ГЛАВА XVIII
«НОВАЯ» АТТИЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ
1. Происхождение «новой» аттической комедии и ее главные представители. 2. Менандр и его творчество. 3. Менандр в римской и новой европейской литературе.
1. ПРОИСХОЖДЕНИЕ «НОВОЙ» АТТИЧЕСКОЙ КОМЕДИИ И ЕЕ ГЛАВНЫЕ ПРЕДСТАВИТЕЛИ
«древней» комедии с ее политическими устремлениями и еще не определилось новое течение, в аттической комедии наблюдалось колебание между мифологическими пародиями и бытовыми сценками. Это была так называемая «средняя» аттическая комедия. Главными ее представителями были Антифон и Алексид. Но от произведений этих поэтов сохранились лишь незначительные отрывки. Можно лишь догадываться, что переделками из их произведений являются комедии римского поэта Плавта (250—164 гг. до н. э.) — «Амфитрион» и «Перс».
«Новая» аттическая комедия как бы завершает собой развитие греческой драмы — от героического в трагедии и от нарочито шаржированного шуточного в «древней» комедии к заурядному, обыденному, типичному, что на каждом шагу встречается в окружающей жизни. «Я — человек и полагаю, что ничто человеческое мне не чуждо», — так рассуждает действующее лицо в комедии римского поэта Теренция «Самоистязатель» (ст. 77), переделанной с греческого образца. Это рассуждение определяет основной характер бытовой — «новой» аттической комедии.
— все это создало почву для бытовой комедии с ее тремя основными направлениями — нравов, характеров, интриги. Нетрудно видеть, что частично эти бытовые элементы содержались, хотя и в нарочито утрированном виде, уже в «древней» комедии. К этому пришла и трагедия в творчестве Эврипида, который стал уделять много внимания бытовым явлениям, вопросам семейных отношений, мотивам любви, ревности, интриге, сюжетам о брошенных и найденных детях, образам страдающих женщин, рабов, нищих, крестьян и т. д. Все эти мотивы вошли в новую комедию. Прибавились еще образы «парасита»-прихлебателя и воина-хвастуна, порожденные современной действительностью. Язык, естественно, заимствовался из разговорной речи. «Новая» аттическая комедия со своими общечеловеческими мотивами долго держалась в греческом театре и оказала сильнейшее влияние на римскую комедию, а через нее и на новую европейскую комедию Шекспира, Мольера, Лессинга и многих других.
Расцвет новой аттической комедии относится к концу IV и к III в. до н. э. Нам известно более 60 имен ее представителей, но их произведения мы знаем почти только по отрывкам. Правда, этот пробел отчасти возмещается переделками римских поэтов Плавта (прибл. 250— 184 гг.) и Теренция — 159 гг. до н. э.). Таким образом, мы можем представить не индивидуально каждого отдельного поэта, а лишь общий характер этого направления комедии. Только об одном Менандре мы получаем более или менее отчетливое представление как о поэтической индивидуальности, так как имеем одну цельную комедию и значительные отрывки еще из пяти его комедий, найденные в конце XIX и начале XX в. в Египте.
Родоначальником «новой» аттической комедии принято считать Филемона (прибл. 361 — 263 гг.). По нашим сведениям, он написал 97 комедий. В их числе были: «Купец», «Клад», «Привидение», поcлужившие образцами для комедий Плавта «Купец», «Трехгрошовый день», «Привидение». Первую победу он одержал в 327 г. и пользовался большим успехом, побеждая даже Менандра. Однако этот успех оказался непрочным, и потомство поставило его на второе место, отдав предпочтение Менандру. Это объясняется тем, что он слишком увлекался внешней забавностью и эффектностью, обращая больше внимания на комизм положений, чем на психологическую характеристику действующих лиц.
Дифил (прибл. 350 — 263 гг. до н. э.), уроженец города Синопы, проживавший в Афинах в качестве метека, написал около 100 комедий. Из них нередко брал сюжеты Плавт, например пьеса «Вынимающие жребий» дала сюжет для «Касины»; по-видимому, из комедии «Плот» взят сюжет «Чемодана». Из «Вместе умирающих» Теренций заимствовал сцену драки со сводником для «Братьев». Дифил был мастером в изображении интриги; но юмор его был грубоватый.
