Приглашаем посетить сайт

Радциг С. И.: История древнегреческой литературы
Глава XXI. Конец античной греческой литературы и ранняя христианская литература

ГЛАВА. XXI
КОНЕЦ АНТИЧНОЙ ГРЕЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И РАННЯЯ ХРИСТИАНСКАЯ ЛИТЕРАТ
УРА

1. Восточная римская империя в конце античного мира. 2. Последние греческие поэты: Квинт Смирнский, Нонн, Мусей и др. Анакреонтическая поэзия. Эпиграммы. Антологии. I. Позднегреческий роман. 4. Последние языческие философы: неоплатоники и неопифагорейцы, киники, стоики и эпикурейцы. Положение их в обществе. Орфики. Пророчества Сибиллы. 5. Ранняя христианская литература: христианские апологеты и ученые. 6. Борьба язычества с христианством. Последние языческие ораторы и ученые. «Отцы церкви». 7. Греческая литература на рубеже с византийской.

1. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ В КОНЦЕ АНТИЧНОГО МИРА

центра. Однако уже в конце II в., а особенно в период междоусобий и восстаний III в. н. э. стало обнаруживаться бессилие центрального управления, и тогда эти провинции пошли самостоятельными путями.

В конце II в. н. э. экономическое положение империи, достигшей своих предельных размеров, сделалось настолько трудным, что императору Каракалле в 212 г. в целях увеличения сбора налогов пришлось издать эдикт о даровании прав гражданства всем свободнорожденным людям, приписанным к городам. Такое уравнение жителей Рима в правах с провинциалами устраняло тягу их к центру и вместе с тем способствовало стремлению областей к самостоятельности. А последовавшие за этим почти непрерывные смуты и восстания привели к длительному господству солдатчины и в конце III в. к установлению деспотической власти (домината) Диоклетиана (284 — 305 гг.) с опорой на войско и чиновничество, что легло тяжелым бременем на плечи трудящихся. Сложность управления огромной империей при создавшихся условиях поставила Диоклетиана перед необходимостью разделить ее на две части — Западную и Восточную — с дальнейшим подразделением каждой. Это разделение окончательно утвердилось после смерти императора Феодосия в 395 г. Оно было обоснованным не только с экономической, но и с политической точки зрения, тем более что в одной господствовал латинский язык, а в другой — греческий. Экономический кризис поразил области Востока не в такой степени, как области Запада. Рабовладельческая система на Востоке развилась не так глубоко, как на Западе, так как встретилась с неизжитыми остатками восточного общинного строя, и потому тут и в культурном отношении оказалось больше устойчивости.

Диоклетиан сделал своей столицей Никомедию в Вифинии в Малой Азии, а Константин в 330 г. перенес столицу в Византию, переименовав ее в Константинополь. Этот город и сделался на многие века центром экономической, политической и общественной жизни. Сюда были перевезены знаменитейшие произведения греческого искусства — статуи Зевса Олимпийского и Афины Парфенос Фидия, Геры Поликлета из Аргоса и др. Сюда же были свезены, из разных городов лучшие библиотеки. При Диоклетиане и при Константине была создана сложная система управления с многочисленным чиновничеством, а также пышный придворный штат.

Все это требовало больших расходов, оплачивать которые приходилось населению. А между тем большинство населения влачили жалкую жизнь бедняков. Ритор Либаний (IV в.), описывая жизнь в Антиохии, рассказывает, как трудящиеся люди работают даже по ночам при свете тусклых лампочек, в то время как богачи предаются самым изысканным удовольствиям. О том же говорят и страстные обличительные речи христианского проповедника Иоанна Златоуста. Разбойничество, о котором постоянно рассказывают романы этого времени, уже с давних пор (см. гл. XX), стало распространенным явлением и пользовалось поддержкой бедняцкого населения. Характерной чертой экономического положения в III — IV вв. является бегство населения от бремени чрезмерных налогов и всевозможных повинностей. Ярким свидетельством этого могут служить эдикты Диоклетиана о прикреплении земледельцев к земле, а чиновников к должностям. Дополняет картину его же эдикт о нормировании цен на работы и на продукты. Однако все эти меры оказывались тщетными.

В то же время Восточная империя, хотя и менее, чем Западная, часто подвергалась набегам «варваров», например, в 267 г. племя герулов, вторгшись в Грецию, разрушило и разграбило Афины, Спарту, Коринф и Аргос, а в 263 г. готами был разрушен Эфес.

и веры в чудеса, для принятия новых религий, и христианства в том числе.

2. ПОСЛЕДНИЕ ГРЕЧЕСКИЕ ПОЭТЫ: КВИНТ СМИРНСКИЙ,

НОНН, МУСЕЙ И ДР. АНАКРЕОНТИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ.

ЭПИГРАММЫ. АНТОЛОГИИ

Время разложения античного общества характеризуется творческим бессилием, вследствие которого греки были уже неспособны создавать что-нибудь новое и оригинальное. Поэзия ограничивалась переработкой старых мотивов. Таковы, например, попытки возродить эпический жанр, сделанные Квинтом Смирнским, Нонном Пано-польским и некоторыми другими.

(конец IV в.) написал поэму «Послегомеровское» в 14 книгах, стремясь заполнить промежуток действия между «Илиадой» и «Одиссеей». В его поэме рассказывается о событиях после смерти Гектора — а именно, о смерти Пенфесилеи, Мемнона, Ахилла, о споре из-за доспехов Ахилла, о смерти Аякса, сына Теламона, и т. д., о прибытии Филоктета и смерти Париса, об истории с деревянным конем, о гибели Лаокоона и взятии Трои, затем об отъезде греков, буре и смерти Аякса, сына Оилея. Таким образом, эта поэма объединила в себе содержание ряда киклических поэм (см. гл. IV), мифов и сюжеты из других произведений, особенно драматических; однако она не придала разрозненным рассказам подлинного единства. Она подражает преимущественно Гомеру, Гесиоду и Аполлонию Родосскому. Лучшее место поэмы — описание смерти Ахилла в III книге. Все в этой поэме — и изложение, и стихи — правильно и гладко, но она совершенно лишена оригинальности.

