сновидений, что считать
В них вещей правдой. Темных слов значенье
Раскрыл я людям и примет дорожных смысл.
Пернатых, кривокогтых, хищных птиц полет
Я объяснил, кого считать счастливыми,
Кого — дурными. Птичьи все обычаи
Растолковал, чем кормятся и любят как,
И как враждуют, как роятся стаями.
Я научил, какого вида черева
Должны быть жертв, чтоб божество порадовать.
Цвет селезенки, пятна пестрой печени.
Огузок толстый и лопатку жирную
Учителем в искусстве трудном. С огненных
Незрячих раньше знаков слепоту я снял.
Все это так! А руды, в недрах скрытые,
Железа, медь, и серебро, и золото!
Кто скажет, что не я, а он добыл руду
На пользу людям? Нет, никто не скажет так
Или бесстыдной похвальбой похвалится.
А если кратким словом хочешь все обнять:
От Прометея у людей искусства все.
Эсхил. «Прометей прикованный»
2.
Эдип
Вы молите? Отвечу вам: надейтесь,
Себе на пользу речь мою уважив,
Защиту получить и облегченье.
Речь поведу как человек сторонний
И слухам и событью. Недалеко
Уйду один — нет нитей у меня.
Я стал у вас всех позже гражданином.
К вам ныне обращаюсь, дети Кадма:
Кто знает человека, чьей рукой
Мне обо всем сказать повелеваю.
А если кто боится указать
Сам на себя, да знает: не случится
Худого с ним, лишь родину покинет.
А ежели убийца чужестранец
И вам знаком, — скажите. Награжу
Казною вас и окажу вам милость.
Но если даже вы и умолчите,
За друга ли страшась иль за себя, —
Дальнейшую мою узнайте волю:
Приказываю, кто бы ни был он,
Убийца тот, в стране, где я у власти,
Под кров свой не вводить его и с ним
Не говорить. К молениям и жертвам
Не допускать его, ни к омовеньям, —
Но гнать его из дома, ибо он —
Виновник скверны, поразившей город.
Так Аполлон нам ныне провещал.
И вот теперь я — и поборник бога,
Я проклинаю тайного убийцу, —
Один ли скрылся, много ль было их, —
Презренной жизнью пусть живет презренный!
Клянусь, что, если с моего согласья
Как гость он принят в доме у меня,
Пусть первый я подвергнусь наказанью.
Вам надлежит исполнить мой приказ,
Мне угождая, богу и стране,
Бесплодью обреченной гневным небом.
Но если б даже не было вещанья,
Вам очищенье все же подобало б,
Затем, что славный муж и царь погиб.
Итак, начните розыски! Поскольку
Я принял Лая царственную власть,
Наследовал и ложе и супругу,
То и детей его — не будь потомством
Он обделен — я мог бы воспитать...
Бездетного его беда настигла.
Так вместо них я за него вступлюсь,
Чтоб отыскать и захватить убийцу
Лабдака сына, внука Полидора,
Чей дед был Агенор и Кадм — отец.
Молю богов: ослушнику земля
Да не вернет посева урожаем,
Жена не даст потомства... Да погибнет
В напасти нашей иль в иной и злейшей!
А вам, потомкам Кадма, мой приказ
Одобрившим, поборниками вечно
Да будут боги все и Справедливость.
Софокл. «Эдип-царь»
3.
Медея (к хору)
О дочери Коринфа, если к вам
И вышла я, так потому, что ваших
Упреков не хочу. Иль мало есть
Прослывших гордецами оттого лишь,
Что дом милей им площади иль видеть
Они горят иные страны? Шум
Порочными сочтут их иль рукою
Махнувшими на все. Как будто суд
Глазам людей принадлежит, и смеем
Мы осудить, не распознав души,
Коль человек ничем нас не обидел.
Уступчивым, конечно, должен быть
Меж вас чужой всех больше, но и граждан
Заносчивых не любят, не дают
Они узнать себя и тем досадны...
Но на меня, подруги, и без вас
Нежданное обрушилось несчастье.
Раздавлена я им и умереть
Хотела бы — дыханье только мука:
Все, что имела я, слилось в одном,
И это был мой муж, — и я узнала,
Что этот муж — последний из людей.
Да, между тех, кто дышит и кто мыслит,
Нас, женщин, нет несчастней. За мужей
Мы платим — и не дешево. А купишь,
И первого второе горе больше.
А главное — берешь ведь наобум:
Порочен он иль честен, как узнаешь.
А между тем уйди — тебе ж позор,
И удалить супруга ты не смеешь.
И вот жене, вступая в новый мир,
Где чужды ей и нравы, и законы,
Приходится гадать, с каким она
Постель созданьем делит. И завиден
Удел жены, коли супруг ярмо
Свое несет покорно. Смерть иначе.
Ведь муж, когда очаг ему постыл,
На стороне любовью сердце тешит,
У них друзья и сверстники, а нам
В глаза глядеть приходится постылым.
Но говорят, что за мужьями мы
Как за стеной, а им, мол, копья нужны.
Какая ложь! Три раза под щитом
Охотней бы стояла я, чем раз
Но вы и я, одно ли мы? У вас
И город есть, и дом, и радость жизни;
Печальны вы — вас утешает друг.
А я одна на свете меж чужими
И изгнана и брошена. Росла
Меж варваров, вдали я: здесь ни дома,
Ни матери, ни брата — никого,
Хоть бы одна душа, куда причалить
Ладью на время бури. Но от вас
Немногого прошу я. Если средство
Иль путь какой найду я отомстить
За все несчастья мужу, — не мешайтесь
И, главное, молчите. Робки мы,
И вид один борьбы или железа
Жену страшит. Но если брачных уз
Коснулася обида, кровожадней
Не сыщете вы сердца на земле.
