Приглашаем посетить сайт

Радциг С. И.: История древнегреческой литературы
Глава XVI. Расцвет ораторского искусства

ГЛАВА XVI
РАСЦВЕТ ОРАТОРСКОГО ИСКУССТВА

1. Лисий. Мастерство рассказа и обрисовки характеров. Исей. 2. Исократ и его школа. Ораторская публицистика. 3. Жизнь и деятельность Демосфена. 4. Речи Демосфена и его мастерство. 5. Друзья и противники Демосфена. Эсхин. б. Высшее развитие ораторского  искусства.


Большой художественной высоты достигло ораторское искусство в речах Лисия.

Лисий родился в Сиракузах в Сицилии, по наиболее достоверным данным — в 4 59 г. Отец его Кефал по приглашению Перикла переселился в Афины и жил там в качестве метека. После смерти отца в 443 г. молодой Лисий отправился в только что основанную колонию Фурии в южной Италии и стал заниматься там ораторским искусством под руководством Тисия из Сиракуз. В 412 г. после поражения афинян в Сицилии в Фуриях взяла верх олигархическая партия. Лисию пришлось вернуться в Афины, и он жил там с братом Полемархом в качестве метека. Братья владели крупным состоянием и мастеской щитов по наследству от отца.

Лисий жестоко пострадал во время правления Тридцати в 404 г. Польстясь на его богатство, правители арестовали его вместе с братом. Ему самому удалось бежать, но Полемарх был казнен, и все имущество обоих было расхищено. Когда была восстановлена демократия, Лисий счел своей обязанностью привлечь к суду того из членов правительства, в котором видел главного виновника смерти брата. К этому процессу относится его речь «Против Эратосфена» (XII), единственная, произнесенная им лично. Чем окончилось это дело, мы не знаем. Возможно, что, оказавшись в трудных материальных условиях, Лисий и занялся профессией логографа (см. гл. X). На этом поприще он и прославился. Умер Лисий около 380 г.

— судебные.

Посвятив себя деятельности логографа, Лисий должен был приглядываться к нравам судей и судящихся. Так как судьями были в подавляющем большинстве люди необразованные, то, опасаясь обмана, они подозрительно относились ко всякой изысканной, искусственной речи, видя в ней неискренность и чужое влияние. Лисию как логографу нужно было настолько изучить своего клиента и так войти в его роль, чтобы у судей создавалось впечатление, будто это лицо говорит само от себя без всякой подготовки. В речах Лисия обнаруживается замечательное художественное мастерство — «творчество характеров» — ethopoeia, как называли это древние критики. Он еще не выработал тонкой и сложной техники доказательств. Его сила была в убедительном изложении обстоятельств дела — в той части речи, которая у риторов называлась «рассказ». Рассказывая кратко, просто и естественно, он умеет нарисовать живую картину всего дела, так что у слушателя не остается сомнения в его правоте.

В речи «Против Эратосфена» (XII) Лисий нарисовал потрясающую картину злодеяний правительства Тридцати в Афинах, которое прикрывалось высокими моральными побуждениями, а на самом деле потворствовало грабежам и убийствам. В этой речи Лисий, сообщив необходимые данные о себе и своей семье, как верных сторонниках демократии, рассказывает, как он был арестован, но сумел спастись, и как казнен был его брат. Рассказ этот полон глубокого драматизма и представляет любопытную страницу из истории того времени.

Близка к этой речи по содержанию и по характеру речь «Против Агората» (XIII), разоблачающая преступную роль доносчика, по вине которого в тревожное время осады Афин и олигархии Тридцати погибло много невинных и честных граждан.

Лучше всего удавалось Лисию изображение самой заурядной бытовой действительности. В судебных речах его перед нами, как в бытовом романе, проходит целая вереница характерных типов. То мы видим фигуры хлебных спекулянтов, которые устраивают стачки, скупают весь хлеб на рынке, чтобы по своему усмотрению поднимать цены, распространяют панические слухи об опасности со стороны врагов, о захвате судов с продовольствием и т. д. (XXII). То видим разорение богатых семей или вследствие чрезмерной щедрости при исполнении общественных повинностей (литургий), или вследствие арестов и конфискаций (XVIII и XIX). То мы встречаемся с образами честолюбивых людей: они выставляют свои кандидатуры на ответственные должности, но при проверке их прошлой жизни возникают возражения или потому, что они участвовали в олигархических организациях, или потому, что не выполняли гражданских обязанностей и т. п. (XVI, XXV и XXXI). Мы знакомимся с мошенниками, которые занимаются подделкой законов (XXX), или с аферистами, которые поднимают дело в Ареопаге о кощунстве, обвиняя состоятельного человека в порубке священной маслины и рассчитывая угрозами выманить у него деньги (VII). Любопытна фигура калеки-пенсионера (XXIV), которого какой-то завистник хочет лишить пенсии в один обол, доказывая, что он вполне обеспеченный человек, так как ездит на лошади. В ответ на это инвалид объясняет, что от отца не получил ничего и что занимается скромным ремеслом, которое едва дает ему пропитание, а лошадь берет у знакомых, так как далеко уйти не может на своих костылях. Вся защита ведется в шутливом ироническом тоне.