Аполлодора «Спор из-за наследства» и «Свекровь» известны нам по переделкам Теренция «Формион» и «Свекровь». Комедия Посидиппа (III в. до н. э.) «Похожие» (Όμοιοι) послужила прообразом «Менехмов» Плавта и затем «Комедии ошибок» Шекспира. Прибавим, что ряд комедий создан Плавтом по неизвестным нам образцам. Его «Ослиная комедия», как видно из пролога, есть переделка какой-то комедии . Все это показывает, какой пробел остается у нас в истории греческой комедии.
Внешним отличием «новой» комедии от «древней» было отсутствие хора, который и не подходил к ее содержанию, требовавшему большей интимности. Песни хора иногда упоминаются в тексте, но они не имели отношения к действию и служили только в качестве дивертисмента в антрактах. В исполнении этих комедий число актеров не ограничивалось тремя. Другой особенностью комедии была специальная фигура «пролога», которая давала, как нередко это бывало в трагедиях Эврипида, объяснение содержания пьесы.
Основной стержень комедии чаще всего любовь. Но, как замечает Ф. Энгельс, «любовные отношения в современном смысле имеют место в древности лишь вне официального общества»1 , и любовные связи ведутся по преимуществу с так называемыми «гетерами», а браки заключаются главным образом не по любви молодых людей, а по расчету родителей. Поэтому «законная» супруга фигурирует в комедии обычно как тип ревнивой и сварливой женщины, причем нередко оказывается, что женщина, которую считали гетерой, на самом деле происходила из честной гражданской семьи. Комедия только начинает уделять место темам любви. Во всех этих комедиях глаными действующими лицами были характерные образы, которым соответствовало множество театральных масок со всевозможными вариантами в зависимости от возраста, положения, характера и т. д.
«живым товаром». Чтобы выручить девушку, требуются деньги, которых у молодого человека нет. Но ему помогает хитрый раб, ловко надувающий строгого и скупого хозяина и оставляющий в дураках сводника. Нередко обнаруживается, что девушка, попавшая к своднику, дочь благородных родителей, и таким образом устраняется препятствие для брака молодых людей. Иногда выводятся ловкие гетеры, которые кружат головы молодым людям, чтобы выманивать у них деньги. Бывает и так, что они опутывают сетями и престарелых отцов, и те оказываются соперниками своих сыновей. Часто молодого человека сопровождает парасит, т. е. прихлебатель, обжора и плут, который сам напрашивается на угощение, втираясь в доверие мелкими услугами и самой грубой лестью. Немаловажную роль играет рабыня-нянька или наперсница молодой женщины, поверенная в ее делах. Типичной фигурой этих комедий является и воин-хвастун — тип, порожденный бесконечными войнами эпохи эллинизма и системой наемничества.
Этот человек, наживавшийся от войны и, может быть, никогда не бывавший в сражении, любит хвастать мнимыми подвигами, воображает себя красавцем и любимцем женщин, но нередко из-за этого попадает впросак. Часто встречается мотив насилия над девушкой, подкидывания рожденного ребенка и нахождения родителей по каким-нибудь приметам и т. д.
Вопросы семьи, брака, воспитания, отношений между детьми и родителями, положения женщины, положения рабов и т. д. и т. п. — темы, которые освещаются в этих произведениях с прогрессивной, гуманной точки зрения.
2. МЕНАНДР И ЕГО ТВОРЧЕСТВО
Главным представителем «новой» аттической комедии является (343— 292 гг.). Он родился в Афинах и был племянником известного поэта «средней» комедии Алексида, который и был его первым наставником в литературе. Менандр получил хорошее риторское и философское образование, был близок с учеником Аристотеля Феофрастом, с философом-материалистом Эпикуром и с оратором Деметрием Фалерским, который некоторое время был македонским наместником в Афинах. Из писателей Менандр более всего увлекался Эврипидом, что сказалось на содержании и форме его произведений. По одному рассказу, большое влияние на него оказала его подруга Гликера. Египетский царь Птолемей I Сотер настоятельно приглашал Менандра в Александрию, но поэт до конца дней оставался в своем доме в Пирее.