Еврипид. «Медея»
Сравнительный анализ монологов
(о чем написано)
Работа над формой
(как написано)
Возможно, дети заметят, что все герои — не простые люди. Но самое высокое положение занимает герой Эсхила — он титан. Герой Софокла — царь. А героиня Еврипида — бывшая царская жена. Прометея волнует судьба человеческого рода и значение своих подарков человечеству, Эдипа — поиск и наказание убийцы прежнего царя, спасение государства от беды, а Медею — положение женщины, чужестранки и жены в греческом мире. Каждый из героев говорит о своей собственной, близко его касающейся проблеме, но эта проблема имеет общечеловеческий, значительный характер. Конечно, будет очень здорово, если дети смогут вспомнить или посмотрят в мифологическом словаре, кто такие титаны и что за кровь течет в жилах царей. И, конечно, чем более тонкие и разнообразные оттенки мыслей и переживаний ученики заметят в монологах героев, тем лучше. Очень важно, чтобы дети чувствовали за собой право выдвигать любые гипотезы и предположения, но всегда старались доказывать их цитатами из текста.
Может быть, рассказывая о том, как написан текст, ученики заметят, что монологи написаны белым, нерифмованным стихом, строфы разной длинны.
Можете сказать, что это называется ямбический триметр. Длина мысли и предложения далеко не всегда совпадает с длиной строки. Начало монолога — обращение к богам или хору. Сначала герой коротко рассказывает свою историю или высказывает жизненную позицию, затем повествует о своих бедах, невзгодах, волнениях. Герой ищет в богах и хоре союзников, хочет убедить их в своей правоте, разворачивает аргументацию, высказывает просьбы и желания. А в конце как бы предрекает свою судьбу. Монологи мелодичны, написаны высоким, но не вычурным слогом. У Эсхила можно заметить больше ритуальных формул, у Еврипида больше излияния чувств, а у Софокла более строгое развитие мысли.
В монологах всех трех героев на удивление мало восклицательных знаков. У Прометея преобладают запятые и нередко встречается тире. Ведь он рассказывает о своих деяниях и объясняет их смысл. В речи Эдипа все знаки препинания встречаются почти в равных пропорциях. У него наиболее отточенная риторика, он лучше других героев владеет ораторским искусством. У Медеи несколько чаще, чем у других, встречаются многоточия, которые выдают неровное дыхание, незаконченную мысль, мятущееся чувство. Скорее всего, дети обнаружат гораздо больше интересных мелочей и подробностей. И, безусловно, они сформулируют свои «правила» иначе, чем мы. В любом случае дальше в уроке лучше всего работать с теми открытиями, которые дети смогут самостоятельно «наработать» в групповой работе.
Групповая работа длится 20–25 минут, после чего каждая группа сообщает, сколько содержательных и стилистических особенностей монологов древнегреческой трагедии удалось выделить. Начинает рассказывать о своих открытиях та группа, у которой меньше всего пунктов. Каждая следующая группа сообщает только о тех особенностях текстов, которые не назвали прежде. Во время обсуждения общих открытий каждый ученик фиксирует в своей тетради все содержательные и эстетические признаки, которые класс признал правильно подмеченными.
«правилам» его построения, которые были выявлены во время урока. Монолог может быть создан от лица любого героя: реального или вымышленного, древнегреческого или современного. Это может быть вполне серьезная работа или шутка. Важно, чтобы наработанные классом «правила» соблюдались максимально точно. Это позволяет закрепить знания и, пропустив их через собственное творчество, почувствовать изнутри особенности стиля мышления в интересующую нас эпоху.
Творческие работы учеников могут быть прочитаны внутри малой рабочей группы. Там же обсуждается, какая из предложенных работ наиболее точно отвечает заданию, соответствует «правилам» (и даже не очень важно — закончена она или нет). Наиболее интересные, выбранные внутри групп, зачитываются всему классу. Когда одна группа представляет свою работу, все остальные фиксируют, что в ней точно соответствовало правилам, а что нарушало их. Затем все замечания — сначала негативные, а затем позитивные — высказываются автору.
Задание, связанное с анализом диалога героя и хора, построено по тем же принципам, что и предыдущее, но предполагает работу с более сложным фрагментом текста.
Герой и хор древнегреческой трагедии
1. Парод
На орхестре в крылатой повозке появляется хор нимф океанид.
Хор
Строфа I
Не бойся, друг наш!
Мы летим к тебе с любовью
На звенящих острых крыльях.
Мы примчались к этим скалам черным,
Слезой отца сердце склонив.
Гулкие в уши свистали ветры.
Железа звон, молота грохот к нам ворвался
В тишину морских пещер.
Стыд мы забыли скромный.
Босыми в крылатой летим повозке.
Прометей
Ай-ай-ай-ай!
Многодетной Тефии птенцы и отца
Океана, который всю землю кругом
О, подруги мои!
Поглядите, взгляните, в кандальных цепях
Я распят на скалистых разломах хребтов,
Над разрывами гор,
Здесь стою я на страже постыдной.
Хор
Антистрофа I
Прометей! Прометей!
На глаза нам сумрак рухнул.
Влага слез застлала взоры,
Видим, видим, вот стоишь, огромный!
К уступам скал ты пригвожден
Цепью железной, чтоб гнить и вянуть!
Да, новый князь внове владеет веслом Олимпа.
Новый миру дав закон,
Зевс беззаконно правит.
Что было великим, в ничто истлело.
Прометей
О, пускай бы под землю, в поддонный Аид,
Принимающий мертвых, он сбросил меня,
Пусть бы цепью железной сковал, как палач,
Чтоб не мог любоваться ни бог и никто
На мученья мои!