оставленного наследства и доходов, получавшихся от него. Его рассказ достигает настоящего пафоса, когда дочь этого опекуна, мать опекаемых сирот, не стерпев возмутительной бесчестности, выступила на семейном собрании с гневной речью против отца: «Если уж тебе не стыдно было перед людьми, так ты побоялся бы хоть богов: ведь ты получил от мужа, когда он уезжал, пять талантов на хранение... Ты решился выгнать их, своих внуков, из их собственного дома в истрепанной одежде, разутыми, без слуги, без постели, без обстановки, оставленной им отцом, и даже без денег, которые он отдал тебе на хранение... Поступая так, ты ни богов не боишься, ни меня не стыдишься, хоть я знаю все это, ни о брате не помнишь; деньги тебе дороже всех нас» (XXXII, 13; 16; 17).

Другая речь воспроизводит семейную драму — дело «Об убийстве Эратосфена» (I). Подсудимый Эвфилет рассказывает о своей семейной жизни. После женитьбы он сначала не особенно доверял своей жене, но после того, как у них родился ребенок, он почувствовал себя счастливым отцом. Случилось, что во время похорон матери Эвфилета Эратосфен увидел его жену и после этого стал соблазнять ее, подсылая к ней рабыню. Долгое время Эвфилет оставался в неведении и не следил за поведением жены, пока, наконец, служанка одной женщины, тоже обманутой Эратосфеном, не остановила его на улице и не рассказала обо всем. Он допросил свою рабыню и убедился в правдивости сообщения. Через некоторое время, оповещенный рабыней о приходе Эратосфена, Эвфилет собрал свидетелей и, войдя в комнату жены, при них убил ее любовника. Как в бытовом романе или комедии, перед нами типичные персонажи — обманутый муж, он же и суровый мститель поруганной чести; молодой сердцеед, соблазнитель чужих жен; «такова уж его специальность», — говорит про него служанка одной из обманутых женщин (16); и рабыня-наперсница молодой женщины.

Речи Лисия — богатейшее собрание бытовых картин его времени. Автор их мастерски владеет своей речью. Изложение его отличается простотой и ясностью. С тонкостью психолога он воспроизводит характеры действующих лиц и передает их настроения. За его простотой и безыскусственностью скрывается тончайшее мастерство художника. Язык его — образец чистейшей аттической речи. Древние критики видели в нем лучшее выражение аттического стиля — «аттицизма».

Стиль Лисия нашел высокое признание в эпоху эллинизма и у позднейших критиков — Дионисия Галикарнасского, Кекилия, у писателей II в. н. э., так называемых «аттицистов», которые противополагали ясность, краткость и простоту его речей напыщенности и расплывчатости «азиатского» стиля эпохи эллинизма. У римлян большими поклонниками его таланта были Юлий Цезарь, Брус, Лициний Кальв и др. Дань уважения отдавали ему Цицерон и Квинтилиан.

Непосредственным продолжателем Лисия считается Исей— по делам о наследстве: такого рода процессы были его главной специальностью. Эти речи, отличаясь строгой точностью показаний, представляют большой интерес для характеристики экономической жизни и семейных отношений. Исей усовершенствовал технику ораторских доказательств. Характерны, например, речи «О наследстве Аполлодора» (VII) и «О наследстве Филоктемона» (VI). Однако по изяществу речи и пластичности выводимых образов он значительно уступает Лисию.

2. ИСОКРАТ И ЕГО ШКОЛА. ОРАТОРСКАЯ ПУБЛИЦИСТИКА

Всесторонняя разработка художественного стиля прозаической речи принадлежала оратору Исократу. Исократ Сократом. Как решительный сторонник Ферамена, Исократ подвергся преследованиям правительства Тридцати и лишился состояния. После этого он занялся профессией логографа, к этому периоду его деятельности относится ряд судебных речей. Однако вскоре это поприще перестало удовлетворять его. Его привлекала политическая деятельность; но карьера политического оратора, хотя он и обладал гражданскими правами, оказалась ему недоступной вследствие слабости голоса и робости характера. Поэтому он обратился к педагогической и публицистической деятельности, открыв риторскую школу, которая вскоре приобрела большую известность и дала ему материальную обеспеченность. Увлекаемый мечтами о сильной личности, Исократ завязал тесные отношения с некоторыми властителями, такими, как Эвагор, тиран кипрский, и его преемник Никокл, Архидам, наследник спартанского престола, Ясон, тиран города Фер, и, наконец, Филипп Македонский. Через них он пытался оказать влияние на политическую жизнь и мечтал руководить общественным мнением, излагая свои взгляды в форме речей. Исократ умер в глубокой старости в 338 г. после победы Филиппа при Херонее.

Из сочинений Исократа до нас дошла 21 речь (в том числе 6 судебных и 15 торжественных) и 9 писем, по существу не отличающихся от торжественных речей.