Первое выступление Менандра в театре, относится к 323 г., а первую победу он одержал комедией «Гнев» в 315 г. Его счастливым соперником был Филемон. Сохранился анекдот, будто Менандр, встретившись с ним на улице, спросил Филемона: «Разве ты не краснеешь, когда одерживаешь надо мной победу?»2 Менандр считал для себя недоступным добиваться успеха, подобно Филемону, дешевыми эффектами. Менандр одержал победу только восемь раз. Высоко оценен он был лишь после смерти, сделавшись одним из самых любимых поэтов Греции. За ним единогласно было признано первенство среди поэтов «новой» аттической комедии.
Менандр написал 105 или 110 комедий. Из них полностью сохранилась лишь одна — недавно найденная на египетском папирусе и впервые опубликованная в 1958 г. — «Ворчун, или Человеконенавистник (Мизантроп»). Несколько комедий известны нам по довольно многочисленным отрывкам, а частью по переделкам и подражаниям римских поэтов 111 — II вв. до н. э. —Плавта и Теренция.
«Ворчун», поставленная в афинском театре в 316 г. до н. э., имеет следующее содержание. В прологе, который произносит бог Пан, дается характеристика главного действующего лица: это бедняк старик Кнемон, грубый человеконенавистник. Жена не могла вынести его тяжелого характера и ушла к взрослому сыну от первого брака Горгию. При отце осталась только дочь и старая рабыня. Случилось так, что сын богатого соседа Сострат однажды увидел дочь Кнемона и влюбился в нее. Подружившись с ее сводным братом Горгием, он убедился, что отец ее никогда не согласится на брак девушки с сыном богача. Чтобы снискать его расположение, Сострат взялся помогать Горгию в земледельческой работе. А с Кнемоном случилась беда: стараясь вытащить из колодца упавшее ведро, он сам туда свалился. Чтобы спасти его, Горгий призвал на помощь Сострата. Это смягчило сердце Кнемона, и он согласился на брак дочери с Состратом. В то же время и Горгий решил жениться на сестре Сострата. Комедия кончается предсвадебным весельем. А Кнемон, хотя и подорел, остается в мрачном одиночестве.
В отрывках сохранилось около 3 тысяч стихов, по которым можно составить довольно четкое представление о шести комедиях: «Третейский суд», «Отрезанная коса», «Сикионец», «Земледелец», «Герой» и «Самиянка». Если «Ворчун», как ранний образец творчества Менандра, не богат яркими сценами, то во всем блеске представляется талант Менандра в «Третейском суде», хотя сохранилась комедия лишь на две трети. Ее содержание следующее. Молодой человек по имени Харисий, недавно женившийся на дочери богатого и скупого Смикрина Памфиле, вернулся домой после путешествия и узнал от доверенного раба Онисима, что во время его отсутствия Памфила родила ребенка, которого, чтобы скрыть от мужа свой грех, велела подкинуть. Харисий, успевший уже полюбить жену, с горя закутил с приятелями и с арфисткой Габротонон. Комедия начинается с того, что Смикрин пытался образумить зятя, но все было безуспешно. Возвращаясь от него, он был остановлен двумя рабами, попросившими его быть между ними третейским судьей. Оказалось, что один из них — Дав — нашел подкинутого младенца, но, не желая его воспитывать, передал другому — Сириску. Смикрин узнает, что с ребенком были найдены и некоторые драгоценности, которые Дав оставил себе. Сириек настаивает, чтобы Дав отдал эти вещи, как принадлежащие ребенку, и мотивирует это тем, что по вещам могут быть найдены родители. Смикрин признает справедливость этого требования и велит Даву передать вещи Сириску. Проходивший в это время раб Онисим среди вещей узнает перстень своего хозяина. Гетера Габротонон, которой Онисим показал этот перстень, припомнила, как однажды на ночном празднике какой-то молодой человек в темноте совершил насилие над девушкой. Встретившись с нянькой Памфилы, она поняла, что той девушкой и была Памфила и что насильником оказался сам Харисий. В результате семейное счастье восстанавливается, а Габротонон в награду за помощь получает свободу.