А теперь я, игрушка бродячих ветров,
В муках корчусь, врагам на веселье!
Хор
Строфа II
Чье сердце камень, медь и лед?
Кто из богов над тобою посмеется?
Кто слез с тобой не станет лить?
Один лишь Зевс. Он, упрямый и бешеный,
Искореняет в неистовстве
Старое племя Урана.
Нет покоя ему, сердце пока не насытится,
Иль в поединке не вырвут из рук его черной власти.
Прометей
У меня, у меня, хоть в глухих кандалах
Я повис, изуродован, распят, разбит,
У меня он попросит, блаженных главарь,
Угрожающий скиптру и славе его.
Но напрасно! Медовых речей болтовня
Не растопит мне сердце! Угроз похвальба
Не сломает! Что знаю, о том не скажу!
Не раскрою и рта! Пусть железа сперва
Беспощадные снимет! За стыд и за казнь
Пусть меня наградить пожелает!
Хор
Антистрофа II
Да, да, ты тверд. Тебя взнуздать
Горечь и боль никогда не смогут.
Но рот твой волен чересчур.
Проходит душу ужас пронзительный,
Участь твоя мне страшным-страшна.
Что если море печалей
Не переплыть вовек тебе? Беспощадное, злое,
Несокрушимо жестокое сердце у сына Крона.
Прометей
Знаю, черств и суров он. И свой произвол
Станет ласков и сладок, надломлен и смят
Под копытом судьбы.
Этот зычный и ярый погасит он гнев.
Будет дружбы со мной и союза искать...
Поспешит, и навстречу я выйду.
ЭПИСОДИЙ ПЕРВЫЙ
Старшая океанида
Открой нам все и научи подробнее,
Вину какую Зевс в тебе нашел? За что
Тебя казнит так горько и чудовищно?
Все расскажи нам! Иль рассказ так тягостен?
Прометей
Мучительно рассказывать, мучительно
И промолчать. И то и это стыд и боль.
Когда среди бессмертных распри ярые,
Раздор жестокий вспыхнул и усобицы,
Когда одни низвергнуть Крона жаждали
С престола, чтобы Зевс царил, другие же,
Напротив, бушевали, чтоб не правил Зевс, —
Титанам древним, неба и земли сынам.
Но убедить не мог их. Лесть и хитрости
Они надменно презирали. Силою
Прямой добиться чаяли владычества;
Но мать моя, Фемида-Гея (много есть
Имен у ней одной), идущих дней пути
Предсказывала мне не раз. Учила мать,
Что не крутая сила и не мужество,
А хитрость власть созиждет в мире новую.
Титанам это все я объяснил. Они ж
Скупились даже взглядом подарить меня.
Путем вернейшим, лучшим, я почел тогда,
Соединившись с матерью, на сторону
Встать Зевса. Добровольным был союз для нас.
По замыслам моим свершилось то, что ночь
Погибельная Тартара на черном дне
Старинного похоронила Крона с верными
Приверженцами. Но за помощь сильную
Богов владыка яростными пытками
Ведь такова болезнь самодержавия:
Друзьям не верить, презирать союзников.
Вы спрашивали, почему постыдно так
Меня калечит. Ясный дам, прямой ответ.
Едва он на престоле сел родительском,
Распределять меж божествами начал он
Уделы, власти, почести: одним — одни,
Другим — другие. Про людское горькое
Забыл лишь племя. Выкорчевать с корнем род
Людской замыслил, чтобы новый вырастить.
Никто не заступился за несчастнейших.
Один лишь я отважился? И смертных спас!
И в ад они не рухнули, раздавлены.
За это в болях содрогаюсь яростных, —
Их тошно видеть, а теперь — чудовищно!
Я к людям милосердным был, но сам зато
Не встретил милосердия. Безжалостно
Утихомирен. Взорам — страх и Зевсу — стыд!
Старшая океанида
У тех, кто над бедою, Прометей, твоей
Не плачет. Мне же лучше б не видать совсем
Твоих печалей. Сердце рушат страх и боль.
Прометей
Да, стал я жалок для друзей, наверное.
Старшая океанида
А большего не сделал, чем рассказывал?
Прометей
Да, я избавил смертных от предвиденья.
Старшая океанида
От этой язвы исцеленье как нашел?
Прометей
В сердцах надежды поселил незрячие.
Старшая океанида
Большое облегченье роду смертному.
Прометей
Еще не все! Я людям подарил огонь.
Старшая океанида
Владеют однодневки знойным пламенем?
Огонь искусствам всяческим научит их.
Старшая океанида
И за вину такую Зевс казнит тебя?
Прометей
Погнал на пытки. Неустанно мучает.
Старшая океанида
И срока казни нет, конца палачеству?
Прометей
Нет срока, нет, пока не пожелает Зевс.
Старшая океанида
Как пожелает? Где ж надежда? Понял ты,
Что ошибался? В чем? Про то не сладко нам
Напоминать, тебе же слышать. Прошлого
Не вспоминай. Подумай, как от зла спастись!
Прометей
Пока нога в капканах не завязла бед,
Легко счастливцу поучать несчастного.
Но это все предвидел я заранее.
Сознательно, сознательно, не отрекусь,
Таких вот только пыток я не ждал никак:
На жарком камне гибнуть, иссыхать, сгнивать
В просторах злых, пустынных, неприветливых.
Так перестаньте ж плакать о сегодняшнем!
Сойдите наземь и о судьбах будущих
Проведайте. Узнайте, чем все кончится,
Послушайтесь, послушайтесь! Со мной, что так
Страдает, пострадайте! Ведь бродячее
Кочует злополучье от одних к другим.
Старшая океанида
Не в обиду нам речи твои, Прометей!