Его судебные речи по содержанию, напоминая речи Лисия, имеют более тонкую аргументацию, но лишены их живости и яркости. Большинство речей Исократа касается денежных споров и свидетельствует об экономических трудностях, наступивших после Пелопоннесской войны не только в Афинах, но и на островах, например на Эгине. Особенно интересна речь против банкира Пасиона (XVII), который обвинялся в присвоении доверенных ему денег. Мы знакомимся с любопытной фигурой разжившегося вольноотпущенника, который сумел скопить громадное состояние и благодаря этому пользовался большим влиянием у таких людей, как правитель Боспорского царства Сатир, связанный торговыми интересами с разными греческими государствами. В речи «О паре лошадей» (XVI), сохранившейся без начала, оратор выступает в защиту Алкивиада Младшего, значительное место в речи уделяется прославлению его отца.

Важное значение имела основанная Исократом школа ораторского искусства. Преподавание не ограничивалось частными уроками, а имело общественное значение. Педагогическим чутьем Исократ понял, что подлинный оратор не должен ограничиваться чисто професиональными навыками, а должен иметь широкое научное образование — в области права, истории, литературы, философии и т. п. В его школе, где курс продолжался 3 — 4 года, все эти предметы были введены в программу. Являясь новатором в педагогическом деле, он наряду с лекционной системой уделяет серьезное внимание практическим занятиям, заставляя учеников регулярно состязаться между собой. И сам он выносил свои литературно-ораторские опыты на обсуждение учеников, разбирая с ними отдельные части и делая поправки и дополнения. Примеры этого имеются в «Панафинейской речи» (200—259) и в «Ареопагитике» (58 сл.).

Школа Исократа сыграла очень важную роль в истории греческой культуры; из нее вышел ряд общественных, политических и литературных деятелей, в частности ораторы Ликург и Гиперид, историки Эфор и Феопомп. В эпоху эллинизма и позднее риторские школы, организованные по образцу школы Исократа, стали рассадниками культуры — своего рода университетами.

«Против софистов» (XIII) Исократ восставал против практицизма или чрезмерных хитростей софистов. В своей школьной деятельности он занимался вопросами красноречия как чистым искусством, разрабатывая темы мифологического содержания. Образцами этого могут служить его декламации «Елена» (X) и «Бусирис» (XI). В первом сочинении Исократ старается превзойти своего учителя Горгия (см. гл. X); во втором он берет также безнадежный сюжет — прославление мифического злодея, тирана Бусириса, который едва не убил Геракла. Такие парадоксальные темы входили в практику риторов, которые относились с полным безразличием к существу дела, но хотели блеснуть своей изобретательностью. Для них это — вопрос «искусства для искусства». Подробнее всего Исократ рассказывает о своей деятельности в самой большой речи «Об обмене имуществом» (X V). Эта речь искусственно приурочена к действительному процессу, который был возбужден против него неким Лисимахом. Гражданин, выбранный для исполнения общественной повинности (литургии), требовал передачи ее Исократу как более богатому под угрозой обмена имуществом. В речи Исократ старается объяснить согражданам свои заслуги и значение своей деятельности. Необходимыми качествами оратора он считает три: природный талант, воспитание и образование и упражнение.

Наибольшую славу Исократ приобрел большими торжественными речами — «Панегирик», «Ареопагитик» и «Панафинейская речь». В этих политических памфлетах он выступает как публицист. «Панегирик» (IV), т. е. речь на общем собрании (имеется в виду собрание греков из всех греческих государств), относится приблизительно к 380 г. и написан под впечатлением пагубных последствий Анталки-ова мира (387 г.), предоставившего большие преимущества персам. Вспоминая о прежней славе греков, автор призывает их объединиться под руководством афинян и спартанцев против общего врага — персов. В «Ареопагитике» (VII), опубликованном, вероятно, в 357 г., Исократ прославляет доброе старое время, когда афиняне благоденствовали под управлением Ареопага. В «Панафинейской речи» (XII), написанной в 342 — 339 гг., он призывает греков к единению, прославляет историческое значение Афин и попутно говорит о собственной деятельности, полемизируя с философами, особенно с Аристотелем. Эти три речи являются образцами «эпидиктического», торжественного красноречия, блистающего своей отделкой, но холодного и далекого от жизни. К разработке своих сочинений Исократ подходил с чисто артистической точки зрения. Он тщательно обдумывал план своих речей и особенно много трудился над их словесной отделкой. Над «Панафинейской речью» он работал три года, а над «Панегириком» около десяти лет, так что впоследствии некоторые говорили, что Александр быстрее завоевал всю Азию, чем Исократ написал свой «Панегирик».

Защитник интересов богачей, Исократ был врагом демократического строя. Чувствуя шаткость положения своего класса, богатой верхушки, он мечтал о приходе к власти какой-нибудь сильной личности, способной установить твердый порядок. В 365 г. с этой мыслью он обращался к наследнику спартанского престола Архидаму (VI), затем в 360 г. прославлял убитого кипрского тирана Эвагора (IX) и обращался к его преемнику Никоклу (II и III). На севере стал все более укреплять свою власть Филипп Македонский. Исократ сделался в Афинах представителем македонской партии. В 346 г. он обратился к Филиппу с торжественным словом («Филипп» — V), в котором призывал царя водворить мир и порядок среди греков и стать во главе их для борьбы с национальным врагом — персами. Исократ для спасения своего класса, который отождествлялся им со всей Грецией, был готов отдать всю страну под власть Македонии. Но этот призыв Исократа в глазах демократически настроенных людей был не чем иным, как предательством национальных интересов Греции.