К этой комедии близка по содержанию комедия «Отрезанная коса». Воин Полемон живет с девушкой Гликерой. Однажды, возвращаясь домой, он увидел, как Гликеру обнимает молодой человек Мосхион. Из ревности Полемон обрезал у девушки косу, чем опозорил ее перед всеми людьми, а сам удалился в деревню, где предался кутежам. Гликера обратилась к соседке, к старушке Миррине и объяснила ей, что приемный сын Миррины Мосхион, пытавшийся за ней ухаживать, — ее брат и что оба они были брошены отцом. Между тем Полемон, соскучившись по Гликере, хочет силой вернуть ее себе. Друг его, старик Патек, останавливает его. Из разговора с Гликерой Патек узнает ее судьбу, а потом по сохранившимся при ней вещам убеждается, что она и Мосхион — его дети, брошенные им вследствие материальных трудностей после смерти жены, умершей вскоре после их рождения. Полемон при посредничестве Патека добивается у Гликеры прощения и вступает с ней в законный брак.
Довольно хорошо вырисовывается сюжет «Сикионца». Военный из города Сикиона Стратофан в походах на Востоке купил на невольничьем рынке девушку Филумену вместе с рабом Дромоном. Он полюбил девушку, а из их рассказов он убедился, что она свободнорожденная, дочь афинянина Кихесия. Поэтому он привез ее в Аттику, надеясь там удостоверить происхождение девушки. И действительно, им удается встретиться с отцом ее Кихесием, а затем открылось, что и сам он происходил от афинских граждан, как то подтвердил старик. С этим отпали все препятствия для «законного» брака между афинскими гражданами.
«Самиянки» приблизительно такое. У богатого Демеи от сожительницы самиянки Хрисиды родился сын, но во время отсутствия отца он умер. Тогда Хрисида взяла на воспитание ребенка, родившегося в это время у Планго, дочери Никерата от их приемного сына Мосхиона. Между тем родители согласились на брак Мосхиона с Планго. Из случайно подслушанных слов одной женщины Демея узнает, что воспитываемый младенец — ребенок Мосхиона, и, вообразив, что сын находился в преступной связи с мачехой, выгоняет из дома жену с ребенком. Мосхион, узнав об этих недоразумениях, должен объяснить истинное положение дела. Намек Демеи на семейное положение в доме Никерата выводит последнего из себя, и он готов убить Хрисиду. Наконец, когда Демее удается успокоить его, возмущается Мосхион, негодуя на высказанное против него подозрение. По-видимому, комедия кончалась примирением героев, торжеством истины.
«Герое», комедии, названной по имени бога, покровителя семьи, который в начале дает объяснение содержания пьесы, дело шло о насилии, учиненном над девушкой, о подкидывании родившихся детей и, наконец, об отыскании после многих лет детьми своих родителей. Точно так же и в «Земледельце» сюжет основан на обольщении девушки богатым юношей, который в конце концов женится на ней. Название пьесы говорит об участии земледельца Клеенета в благополучной развязке действия.
С общим содержанием некоторых комедий мы знакомимся по римским подражаниям. Так Плавт переделал комедию Менандра «Двойной обман», назвав свою комедию «Вакхиды», где ловкие развратницы кружат головы не только молодым людям, но и их отцам. Комедию «Карфагенянин» он переделал, по-видимому, под названием «Пуниец». Но переделки Плавта очень свободны. Ближе к оригиналу держался Теренций, который и сам об этом заявляет в прологах; при этом он пользовался методом «контаминации» (сплавливания), сливая в одно целое сюжеты двух или более комедий оригинала. Таковы его «Евнух», скомбинированный из «Евнуха» и «Льстеца» Менандра, «Андриянка» (женщина с острова Андроса), написанная по сюжетам «Андриянки» и «Перинфянки». Особенно же близки к оригиналу и даже сохранили названия подлинника «Самоистязатель» и «Братья». Естественно, что в таких переделках сохранялись многие типичные черты греческого быта, но, конечно, в переделках проявлялся и оригинальный талант римских поэтов.