Мы послушны, гляди!
Покидаем босою, летучей ступней
Самолетный ковер и звенящий эфир,
Птиц пугливых тропу голубую;
На кремнистую землю вступили, рассказ
О твоих злоключеньях услышать.
(Xор океанид сходит с повозок.)
Эсхил. «Прометей прикованный»
2.
Коммос
Антигона
Строфа I
Видите, граждане: ныне последний
Путь совершаю, смотрю на последний
Солнца вечернего свет.
Солнца мне больше не видеть вовеки:
К чуждым брегам Ахерона, в могильный,
Всех усыпляющий мрак
Смерть уведет меня, полную жизни,
Смерть приготовит мне брачное ложе,
Свадебный гимн пропоет.
Хор
Не достигнув вечной славы,
Ты идешь в жилище мертвых
Не в мучительной болезни,
Не добычею врагов, —
Нет, одна из всех живущих
В цвете юности, свободно
Ты за долг идешь на смерть.
Антистрофа I
Там на вершине Сипила, от горя
Мать Ниобея в скалу превратилась:
Всю, как побеги плюща,
Камень ее охватил, вырастая:
В тучах, под ливнем и тающим снегом,
Плачет она, и дождем
Вечные слезы струятся на лоно.
В каменной, душной тюрьме мне готовят
Боги такую же смерть.
Хор
Родилась она богиней,
Ты же смертная; но славен
Твой удел: как Ниобея,
Как богиня, ты умрешь.
Антигона
Строфа II
Вы смеетесь — увы! — надо мной, умирающей.
Оскорбляют меня перед вами, о граждане,
Мой родимый, великий народ!
Колесницами, рощи богов заповедные,
Я в свидетели всех вас зову:
Без суда, без закона, ни в чем не повинную,
Чтобы ввергнуть меня в подземелье, подобное
Темной, страшной могиле, ведут!
И, никем не оплакана,
Там я буду покинута,
Среди мертвых не мертвая,
А живая в гробу!
Хор
Ты устремилась, гордая,
К пределу недоступному,
К подножью Правды царственной,
Богини справедливости, —
Но, с высоты низвергнута,
Падешь за грех отца.
Антигона
Антистрофа II
Вы к больному в душе моей, к самому горькому
Прикоснулись: зачем об отце вы напомнили
Что преследует дом Лабдакидов наш царственный?
Вот я гибну, на ложе преступном зачатая,
Где несчастный отец мой лежал, —
О бесчестье! — в объятьях у собственной матери!
Я от них родилась и, богами проклятая
И безбрачная, к ним возвращусь...
Полиник мой возлюбленный,
О, погибший безвременно,
Ты меня, еще полную
Жизни, к мертвым влечешь!
Хор
Велик закон божественный!
Но людям надо слушаться
И власти человеческой:
В себя ты слишком верила
Душой непобедимою —
И вот за то умрешь!
Антигона
Эпод
Без родных, без милых, без участья,
И лучей божественного солнца
Больше мне вовеки не увидеть.
Я одна пред смертью в целом мире,
И никто меня не пожалеет!
Софокл. «Антигона»
3.
СТАСИМ IV
Хор окружает Ифигению. Сцена трагической пляски.
Ифигения
Строфа
О, смотрите! Илиона
Победительница я!
Лент, мне больше лент! Обвейте
Белоснежною повязкой
Золотое кос руно.
Где воды струя священной?
Охватите Артемиды,
Властной девы Артемиды,
Кругом радостным алтарь:
Кровью жертвенной царевны
Слов пророческих пятно.
Мать, о родная, не требуй от дочери
Дани безрадостной плача прощального:
Служба богине не терпит его.
Вы же, юницы, со мною владычицу
Пойте, что землю Халкиде соседнюю
Все оглашает утехою бранною,
Все еще мучит, пока я жива.
Прости, пелазгов мать-земля,
Прости, Микены, отчий град!
Хор
Двору Персея твой привет
Киклопов каменной стене!
Ифигения
Взлелеял эллинам ты свет —
Тебя я славлю в смертный час.
Хор
Его ты славишь — и себя.
Ифигения
Ты, светоч радостного дня,
Ты, ясность Зевсовых небес!
Иная жизнь меня зовет,
Иной меня приветит дом!
Хор
Антистрофа
Да, мы видим, Илиона
Победительница — ты!
В путь ты двинулась, царевна.
Уж венчает снег повязки
Золото девичьих кос.
Вот воды струя священной;
Вскоре пламень Артемиды,
Властной девы Артемиды,
Дрогнет от иной струи:
Как из шеи лебединой,
Яростным ключом польется
Алая царевны кровь.
Ждет там родитель с водою священною,
Ждет там и воинство деву ахейское —
«В Илиои! В Илион!»
Эпод
Мы же, юницы, с тобою владычицу
Песней восславим, Зевеса любимицу,
Сравнительный анализ диалогов героя и хора
Работа над содержанием
(о чем написано)
Работа над формой
(как написано)
В отрывке из «Прометея прикованного» герой — титан, а хор — нимфы океаниды. У Софокла и Еврипида героини — царевны, а хор — граждане греческих городов. Прометей осужден на длительную пытку, девушки готовятся принять смерть. Каждый из героев обсуждает с хором, за что и почему ему дается такая судьба. Каждый из героев сам выбирает ее, сам предпочитает муку или смерть благополучию. Но в разговоре героя и хора выясняется, что это не снимает ответственности с тех, кто послал героев на эту муку.