Исократ является родоначальником системы периодической речи.

Он стремился к тому, чтобы прозаическая речь звучала не менее изящно и гармонично, чем поэтическая. Он старался достичь этого подбором соответствующих слов и умелым их расположением. Каждая фраза сама по себе должна представлять художественное и закругленное целое — «период», где должны равномерно распределяться отдельные «колена», совпадая со смысловыми членениями. Он доводит отделку их до такой изощренности, что соответственные части имеют у него одинаковое число слогов. В основу периода он кладет ритмичность, которая отнюдь не совпадает со стихотворной речью. В целях достижения плавности речи он требовал избегать «зияния», т. е. встречи гласного звука в окончании одного слова с начальным гласным следующего слова, так как столкновение таких гласных должно вызывать перерыв голоса и нарушать плавность речи. Эти Усовершенствования в технике речи были тотчас же усвоены всей последующей греческой литературой. Изысканный и высокопарный стиль получил дальнейшее развитие в эпоху эллинизма в виде так называемого «азиатского» красноречия. Подражателями Исократа были Дионисий Галикарнасский на рубеже н. э. и Элий Аристид во II в. н. э. Язык Исократа, чистейший образец аттического диалекта, высоко ценился аттицистами, а также Цицероном и Квинтилианом.

— прославление просвещенной монархии и межплеменного единства греческого народа («панэллинство»), — так и по изысканным формам речи, отступающим от идеала строгой простоты, является предшественником эллинизма.

3. ЖИЗНЬ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ДЕМОСФЕНА

Развитие ораторского искусства достигает своей вершины в деятельности Демосфена.

Демосфен родился в 384 г. Отец его, тоже носивший имя Демосфен, умер, когда сыну было семь лет. Он оставил детям — сыну и пятилетней дочери — крупное наследство в 14 талантов (около 35 тысяч рублей золотом), но оно было расхищено недобросовестными опекунами. Это заставило Демосфена, когда он достиг совершеннолетия (восемнадцати лет), подумать о том, чтобы добиться через суд возвращения присвоенных опекунами денег. Ради этого он стал учиться ораторскому искусству у лучшего специалиста по делам о наследствах оратора Исея. Из процесса против опекунов 364 г. сохранилось пять речей Демосфена (XXVII — XXXI) , напоминающих манеру Исея. Суд признал правильным иск Демосфена, но вернуть растраченное или переданное подставным лицам состояние не было возможности. Демосфен занялся деятельностью логографа. К этому времени относится несколько его судебных речей. Однако такой род занятий не удовлетворял его, и он решил посвятить себя политической деятельности. Но первые его выступления были неудачны: он был освистан. Знакомый ему актер Сатир объяснил причину неудач: он не умел держаться перед публикой, не владел голосом, имел недостатки в произношении, не выговаривал звук «р», страдал нервным подергиванием плеча и т. д. Демосфен не пал духом и энергично принялся за работу над собой. Древние писатели передают разные анекдоты о том, как он практиковался, набрав камешков в рот, как старался голосом покрывать шум морских волн или говорил, восходя на крутую гору; как он в уединении упражнялся перед зеркалом или с подвешенным сверху мечом, который должен был его колоть при каждом неуместном движении плеча. В результате он вышел победителем и довел до совершенства ораторскую технику.

— 358 гг., он обратился к вопросам политического характера и в 3 55 — 3 52 гг. выступил с большими речами против незаконных постановлений: «Против Андротиона», «Против Лептина», «Против Тимократа» и «Против Аристократа», но из них лично произносил только речь «Против Лептина», остальные же подготовил для других лиц. К этому времени принадлежат и первые его небольшие чисто политические выступления — «О симмориях» (354 г.), «За мегалопольцев» (353 г.) и «О свободе родосцев» (351 г.). В них он предупреждал афинян против неосторожных политических шагов, против воинственноо пыла некоторых ораторов, но в то же время советовал держаться в боевой готовности и указывал на опасность, грозящую с севера, — он уже имел в виду агрессивную деятельность Филиппа Македонского. В 351 г. он впервые прямо и открыто заговорил о серьезной опасности со стороны Филиппа. Это была первая речь «Против Филиппа» (IV). С этого началась его продолжительная и упорная борьба с Филиппом, и с этого времени его биография тесно связана с историей всей Греции.

Античное государство-город переживало тяжелый кризис. Вследствие обострения классовой борьбы в самих государствах оказывались элементы, которые искали спасения извне. Пользуясь противоречиями среди греков, усилилась Македония. Хитростью, обманами и подкупом Филипп захватил ряд греческих городов. В 349 г. под угрозой оказался город Олинф в Халкидике. Демосфен произнес три краткие, но весьма сильные речи, известные под названием «Олинфских» (I — III). Помощь была афинянами послана, но недостаточная, и город с помощью изменников был взят Филиппом. Посредством ловкой дипломатии Филипп добился заключения невыгодного для афинян Филократова мира в 346 г. Во время переговоров он сумел подкупить главу посольства Филократа и привлечь на свою сторону видного политического деятеля и оратора Эсхина. Демосфен разоблачил этого последнего, обвинив в том, что он был подкуплен. В 343 г. разыгрался крупный процесс «О преступном посольстве». Обе речи — обвинительная Демосфена (XIX) и защитительная Эсхина (II) — имеются у нас. Эсхин был оправдан незначительным большинством голосов. В то время главой македонской партии в Афинах был Эвбул. К этой партии, кроме него и Эсхина, принадлежали ораторы Демад, Динарх и другие и полководец Фокион.