Комедии Менандра серьезно отличаются от большинства произведений других комических поэтов, которые в погоне за успехом у зрителей часто прибегали к внешним эффектам и пользовались искусственными приемами. Менандр везде соблюдает строгую выдержанность плана и композиции, логическую последовательность в развитии действия. Вместе с этим он тщательно избегает всего грубого, поэтому в его творчестве видели образец аттического изящества. У него почти совершенно отсутствует буффонада, которой блещут, например, комедии Плавта. Он сосредоточивает внимание на внутренних переживаниях действующих лиц. Только изредка он допускает обращение актеров к зрителям («Самиянка», 54, 117, 234)3.
В творчестве Менандра ощущается сильное влияние Эврипида. В «Третейском суде» есть даже ссылка на его трагедию «Авга» (663 — 664). По образцу прологов Эврипида он в некоторых случаях для разъяснения хода действия пользуется аллегорическими фигурами: Неведение — в «Отрезанной косе», Герой — одноименной пьесе, Пан — в комедии «Ворчун».
Менандр широко пользуется формой монолога, который у него приобретает более естественный характер, чем это было в трагедии, где присутствие хора делало его смысл условным. Примерами монологов могут служить покаянные речи Харисия в «Третейском суде» (526—550), Демеи в «Самиянке» (1 — 66 и 111 — 143) и др.
«Третейский суд» (629 — 634):
... В каждого его надсмотрщиком
Внедрили нрав они (т. е. боги).
Наш постоянный страж,
Он губит тех, кто плохо с ним обходится,
И счастья, и несчастья он причиною!
Менандру принадлежит заслуга создания комедии характеров. Характер действующего лица представляет для поэта главный интерес. Не внешняя занимательность сцены, не отдельные сценические эффекты и не комическая буффонада, а глубокое проникновение в психологию действующего лица — вот что для него представляется самым важным, и этим определяется весь ход действия. Поэтому его комедии не захватывали зрителей при первой постановке, как пьесы его более счастливого, но и более поверхностного соперника Филемона. Но зато они всегда оставляли глубокое впечатление, что подтверждается даже теми отрывочными данными, которыми мы располагаем. Такова, например, в «Третейском суде» замечательная сцена раскаяния Харисия, который, осудив мнимый проступок жены, видит собственную виновность в том же самом грехе. Он доходит, по словам раба Онисима, до настоящего безумия и бичует себя в монологе (526-528):
Вот он — безгрешный, доброй славы ищущий,
В чем суть добра и зла, умом решающий,
— незапятнанный, безукоризненный...
Менандр отходит иногда от комического тона, переходя в трагический. Таково в «Отрезанной косе» отчаяние воина Полемона, который в припадке ревности опозорил свою возлюбленную, обрезав ей косу, а потом хотел силой вернуть ее. «Одно скажу — повешусь я! — говорит он. — Меня Гликера кинула, покинула...» (264 сл., ср. 409). И затем с искренним чувством он кается (419 — 422):
А я, злодей,
Ревнивец, думая, что изменили мне,
Набуйствовал и вот почти что в петлю влез!
С большой художественной силой Менандр изображает психологию любящих молодых людей. Харисий и Полемон стараются утопить свое горе в кутежах. Отвергнутая мужем Памфила сохраняет любовь к нему, несмотря на угрозы отца, желающего увести ее от него. Замечательно обрисован тип скупого старика Смикрина: он не столько беспокоится о дочери, сколько о приданом, которое может промотать его зять Харисий. Любопытны образы своенравных стариков, обрисованные в отрывках «Самиянки». В Полемоне показан тип молодого человека с настоящими солдатскими ухватками, на что указывает и друг его Патек (449). Интересен выведенный в комедии «Ворчун» тип старика-человеконенавистника Клемона. Живет он в нужде. С помощью одной только дочери обрабатывает он каменистую почву на своем участке (330—334). В посторонних людях привык он видеть только врагов и не допускает никого к своему дому, встречая каждого камнями. Однако, попав в беду, он убеждается, что нельзя жить в полном одиночестве (713 — 717), и все свое скромное достояние он под конец передает в распоряжение Горгия, прося лишь, чтобы ему дали возможность жить как хочет (735). С образом «ворчуна» Пнемона вошел в мировую литературу тип «мизантропа». Полнее он будет раскрыт Лукианом («Тимон»). В этой комедии и в «Сикионце» не раз затрагиваются вопросы богатства и бедности и другие социально-бытовые темы, и это говорит о тесной близости поэта с окружающей действительностью.