Герои трех трагедий относятся к своим палачам по-разному: Прометей обвиняет Зевса в беззаконии, Антигона винит не конкретного человека, но несовершенный человеческий разум и закон, а Ифигения, напротив, славит отца, решившего пожертвовать дочерью ради войска и похода на Трою. Позиция хора также не одинакова. Океаниды сочувствуют Прометею, но его позиция не кажется им однозначной. Фиванские граждане не знают, как отнестись к поступку Антигоны, которая выполнила волю богов, но нарушила волю властителя. Хор ахеянок укрепляет Ифигению в ее героическом решении погибнуть на алтаре Артемиды.
Хор может восприниматься как оппонент и союзник, как второе «Я» героя. Хор помогает герою развернуть мысль и переживание, посмотреть на сложившуюся ситуацию с разных сторон, более полно и объемно. Благодаря хору зритель замечает нюансы проблемы, переживания и мысли героя как бы укрупняются. И если хор может исполнять роль внутреннего голоса героя, то в такой же степени может восприниматься и как внутренний голос зрителя.
Мы не будем здесь подробно останавливаться на стилистическом анализе, поскольку общую его модель прокомментировали уже в работе с монологами. Внимательно и подробно отвечая на вопросы, заданные в таблице, ученики проделают этот анализ самостоятельно. И здесь важно, чтобы учитель задавал как можно больше уточняющих вопросов и активизировал внимание к конкретному тексту.
После сравнительного анализа детям предлагается поработать индивидуально. Учащиеся не просто выполняют стилизацию по правилам: они должны придумать и оправдать, зачем в современной драматургии может быть использована такая конструкция, как диалог героя и хора. Это оправдание может быть любым: от желания сделать реконструкцию древнегреческого спектакля до попытки создать при помощи этого приема абсурдисткую пьесу. Важно, чтобы каждый попробовал применить конструкцию древнегреческой драмы осмысленно, встал на позицию художника. И теперь, когда идет обсуждение работ в классе и малой группе, внимание обращается не только и даже не столько на точность соответствия «правилам», сколько на художественную оправданность использования приема. Автор может сознательно отказаться от каких-то правил, сохранив общий контур стилизации, если это помогает осуществлению его замысла. И такой сознательный отказ учитывается работе в плюс, а не в минус.
Последнее задание при работе с текстами древнегреческой трагедии посвящено агону, то есть словесному поединку героев: протагониста и антагониста. Здесь в задание по сравнительному анализу вводятся дополнительные задачи, близкие к технике действенного анализа, принципы которого были заложены К. С. Станиславским. Нужно определить: какие конкретные цели ставит перед собой один и другой персонаж, в чем сталкиваются их интересы, как развивается борьба.
Агон древнегреческой трагедии
1.
Агамемнон
Дочь Леды, дома царского охранница!
Твои слова под стать разлуке длительной:
Ты говорила долго. Но приятнее
Хвалы почетный дар из рук чужих принять.
Не услаждай речами: я не женщина.
Не нужно предо мной, как перед варваром,
С отверстым ртом сгибаться в три погибели,
Не нужно, всем на зависть, стлать мне под ноги
Ковры. К лицу богам такие почести,
Нельзя шагать без страха и сомненья.
Пусть не как бога чтут меня — как воина.
Не пышные подстилки пестротканные —
Молва меня прославит. Да, умеренность —
Вот лучший дар богов, и тот, кто кончит жизнь
В благополучье, тот блажен поистине,
Так я сказал, и слову буду верен я.
Клитемнестра
Ах, не противься моему желанию.
Агамемнон
Я не нарушу слова, так и знай, жена.
Клитемнестра
Уж не обет ли в страхе ты богам принес?
Агамемнон
Что говорил, то говорил обдуманно.
Клитемнестра
А как бы поступил Приам, по-твоему?
Агамемнон
Он по ковру наверно бы прошествовал.
Так не страшись людского осуждения.
Агамемнон
Молва народа — это сила грозная.
Клитемнестра
Лишь тем, кто жалок, люди не завидуют.
Агамемнон
Не женское занятье — словопрение.
Клитемнестра
Кто счастлив, тот позволит победить себя.
Агамемнон
Неужто спор наш для тебя сражение?
Клитемнестра
Уступчив будешь — выйдешь победителем.
Агамемнон
Ну что ж, коль так желаешь, отвяжите мне
Скорее обувь, ног моих прислужницу,
И пусть не смотрят на меня завистливо:
Всевышние, когда я по ковру пойду:
Мне совестно ногами в землю втаптывать
Но хватит об одном. Ты с чужестранкою
Будь подобрей. На кроткого правителя
И боги благосклонно с высоты глядят.
Никто не хочет рабское нести ярмо.
А пленница моя — подарок воинства,
Сокровище сокровищ — вслед за мной пошла.
Итак, тебе я повинуюсь, женщина:
По пурпуру шагаю, чтобы в дом войти.
Клитемнестра
Не бойся, нужды нет. Кто осушить бы смог
Просторы моря, вечно нам родящие
Красу холстов, багрянок драгоценный сок?
Хвала богам, достанет в доме золота
И на ковры. Здесь незнакомы с бедностью.
Я б не жалела для подстилок пурпура,
Когда бы бог велел мне чрез оракула
Так расплатиться за твое спасение.
Остался б корень, а листва появится
И даст нам тень в дни Сириуса жаркие.
Среди зимы весною вдруг повеяло,
А если в зной, когда вином незрелые
Зевс наполняет гроздья, муж воротится,
То свежестью, прохладой так и дышит дом.
О Зевс, вершитель Зевс, внемли мольбе моей
И все, что ты свершить задумал, — выполни.
Эсхил. «Агамемнон»
2.
Входит Тиресий.
Эдип
О зрящий все Тиресий, что доступно
И сокровенно на земле и в небе!
Хоть темен ты, но знаешь про недуг
Столицы нашей. Мы в тебе одном
Заступника в своей напасти чаем.