В противовес этой партии сплотилась группа патриотов во главе с Демосфеном. Тут были видные ораторы Гиперид, Ликург, Гегесипп и некоторые другие, речи которых частично дошли и до нашего времени.

Несмотря на заключенный мир, Филипп продолжал свою захватническую политику. Он вмешался в дела средней Греции и, неожиданно прорвавшись через Фермопильский проход в среднюю Грецию, разгромил фокидян. Афиняне, разоружившиеся в расчете на мир, готовы были снова начать войну. Демосфену пришлось в речи «О мире» (V) убеждать их в безнадежности этого предприятия при данных условиях. Но он видел неизбежность столкновения в дальнейшем и советовал готовиться к этому. Его голос приобрел большой авторитет. Между тем Филипп старался посеять вражду к Афинам среди пелопоннесских государств. По инициативе Демосфена в разные города направлены были посольства; сам Демосфен объехал несколько городов и в 344 г. во второй речи «Против Филиппа» (VI) разоблачил происки Филиппа. Затем Филипп сосредоточил внимание на подчинении берегов Геллеспонта и Боспора, но натолкнулся там на серьезное сопротивление. Демосфен настаивал на необходимости оказать тем городам поддержку. В горячей речи «О делах в Херсонесе» (VIII) он объяснял, что Филипп фактически уже ведет войну против афинян. При новых попытках его овладеть Византией и близлежащими городами Демосфен произнес третью речь «Против Филиппа» (IX), в которой представлял действия Филиппа как открытую войну и позор для греков и призывал афинян спасти Грецию. Тут, наконец, афиняне стали при деятельном участии Демосфена и его друзей собирать союзников, но Филипп вторгся в среднюю Грецию и при Херонее в 338 г. нанес решительное поражение соединенным силам афинян и фиванцев. Опасность нависла над самим городом. Демосфен деятельно руководил обороной и делал на это щедрые пожертвования. Филипп проявил умеренность и согласился на мир. В признание великих заслуг Демосфена сограждане поручили ему произнести «Надгробное слово» в честь павших и, по предложению некоего Ктесифонта, вынесли постановление о награждении его золотым венком. Македонская партия не могла примириться с этим, и Эсхин подал в суд «жалобу на противозаконие», пользуясь формальными мотивами.

В 336 г. Филипп был убит. Греки, воспользовавшись этим, подняли восстание против македонского владычества. Однако наследник Филиппа, Александр, несмотря на молодость, быстро подавил восстание и под своим главенством установил союз греческих государств, после чего во главе греко-македонских войск предпринял поход в Персию. В 330 г., в пору его крупных успехов, враги Демосфена дали ход процессу о венке. Формально он был направлен против Ктесифонта как внесшего противозаконное предложение, но по существу имел цель скомпрометировать Демосфена, и тому пришлось выступить с ответом. Обе речи —Эсхина «Против Ктесифонта» (III) и Демосфена «За Ктесифонта» (XVIII), короче называемые речи «О венке», дошли до нас. Эсхин сосредоточил внимание на том, чтобы показать неудачность политической деятельности Демосфена. Речь Демосфена содержит обстоятельную характеристику всей его деятельности и разоблачение интриг и обманов Филиппа и преступлений предателей, в том числе самого Эсхина. Обвинение не собрало и пятой части голосов судей, что влекло за собой для обвинителя штраф в тысячу драхм за ложное обвинение, а главное — он лишался права выступать в Народном собрании. Для Эсхина это было концом политической карьеры. После этого он переселился на остров Родос и открыл там риторскую школу.

арестован, но вскоре бежал. Демосфен был обвинен противниками в подкупе и вынужден был бежать. Смерть Александра в 323 г. окрылила патриотов новыми надеждами. Демосфен был с почетом возвращен на родину и принял деятельное участие в подготовке войны. Однако соединенные силы греков были разбиты, и началось преследование патриотов. Демосфену пришлось спасаться бегством. В 332 г., настигнутый агентами полководца Антипатра в храме Посейдона в Калаврии (близ Эпидавра в Арголиде) он принял яд, чтобы живым не даться в руки врагов. Гиперид и некоторые другие были казнены.

4. РЕЧИ ДЕМОСФЕНА И ЕГО МАСТЕРСТВО

Под именем Демосфена у нас имеется 61 речь, 56 «Вступлений» к речам и 6 писем. Однако в этом собрании есть немало неподлинных или сомнительных произведений. Главный интерес представляют речи. Они разделяются на три группы: политические, судебные политического характера и судебные частного характера. К последней группе принадлежат его речи против опекунов, лично им произнесенные, и несколько речей, написанных им в качестве логографа для клиентов. Они представляют большой интерес по описаниям быта, нравов и экономических отношений и во многом напоминают подобные речи Лисия. В более широком охвате рисуется историческая обстановка в больших судебно-политических речах. Из них особенный интерес и по содержанию и по внешней обработке представляют речи «О преступном посольстве» (XIX) и «О венке» (XVIII), раскрывающие перед нами целый мир дипломатических отношений и политической истории этого времени. Но несомненно, что главная сила Демосфена, а отсюда и его всемирная слава, заключается в политических речах.