Из женских образов особенно выделяется Гликера в «Отрезанной косе». Это — образец твердой, умной и самолюбивой женщины, которая заботится о том, чтобы не испортить положения своего легкомысленного брата, попавшего в лучшие материальные условия. Тип почтенной матери представляет в той же комедии Миррина, воспитавшая Мосхиона и приютившая у себя в трудный момент Гликеру.
По-видимому, интересная роль отводилась Хрисиде в «Самиянке», судя по тому, что по этой роли получила название вся пьеса. Стараясь спасти репутацию соблазненной Мосхионом Планго, она сама навлекает на себя обвинение в связи с ним, а когда дело разъясняется, отец Планго обвиняет ее в клевете на дочь и в бешеном гневе готов ее убить. Интересна фигура гетеры Габротонон, которая берется найти родителей ребенка, надеясь этим заслужить свободу. Любопытна и роль няньки, которая делается участницей в делах хозяйки и покрывает ее падение («Третейский суд»). Настоящий тип наперсницы намечается в фигуре Дориды в «Отрезанной косе».
«Третейском суде». Онисим — глуповатый раб, не умеющий угодить господину, несмотря на все желание выслужиться перед ним. «Эх, старый мой донос, — говорит он. — Как в нем не каяться?.. Боюсь, что, примирясь с женой, меня, наушника, за то, что знаю все, со света он (т. е. хозяин. — С. Р.) сживет» (263 — 268). Образец искусства Менандра — характеры Дава и Сириска в той же комедии. В то время, как Дав думает только о корысти и, отказываясь воспитывать найденного ребенка, хочет завладеть его драгоценностями, Сириск добросовестно берется его воспитывать и отстаивает его интересы. При этом он обнаруживает незаурядные способности адвоката в споре с Давом и даже знакомство с театром (165 сл.). Сцена суда, имеющая в комедии второстепенное значение, проведена настолько ярко и жизненно, что дала основание назвать по ней всю комедию. Изображая жестокое обращение хозяев с рабами, он показывает, что многие из них хитростью и умом превосходят своих хозяев. В «Герое» раб Дав, выведенные Менандром гетеры — рабыни в нравственном отношении выше своих хозяев. Все творчество его проникнуто гуманными чувствами.
Уже древние критики высоко ценили тонкое искусство Менандра в воспроизведении жизни. Аристофану Византийскому (III в. до н. э.) принадлежит известная характеристика его: «Менандр и жизнь, кто из вас кому подражал?» Однако Менандр не просто копировал жизнь, но творчески воспроизводил ее; все образы его поражают типичностью и художественной силой. Поэтому есть полное основание говорить о реализме его творчества. Произведения Менандра проникнуты большой философской глубиной и отражают передовые идеи своего времени. В них образно развиваются новые взгляды на брак, на воспитание, на положение женщин и рабов.
В согласии с философскими взглядами своего времени Менандр вкладывает в уста действующих лиц свободные суждения о религии. Вот как рассуждает раб Онисим в «Третейском суде» (619 — 621):
Неужто у богов есть столько времени,
Чтоб каждодневно каждому в отдельности
В этом рассуждении явно видна точка зрения Эпикура, с которым был дружен Менандр. Нередко он осмеивает суеверия своих современнков и проникшие к ним восточные культы.
Отвергая участие богов в жизни людей, герои Менандра часто говорят о значении Судьбы и Счастья («Отрезанная коса», 383; «Самиянка», 269). Это и понятно, так как конец IV в. и время эллинизма были временем частых экономических катастроф и выдвижения случайных людей.