Ты мог еще от вестников не слышать, —
Нам Аполлон вещал, что лишь тогда
Избавимся от пагубного мора,
Когда отыщем мы цареубийцу
И умертвим иль вышлем вон из Фив.
Или к иным гаданиям прибегнув,
Спаси себя, меня спаси и Фивы!
Очисти нас, убийством оскверненных.
В твоей мы власти. Помошь подавать
Посильную — прекрасней нет труда.
Тиресий
Увы! Как страшно знать, когда от знанья
Нет пользы нам! О том я крепко помнил,
Да вот — забыл... Иначе не пришел бы.
Эдип
Но что случилось? Чем ты так смущен?
Тиресий
Уйти дозволь. Отпустишь — и нести
Нам будет легче каждому свой груз.
Эдип
Неясные слова… Не любишь, видно,
Родимых Фив, когда с ответом медлишь.
Тиресий
Ты говоришь, да все себе не впрок.
И чтоб со мной того же не случилось...
Хор
— зная, не таись,
К твоим ногам с мольбою припадаем.
Тиресий
Безумные! Вовек я не открою,
Что у меня в душе... твоей беды...
Эдип
Как? Знаешь — и не скажешь? Нас предать
Замыслил ты и погубить свой город?
Тиресий
Себя терзать не стану, ни тебя.
К чему попрек? Я не скажу ни слова.
Эдип
Негодный из негодных! Ты и камень
Разгневаешь! Заговоришь иль нет?
Иль будешь вновь упорствовать бездушно?
Тиресий
Меня коришь, а нрава своего
Не примечаешь — все меня поносишь...
Эдип
Но кто бы не разгневался, услышав.
Как ты сейчас наш город оскорбил!
Тиресий
Все сбудется, хотя бы я молчал.
Эдип
Тиресий
Ни звука не прибавлю. Волен ты
Пылать теперь хоть самым ярым гневом.
Эдип
Я гневаюсь — и выскажу открыто,
Что думаю. Узнай: я полагаю,
Что ты замешан в деле, ты — участник,
Хоть рук не приложил, а будь ты зряч,
Сказал бы я, что ты и есть убийца.
Тиресий
Вот как? А я тебе повелеваю
Твой приговор исполнить — над собой —
И ни меня, ни их не трогать, ибо
Страны безбожный осквернитель — ты!
Эдип
Такое слово ты изверг бесстыдно
И думаешь возмездья избежать?
Тиресий
Уже избег: я правдою силен.
Эдип
За эту речь не ожидаешь кары?
Тиресий
— если в мире есть хоть доля правды.
Эдип
Да, в мире, не в тебе — ты правде чужд:
В тебе угас и слух, и взор, и разум.
Тиресий
Несчастный, чем меня ты попрекаешь,
Тем скоро всякий попрекнет тебя.
Эдип
Питомец вечной ночи, никому,
Кто видит день, — и мне — не повредишь!
Тиресий
Да, рок твой — пасть не от моей руки:
И без меня все Аполлон исполнит.
Эдип
То умысел Креонта или твой?
Тиресий
Нет, не Креонт, а сам себе ты враг.
Эдип
О деньги! Власть! О мощное орудье,
Сильней всех прочих в жизненной борьбе!
О, сколько же заманчивости в вас,
Что ради этой власти, нашим градом
Мне данной не по просьбе, добровольно,
Креонт, в минувшем преданный мне друг,
И подослал лукавого пророка,
Обманщика и плута, что в одной лишь
Корысти зряч, в гаданьях же — слепец!
Когда, скажи, ты верным был пророком?
Скажи мне, ты от хищной той певуньи
Избавил ли сограждан вещим словом?
Загадок не решил бы первый встречный, —
К гаданиям прибегнуть надлежало.
Но ты не вразумился птиц полетом,
Внушением богов. А я пришел,
Эдип-невежда, — и смирил вещунью,
Решив загадку, — не гадал по птицам!
И ты меня желаешь выгнать вон,
Чтоб ближе стать к Креонтову престолу?
Раскаетесь вы оба — ты и он,
Ревнитель очищенья!.. Я бы вырвал
Признанье у тебя, не будь ты стар!
Хор
Мне думается — произнес он в гневе
Свои слова, а также ты, Эдип.
—
Вот мы о чем заботиться должны.
Тиресий
Хоть ты и царь, — равно имею право
Ответствовать. И я властитель тоже.
Я не тебе, а Локсию слуга
И в милости Креонта не нуждаюсь.
Мою ты слепоту коришь, но сам,
Хоть зорок ты, а бед своих не видишь —
Где обитаешь ты и с кем живешь.
Ты род свой знаешь? Невдомек тебе,
Что здесь и под землей родным ты недруг
И что вдвойне — за мать и за отца —
Наказан будешь горьким ты изгнаньем.
Зришь ныне свет — но будешь видеть мрак.
Найдется ли на Кифероне место,
Которое не огласишь ты воплем,
Свой брак постигнув, — роковую пристань
В конце благополучного пути?
Не чуешь и других ты бедствий многих:
— и сын, и муж, и детям брат!..
Теперь слова Креонта и мои
В грязь втаптывай. Другой найдется смертный,
Кого бы гибель злейшая ждала?
Эдип
Угрозы эти от него исходят?
О, будь ты проклят! Вон ступай отсюда!
Прочь уходи от дома моего!
Тиресий
Я не пришел бы, если б ты не звал.
Эдип
Не знал я, что услышу речь безумца, —
Иначе не послал бы за тобой.
Тиресий
По-твоему, безумец я? Меж тем
Родителям твоим казался мудрым.
Эдип
Кому? Постой... Кто породил меня?
Тиресий
Сей день родит и умертвит тебя.
Эдип
Опять слова неясны, как загадки.