Если не считать ранних речей «О симмориях» (XIV), «За мегало-ольцев» (XVI) и «О свободе родосцев» (XV) на разные темы текущей политики, наибольшую известность имеют восемь речей, направленных против Филиппа и получивших впоследствии общее название «Филиппики»: три «Олинфских», «О мире», «О делах в Херсонесе» и три «Против Филиппа». В этих речах Демосфен говорит от своего имени, и, таким образом, они лучше всего знакомят нас с его взглядами и социально-политическими идеалами.

Хотя Демосфен не был ни философом, ни политическим теоретиком, его речи дают достаточное представление об его политических взглядах. Конечно, у него как у практического деятеля, были колебания, но в двух вопросах его точка зрения вполне определенна: он был горячим патриотом Греции, преданным сторонником демократического строя, понимая его как власть средних, трудящихся кругов населения; был решительным противником демагогии и политики задабривания народа путем раздач государственных денег, которую проводили Эвбул и его сторонники. В этом он видел гибель государства и не жалел сил для разоблачения этой политики.

народа — Филиппа Македонского. Чтобы разбудить угасающее чувство патриотизма и народной гордости, Демосфен прибегает к преувеличению, к шаржу, и от этого его речь приобретает особую силу, переходя нередко в пафос.

Видя кругом моральный упадок и желая поднять настроение сораждан, он часто обращается к воспоминаниям о славном прошлом и высоком патриотизме, которым некогда были охвачены граждане (III, 23 — 29, ср. XXIII, 207 сл.). И в его устах это не ретроградство, а призыв к свободе и счастью. С большой горечью оратор говорит о моральном упадке. С неменьшей силой, чем Аристофан, он изображает лесть ораторов, которые своим угодничеством развращают народ, парализуют его энергию и делают его действия бесплодными. Он упрекает сограждан за то, что они думают только о том, как бы жить праздно и весело, а на войну посылают наемников, да и им не платят денег. Полководцы ведут войны на собственный риск и устанавливают поборы с побежденных городов или предоставляют войскам возможность грабить первые попавшиеся города, часто даже союзные, вызывая этим политические осложнения. А граждане афинские прогуливаются по городу и в погоне за новостями спрашивают один у другого: «Не слышно ли чего-нибудь нового?» Свои рассуждения Демосфен заключает: «Не столько своей силе обязан Филипп тем, что приобрел такое могущество, сколько нашей беспечности» (IV, 10 сл.).

В другом месте, характеризуя нравственный упадок афинян, он сопоставляет настоящее с прошлым, когда народ имел «смелость» сам заниматься делами и отправляться в походы, вследствие чего и был властелином над политическими деятелями и «хозяином всех благ» (III, 30 сл.). Среди политических деятелей, говорит он, царит подкуп, и весь народ разбит на партии и группы, которыми руководят демагоги (II, 29).

Задаваясь вопросом о причине всех неудач на войне, Демосфен сопоставляет военные порядки в Афинах и у Филиппа. Филипп всеми делами руководит сам и один знает свои планы, в Афинах все дела обсуждаются открыто, проходят через много инстанций, и потому еще прежде, чем они станут осуществляться, они становятся известными Филиппу и он успевает принять против них необходимые меры (1, 4; V, 4; XVIII, 235; XIX, 185).

Причину вражды Филиппа к Афинам Демосфен видит в коренном различии их политических установок: Афины — оплот демократии, а Филипп — тиран, деспот, который душит свободу, независимость и культуру Греции1«Вообще я думаю, — говорит он, — для демократических государств тирания есть что-то, не внушающее доверия» (1, 5, ср. VIII, 39 — 43, IX, 33). В другой речи из этой мысли делается и соответствующий вывод: «Всякий царь и тиран есть враг свободы и противник законов» (VI, 25). А такую власть может взять только человек, «воспитанный вне законов и прекрасных свойств демократического строя» (XXII, 141). Двор Филиппа Демосфен представляет как сборище грабителей, льстецов и пьяниц, не имеющих чести, готовых потешать царя своим беспутством (II, 17— 19). Как верное средство против хитрости и обманов Филиппа он рекомендует «недоверие» (VI, 23 сл.).

Но при всем этом Демосфен не пессимист. Он верит в свое дело и старается внушить своим слушателям бодрость. В противоположность предателям, которые губят государство, он выставляет свой идеал политического деятеля. Это должен быть человек неподкупный, не прельщающийся никакими личными выгодами. «Я считаю, — говорит он, — обязанностью честного гражданина ставить спасение государства выше, чем успех, приобретаемый речами» (III, 21, ср. V, 5—12; VI, 29 сл.). Его идеалом является такой гражданин, «который идет и наперекор желаниям толпы и ничего не говорит в угоду, но всегда имеет в виду только благо отечества» (VIII, 69).