Общим упадочным настроением и индифферентизмом приходится объяснять странное на первый взгляд явление, что Менандр, живо откликавшийся на новые течения научной и философской мысли, почти не касался политических событий своего времени. Только мимоходом в «Отрезанной косе» (9) он упомянул о бедствиях, постигших город Коринф во время войны между преемниками Александра Кассандрой и Деметрием Полиоркетом. Зато не раз он говорит о вреде наемничества, собирающего в свои ряды толпы всяких неудачников и бедняков (там же, 289 — 295). Иронически представлен герой этой комедии воин Полемон (прообраз воина-хвастуна), который по привычке к грубости и насилию был готов во главе своих рабов штурмовать дом, в котором укрылась оскорбленная им Гликера (234, ср. 178). В «Самиянке» молодой человек Мосхион, чтобы спастись от строгости отца, собирается уйти на войну в наемники (28 5 — 287).
Изучив теорию ораторского искусства и судебную практику, Менандр интересно воспользовался адвокатскими приемами в споре Сириска с Давом. Большую роль играет у него прием «узнавания». Глубоко драматическим характером отличается узнавание в «Отрезанной косе» (344 — 408), когда старый Патек по вещам, показанным ему Гликерой, признает в ней и в Мосхионе своих брошенных детей. Во всем ужасе встает вопрос: «Как же бросил их ты — отец, ради чего?» (382). Нередко встречается мотив подслушивания чужого разговора. Харисий подслушал разговор Смикрина с Памфилой и, убедившись в ее благородстве, клянет самого себя (501 — 510). В «Орезанной косе» Мосхион узнает, что девушка, за которой он хотел ухаживать, его сестра (355 — 35 9). Особенно сложными эти мотивы оказываются в «Самиянке»: Демея слышит разговор о ребенке своего приемного сына, взятом на воспитание его женой, и воображает связь ее с сыном (51 сл.) и т. д.
и безыскусственностью речи простых людей. Такова, например, речь няньки Софроны в «Третейском суде» или повара в «Самиянке».
Язык Менандра — образец чистейшей аттической речи. Он близок к разговорному языку и содержит признаки зарождающегося общегреческого наречия. Менандр продолжает наметившуюся у Эврипида тенденцию. Он не допускает ни грубости, ни вульгарности. Это заставляло позднейших критиков отдавать ему предпочтение перед Аристофаном4. Своим мыслям он умел придать такую ясность и образную форму, что многие его выражения стали пословицами и позднее были включены в специальный сборник, который сохранился до нашего времени.
3. МЕНАНДР В РИМСКОЙ И НОВОЙ ЕВРОПЕЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
«О комедии» (IX, 10) называет его «звездой новой комедии». Недавно при раскопках на острове Лесбосе открыты мозаика с изображением Менандра и сцен из его комедий5.
«Полу-Менандром». Копировали Менандра Цецилий Статий и Лусций Ланувин. Высоко ценили его Цицерон и Квинтилиан. Последний настоятельно рекомендовал изучать его начинающим ораторам. «С таким искусством, — писал он, — воспроизводит он всю жизнь; такая у него сила воображения; таким мастерством отличается его речь; так тонко передает он все обстоятельства, образы людей и их чувства» («Воспитание оратора», X, 1, 69).
О популярности Менандра в Греции во II в. говорит отзыв Плутарха в трактате «Сравнение Аристофана и Менандра», где предпочтение отдается последнему. Во II в. его высоко ценили так называемые «аттицисты». Его влияние видно в сатирах Лукиана. Римский поэт Овидий писал, что «пока будут существовать обманщик раб, суровый отец, бесчестная сводня и льстивая гетера, будет жив и Менандр» (Amores, 1, 15, 17—18). А новая литература переняла от Менандра типы «воина-хвастуна», «скупого», «мизантропа» и т. п.
Примечания.
2. Геллий Авл. Аттические ночи, XVII, 4, 2.
4. Плутарх. Сравнение Аристофана и Менандра, р. 853 А—854; Дион Хрисостом, XVIII, р. 833г.