В отгадыванье ты ли не искусник?
Эдип
Глумись над тем, чем возвеличен я.
Тиресий
Но твой успех тебе же на погибель.
Эдип
Я город спас, о прочем не забочусь.
Тиресий
Иду... Ты, мальчик, уведи меня.
Эдип
И пусть уводит... Мне невмоготу
Терпеть тебя. Уйдешь — мне станет легче.
(Уходят.)
Софокл. «Эдип-царь»
3.
Ясон
Не в первый раз я вижу, сколько зол
Влачит упорство злобы. Ты и город
Могла б иметь, и дом теперь, царей
Перенося смиренно волю. Если
В изгнание идешь ты, свой язык
Распущенный вини, жена. Конечно,
Мне все равно — ты можешь повторять,
Что низость тут виной моя; но меру
Властителя сулила, ты, Медея,
Должна считать за благо. Сколько мог,
Я гнев царей удерживал, оставить
Тебя просил я даже — ни к чему
Все это было... У безумья вожжи
Совсем ты распустила — злых речей
Поток не умолкал, и город наш
Тебе закрыт отныне. Но в заботах,
Как верный друг, я устали не знаю.
Я хлопочу о вас, чтобы нужды
Не испытать жене моей и детям,
Без денег не остаться. Мало ль зол
Увидишь на чужбине... Ненавистен
Тебе Ясон, но, право ж, не умеет
На вражеский себя настроить лад.
Медея
О низкий... о негодный... я не знаю,
Как выразить сильнее языком,
Что ты не муж, не воин, — хуже, злее
Ты все-таки приходишь... Тут не смелость,
Отвага ли нужна, чтобы, друзьям
Так навредив, в глаза смотреть? Иначе
У нас зовут такой недуг — бесстыдство.
Но все ж тебе я рада... сердце я
Хоть облегчить могу теперь и болью
Тебя донять.. О, слушай... Как начну?
Вот первое из первых... Я тебя
Спасла — и сколько эллинов с собою
На корабле везли тогда мы, все
Свидетели тому, — спасла, когда ты
Был послан укротить быков, огонь
Метавших из ноздрей, и поле смерти
Засеять. Это я дракона, телом
Покрывшего в морщинистых извивах
Руно златое, умертвила, я,
Бессонного и зоркого, и солнца
Сияние глазам твоим вернула.
Сама ж, отца покинув, дом забыв,
— горячка
Была сильней рассудка. Пелий, царь,
Убит был тоже мною — нет ужасней
Той смерти, что нашел он — от детей!
И все тебя я выручала, — этим
От нас ты не побрезгал, а в награду
Мне изменил. Детей моих отец,
Ты брак затеял новый. Пусть бы семя
Твое бесплодно было, жажду ложа
Я поняла бы нового... А где ж?
Где клятвы те священные? Иль боги,
Которые внимали им, теперь
Уж не царят, иль их законы новы?
Ты сознаешь — нельзя не сознавать,
Что клятву ты нарушил... Сколько раз
Руки искал ты этой и колени
Мне осквернял прикосновеньем! Все
Обмануты надежды. Что же друга
В тебе вернет Медее, ждать чего ж
Могла бы от тебя она? Но сердце
— ясней позор
Твой обличить вопросами... Итак,
Куда же нам идти прикажешь? Или
К отцу, домой? Тебе в угоду дом
Я предала. К несчастным Пелиадам?
У них отца убив, конечно, буду
Я принята радушно. О друзьях
Подумаю ли старых, — ненавистна
Я стала им, а те, кому вредить
Пришлося мне — не для себя — в угоду
Тебе ж, Ясон, теперь мои враги.
О, горе мне! Так вот она, та слава,
Блаженство то меж эллинов, что мне
Тогда сулил ты лживо... Да, гордиться
Могу я верным мужем, это так...
И славою счастливый младожен
Покроется не бледной, если, точно,
Извергнута из города, одна
И с беззащитными детьми, скитаясь,
И с нищими та, что спасла его,
О Зевс, о бог, коль ты для злата мог
Поддельного открыть приметы людям,
Так отчего ж не выжег ты клейма
На подлеце, чтобы в глаза бросалось?..
Корифей
Неисцелим и страшен гнев встает,
Когда вражда людей сшибает близких.
Ясон
Кто не рожден оратором, тому
Теперь беда. Как шкипер осторожный,
Я опущу немножко паруса
Надутые, иначе, право, буря
Злоречия и эти вихри слов
Потопят нас, жена. Свои услуги
Ты в гордую сложила башню... Нет,
Коль мой поход удачен, я Киприде
Обязан тем, Киприде меж богов
И меж людьми Киприде, — может быть,
Та мысль иным и не по вкусу будет.
Но оцени в ней тонкость: если кто
Ясоново, то был Эрот... Зачем
Рассматривать в деталях дело? Да,
Я признаю твои услуги. Что же
Из этого? Давно уплачен долг,
И с лихвою. Во-первых, ты в Элладе
И больше не меж варваров, закон
Узнала ты и правду вместо силы,
Которая царит у вас. Твое
Здесь эллины искусство оценили,
И ты имеешь славу, а живи
Ты там, на грани мира, о тебе бы
И не узнал никто. Для нас ничто
И золото в чертогах, и Орфея
Нежнее песни голос, но сравненью
С той славою, которая меня
Так дивно увенчала. О себе
Упомянул я, впрочем, лишь затем,
Что этот спор ты подняла. Отвечу
По поводу женитьбы. Поступил,
И, наконец, на пользу и тебе,
И нашим детям. Только ты дослушай.