В речах Демосфена в самых ярких чертах рисуется страшная историческая драма — падение величайшего в культурном отношении государства. Не как равнодушный свидетель, а как горячий участник, пламенный борец за свободу и честь своей родины выступает Демосфен. Вся речь его проникнута глубочайшим пафосом, который отличает его от всех других ораторов — от живописания обыденных типов Лисия и от пышной и спокойной торжественности Исократа. Демосфен хорошо понял, что ведет не спокойную теоретическую беседу, а имеет дело с живой и увлекающейся массой народа, которая может легко впадать в уныние и так же легко проявлять заносчивость под влиянием мимолетного успеха. Надо было разбудить уснувшую энергию граждан, поднять упавшее настроение.

Демосфен говорит, что опасность велика, но ее не следует преувеличивать. Дела приняли столь опасный характер по вине самих афинян, проявивших слишком большую беспечность, и, следовательно, если серьезно взяться за дело, можно будет поправить положение (III, 3; IX, 3; IV, 2; I, 9). Некоторые его речи, как третья «Олинфская» (III), «О делах в Херсонесе» (VIII), третья «Против Филиппа» (IX), полны такой силы и страсти, что способны захватить даже нашего современника. Некоторые места приобретают торжественный характер молитвы, как начало речи «О венке» и ее средняя часть, когда оратор обращается к наиболее важному моменту (141), или там же клятва священной для афинян памятью героев, павших в освободительной борьбе против персов (206 — 208). Потрясающее впечатление оставляет в речи «О преступном посольстве» рассказ о том, что ему пришлось проездом увидеть в разоренной Филиппом Фокиде: «Дома, разрушенные до основания, разбитые стены, страну без мужчин цветущего возраста, несчастных женщин и несколько ребятишек да стариков в жалком состоянии. Словами никому не выразить тех бедствий, которые там происходят!» (64 — 66). Часто оратор старается сгладить резкость собственного суждения и заканчивает речь скромным пожеланием, чтобы, каково бы ни было решение народа, оно принесло успех всему делу (III, 36; IV, 51; IX, 76).

В речи «О венке», характеризуя собственную роль в событиях своего времени, Демосфен говорил: «Обязанностью всякого честного гражданина, если он знал какую-нибудь меру лучше этих, и было именно тогда указать ее вам, а не высказывать порицания теперь» (188). Дальше, как бы отвечая своим позднейшим критикам и хулителям, он объясняет, что, если бы даже было наперед известно, чем кончится война, все-таки долг честного гражданина и славная традиция афинского государства не позволяли поступить как-нибудь иначе, но требовали сделать, хотя бы и безнадежную, попытку спасти государство и отстоять свободу всех греков, неудача же — дело судьбы (XVIII, 200-208).

образным выражениям. Его речь серьезна, содержательна и обычно отличается большой краткостью. Римский ритор Квинтилиан писал даже, что из его речи «нельзя ни слова выкинуть» («Воспитание оратора», X, 1, 106). Но это относится к его политическим речам, в судебных же он допускает и пространность изложения. По манере изложения Демосфен весьма близок к Фукидиду, которого, как сообщают его биографы, он усердно читал в юности.

Каждое слово Демосфена метит в определенную цель, он так подбирает слова, чтобы они могли взволновать слушателей. Он напоминает им постоянно, что Филипп хочет стать «господином» над ними, а их сделать «рабами», что все в Греции «распродано, точно на рынке» (VI, 31; IX, 39; X, 54), что Филипп — «варвар» (IX, 31). Тут нарочито подобраны слова, имеющие одиозный смысл. Образцом того, как он умеет мастерски излагать свой предмет, может служить красочное место в речи «О венке», где оратор рассказывает, как в Афинах в 338 г. было получено известие о неожиданном вторжении Филиппа в Беотию и о захвате пограничной крепости Элатеи (XVIII, 170— 179).

Речи Демосфена замечательны не только силой и глубиной, но и внешней отделкой. Он редко выступал без предварительной подготовки и обычно старался заранее всесторонне разработать свою речь. Он сам признавался в этом (XXI, 191). Некоторые из современников даже смеялись над тем, что «от его речей пахнет лампой» (Плутарх, «Жизнеописание Демосфена», 8). Действительно, они разработаны до мельчайших деталей и с точки зрения аргументации и в отношении структуры. Сильной эмоциональности соответствует богатство образов и фигур речи. Система периодической речи, выработанная Исократом, была еще более усовершенствована Демосфеном. Присущие ему страстность и пафос не допускали ровности и монотонности Исократа, требовали большого разнообразия и свободы. Разделяя период на колена, он тщательно соблюдает требования музыкальности, пользуясь в полной степени свойствами греческого языка — долготой и краткостью звуков. Он избегает скопления кратких слогов, а медлительными долготами оттеняет важность серьезной мысли. Соответственные колена периода выражаются равным числом слогов, а фраза заключается музыкально построенными концовками, «клаузулами». У него мы видим полное соблюдение принципа единства формы и содержания. Это впечатление усиливалось мастерским произнесением, т. е. голосом, мимикой и жестикуляцией, которые подсказывались глубокими переживаниями оратора.

Эти речи, обращенные к широким кругам народа, должны были отличаться ясностью, выразительностью и понятностью. Они и впоследствии высоко ценились как образцы чистейшего аттицизма.

Значение Демосфена было признано вскоре же после его смерти. В 280 г. на площади Афин был поставлен ему памятник, на котором была вырезана следующая надпись:


Сам македонский Арес греков бы не покорил.

Высокое мастерство Демосфена было по достоинству оценено лучшими знатоками ораторского искусства в древности — Дионисием Галикарнасским и аттицистами, а в Риме — Цицероном и Квинтилианом. Цицерон решительно назвал его «совершенным оратором» («Оратор», 69).

5. ДРУЗЬЯ И ПРОТИВНИКИ ДЕМОСФЕНА. ЭСХИН

Время Демосфена было крайне бурным. Развитой демократический строй открывал возможность и даже призывал всех граждан к участию в общественной жизни. Наряду с Демосфеном выступали большое число других крупных и незначительных ораторов, проводивших различные политические линии. А в пору борьбы с Филиппом определились две резко противоположные группы: македонская и антимакедонская, патриотическая.

Гиперид (389 — 322). Он был представителем левого демократического направления. Совместно с Демосфеном он разоблачал изменников и в 346 г. добился осуждения Филократа. Но в деле Гарпала он разошелся с Демосфеном. Сохранились на папирусах, хотя и не полностью, шесть его речей, частью судебных, частью политических. Он обладал чрезвычайно разносторонним талантом, рисуя с большим остроумием бытовые картины и освещая политические вопросы. Другим соратником Демосфена был Ликург (умер в 324 г.). Наибольшую известность он получил в качестве заведующего афинскими финансами в 338 — 334 гг., так как значительно поднял расстроенное хозяйство Афин. Его инициативе принадлежал также ряд мероприятий в театральном деле, в том числе перестройка театра и постановка памятников знаменитым драматургам. Сохранилась его речь «Против Леократа» 331 г., в которой он живо обрисовал состояние Афин в ожидании нападения Филиппа на город. Она проникнута глубоким патриотическим чувством.

Гегесиппу, по-видимому, принадлежит небольшая речь «О Галоннесе», ошибочно включенная в собрание речей Демосфена (VII).

— 314 гг.). Сын учителя, он вначале был актером — на третьестепенных ролях, «тритагонистом», по язвительным словам Демосфена, — потом сделался политическим деятелем и сначала выступал против Филиппа, но, будучи послом в Македонии в 346 г., сблизился с Филиппом и после этого стал проводником его политики. С трудом ему удалось оправдаться от обвинений Демосфена в процессе «О преступном посольстве» (II). Выше было уже сказано о его выступлении против Демосфена в процессе «О венке» (III). Наибольший интерес представляют речи «О посольстве» и «О венке», в которых он выступал не только как политический противник, но и как соперник Демосфена в ораторском искусстве. На процесс «О венке» собралась публика, как на поединок двух крупнейших ораторов2 изложения, полны изящества и остроумия, но лишены глубины. Позднейшие «аттицисты» высоко ценили его аттический стиль.

6. ВЫСШЕЕ РАЗВИТИЕ ОРАТОРСКОГО ИСКУССТВА

В речах Демосфена, Эсхина, Исократа и других ораторское искусство свободной Греции достигло наибольшей высоты. Установление чужеземного владычества подорвало главную основу искусства речи — свободу суждения, а вместе с тем и самую важную ее часть — содержание. Осталось после этого лишь любование формой, и красноречие сделалось достоянием школ и ученических упражнений. Живая практика ораторов давала, конечно, богатый материал и для теоретических наблюдений, для науки красноречия — риторики. Этим занимались и Лисий, и Исократ, и Демосфен и др. Из специальных исследований подобного рода нам хорошо известен большой труд Аристотеля «Риторика» в трех книгах, где вопрос рассматривается и по содержанию и с формальной точки зрения. К сожалению, Аристотель как сторонник Македонии не принимал во внимание речей Демосфена.

С этих пор в основу ораторского искусства полагаются пять последовательных актов: 1) «изобретение», т. е. нахождение и подбор необходимого материала — фактических данных и доказательств как непосредственных, «безыскусственных», в виде документов и свидетельских показаний, так и логических, «искусственных», в виде улик и догадок; 2) план, «порядок», распределение собранного материала в целях наибольшей убедительности его и способности действовать на психику слушателей; 3) «словесное выражение», т. е. обработка литературной формы, ясное, отчетливое и музыкально-художественное воспроизведение речи — предполагается, что она до произнесения должна быть написана; 4) «память», т. е. разучивание всего написанного текста наизусть для точного воспроизведения перед слушателями; 5) «разыгрывание», т. е. художественное исполнение, произнесение с соответствующей интонацией, мимикой и жестикуляцией, подобное актерской игре. Только соединение всех этих пяти условий при высоком их качестве создаст подлинное ораторское мастерство. Демосфену и удалось совместить все эти качества. Есть рассказ, будто Эсхин читал ученикам свою речь «О венке» и, когда те удивлялись, как такая речь могла потерпеть неудачу, он отвечал: «Вы не удивились бы, если бы слышали этого зверя». Так характеризовали силу речей Демосфена.

Примечания.

1. 1, 5, VI, 17; 39-43; IX, 33.

2. Эсхин, III, 56; Демосфен, XVIII, 226; Плутарх, Демосфен, 24.