Когда из Иолка цепью за собою
Сюда одни несчастия принес я,
Изгнаннику какой удел счастливей
Пригрезиться мог даже, чем союз
С царевною?.. И ты напрасно колешь
Нас тем, жена, что ненавистно ложе
Медеи мне, и новою сражен
Я страстию или детей хочу
Иметь как можно больше... Я считаю,
Что их у нас довольно, и тебя
Мне упрекать тут не за что. Женился
Я, чтоб себя устроить, чтоб нужды
Не видеть нам — по опыту я знаю,
Что бедного чуждается и друг,
Твоих же я хотел достойно рода
Поднять детей на счастие себе,
Чрез братьев их, которые родятся.
Они нужны для пользы настоящих.
Ну, будто ж я не прав? Сказала б «да»
И ты, когда б не ревность. Все вы, жены,
Считаете, что если ложа вам
Не трогают, то все благополучно...
А чуть беда коснулась спальни, нет
Тут никому пощады; друг ваш лучший,
Полезнейший совет — вам ненавистны.
Нет, надо бы рождаться детям так,
Чтоб не было при этом женщин, — люди
Избавились бы тем от массы зол.
Корифей
Ты речь, Ясон, украсил, но сдается
Мне все-таки, меня не обессудь,
Что ты не прав, Медею покидая.
Медея
О, я во многом, верно, от людей
И многих отличаюсь. Наказанью
Я высшему подвергла бы того,
Он оскорбляет правду. Языком
Искусным величаясь, человек
Такой всегда оденет зло прилично...
Под маской же на что он не дерзнет?
Но есть изъян и в мудрости, увы!..
Ты, например, и тонкою и хитрой
Раскинул сетью речь, а поразить
Нам ничего тебя не стоит. Честный
Уговорил бы близких и потом
Ясон
Скажи тебе заранее, сейчас
Ты так бы и послушалась, — ты злобу
И до сих пор на сердце бережешь.
Другого ты боялся, чтоб женатым
На варварской царевне не остаться:
Вам, эллинам, под старость это тяжко.
Ясон
Пожалуйста, не думай, что жена
Я говорил уже, что я тебя
Спасти хотел, родив единокровных
Твоим сынам царей, опору дома.
Медея
Такой обиды куплено; богатства,
Терзающего сердце, не хочу.
Ясон
Моли богов, чтоб в грудь твою вложили
Желания иные, умудрив
— обидой,
А счастье не казалось бы несчастьем...
Медея
Глумись... Тебе приюта не искать.
Изгнанница пред вами беззащитна.
Ясон
— других и не вини.
Медея
Так это я женилась, изменяла?
Ясон
Безбожно ты кляла своих царей.
Медея
Ясон
На этом мы и кончим. Если вам,
Тебе иль детям нашим, — деньги нужны
На дальний путь, — прошу сказать теперь;
Отказа вам не будет. Я и знаки
—
Помогут вам... Не хочешь брать? Напрасно!
Открой глаза, не гневайся, тебе,
О женщина, поверь, полезней будет.
Медея
Я не возьму — не предлагай, — от мужа
Бесчестного подарок руки жжет.
Ясон
Богов беру в свидетели, что пользы
Искал, жена, но доброты не ценит
Надменная моей, — и ей же хуже.
(Уходит.)
Медея
Душа горит — чертог тебя заждался.
Что ж? Празднуй брак! Но слово скажет бог:
Откажешься, жених, и от невесты.
Еврипид. «Медея»
Работа над содержанием
(о чем написано)
Работа над формой
(как написано)
Во всех трех отрывках речь идет о принципиально разном понимании истины, позиции каждого героя почти одинаково сильны. Не просто понять, почему Агамемнон отказывается от великих почестей. И почему Клитемнестре так важно, чтобы он ступил на пурпурный ковер. Агамемнон не хочет вызывать зависть богов, но нежелание воевать с женой и вообще снова воевать с кем бы то ни было оказывается сильнее. Он уступает. Клитемнестра добивается своего — муж и царь ступил на путь, которым смеют ходить только боги, значит, он погибнет. Кто прав — царь, проливший море крови, в том числе и в собственном доме, который больше не хочет воевать? Или женщина, жаждущая наказать царя и тем самым открывающая путь новым потокам крови?
Эдип и Тиресий спорят о том, надо или не надо стремиться к познанию истины. Эдип уверен, что скрывать истину может только преступник, Тиресий знает, что истина может быть убийственна.
Ясон и Медея стремятся решить вопрос о том, что ценнее — страсть или закон. Ясон воспользовался дарами, которые принесла ему любовь варварки, но греческую цивилизацию ценит больше этой любви. А Медея презирает любой закон и любые нормы цивилизации, если они противоречат законам страсти. И снова трудно однозначно сказать — кто прав? Разбираясь в том, кто из героев чего хочет и добивается и кто из них вызывает у детей большее понимание и симпатию, учитель должен сохранять полный нейтралитет и не высказывать собственных предпочтений, а только задавать уточняющие вопросы: как можно больше, как можно внимательнее. Каждый из учеников волен сочувствовать тому из героев, кто ему ближе. Важно только, чтобы ребята как можно точнее уловили оттенки позиции и интонации каждого и попытались доказать, основываясь на тексте, что «дике» (истина) на стороне их избранника. Необходимо, чтобы они почувствовали: в греческой трагедии антагонист чаще всего не злодей, а тот, кто искренне и добросовестно заблуждается, и определить, на чьей стороне истина, совсем не просто.
Если участникам во время обсуждения покажется, что они недостаточно хорошо понимают события, происходящие в отрывке, можно отослать их к статьям из мифологического словаря, где кратко излагается история каждого героя.
этюд, нужно постараться выдержать стиль греческой трагедии. Таким образом, финальное творческое задание позволит ученикам завязать прямой культурный диалог с древнегреческой трагедией.