Такова же и поэма «Аргонавтики» неизвестного автора, принадлежавшего к религиозной секте орфиков. Она представляет сокращенную переработку поэмы Аполлония Родосского с небольшими изменениями, но на первое место автор старается выдвинуть Орфея, как участника похода.

Гораздо больше оригинальности в поэме Нонна (из египетского города Панополя) «Дионисиаки» (V в.) в 48 книгах, вдвое превышающей по объему «Илиаду». Сюжетом ее является рассказ о Дионисе — от его рождения до принятия в сонм богов. Но поэма начинается издалека — с похищения Зевсом Европы и прибытия Кадма в Беотию к жилищу Тифона, что дает основание поэту рассказать сначала о битве Зевса с Тифоном; затем он говорит о приключениях Кадма, об основании Фив и, наконец, только в VIII книге переходит к рассказу о рождении Диониса, о растерзании его титанами и о вторичном рождении, затем о его воспитании на Востоке у нисейских нимф. Центральная часть поэмы посвящена войне Диониса против индийцев, которую он ведет во главе греков, лидийцев, фригийцев и других народов. После этого идет рассказ об его возвращении в Грецию. Сын смертной женщины Семелы, он этими чудесными подвигами добывает право быть принятым в сонм богов.

отношение к Дионису. Так, упоминание солнечного затмения в XXXVIII книге вызывает подробное изложение мифа о Фаетоне. Поэма оформлена по всем правилам риторики; во многих частях она превращается в настоящую декламацию, например в X X V книге, где Дионис сравнивается с Гераклом и Персеем, или в описании потопа (VI, 229 — 388). Иногда изощренная фантазия поэта доходит до нелепости: так, например, Дионис пляшет еще в утробе матери (VIII, 27). Иногда автор впадает в неуместный и грубый натурализм, копируя современную действительность; например, пляска Силена воспроизводит просто современный автору мим (XIX, 263 — 388). Поэма страдает чрезмерной растянутостью и обилием излишних подробностей, за которыми теряется основная нить. Преимущества ее — в трактовке отдельных частей. К числу лучших мест поэмы относится миф об Икарии и Эригоне, положивших начало виноградарскому делу (XVII, 1 — 264), и описание боя Диониса с Дериадом, вождем индийцев (XL книга). Интересен также эпизод во вкусе Феокрита — любовь пастуха Гимна к юной охотнице Никее (XV, 169 — 407).

Но обрисовка действующих лиц у Нонна не выходит из рамок стилизации и не дает индивидуальных образов. Все это огромное произведение представляет смесь азианизма с аттицизмом. Внешняя отделка языка и формы блестяща, но структура стиха (гексаметра) бедна. Автор ограничивает употребление спондеев, не допуская двух подряд; преобладает цезура так называемая «после третьего трохея», т. е. в третьей стопе. Особенностью просодии является частое совпадение ритмического ударения с речевым, особенно в конце стиха, что служит признаком изменения системы ударения в языке от музыкального к экспираторному и соответственно в стихосложении от метрического к тоническому (ср. выше о Бабрии, гл. X X , с. 423).

Нонну, кроме «Дионисиак», принадлежит стихотворное переложение Евангелия Иоанна. Трудно предположить, чтобы поэма чисто языческого содержания «Дионисиаки» была написана христианским автором. Всего вероятнее, что Нонн принял христианство после ее написания.

Ученику Нонна Мусею принадлежит небольшая поэма «Геро и Леандр» в 340 стихов. Здесь обработан старый сюжет о любви двух молодых людей, знакомый нам по «Героидам» Овидия (XVII И XVIII) в римской литературе. Леандр переплывал по ночам через Геллеспонт (Дарданеллы) для свидания с возлюбленной Геро, но однажды, захваченный бурей, потеряв направление, когда ветер задул светивший ему путеводный огонь, он утонул в волнах. Волны принесли его тело к берегу, где поджидала своего милого Геро. Увидев бездыханный труп, она не могла пережить этого и бросилась в море. Эта маленькая поэма, совмещающая в себе эпиллий с любовным романом, полна драматической силы и художественной прелести. В новое время ей подражал Шиллер в балладе «Геро и Леандр» и Грильпарцер в трагедии «Волны моря и любви».

Трифиодора «О взятии Трои» и Колуфа «О похищении Елены». Все это — перепевы гомеровской поэзии на хорошо знакомые темы с соблюдением приемов эпического стиля, но обработанные во вкусе позднего времени. Видно, что Трифиодор находился под влиянием Нонна и сам оказал влияние на Колуфа.

«анакреонтические» стихотворения. Сохранился целый сборник этих произведений неизвестных авторов первых веков нашей эры. Только по особенностям стихосложения и по языку можно определить их позднее происхождение. Есть среди них немало шаблонных, но некоторые отличаются большим остроумием, изяществом и красотой и потому вызывали впоследствии бесчисленное множество переводов и подражаний. Есть переводы и переложения их у М. В. Ломоносова («Разговор с Анакреонтом»), Державина, Гнедича, Пушкина. Так, у Пушкина: «Узнают коней ретивых...». Полный перевод их дал Л. А. Мей. Уход от практической жизни, эротика и культ формы — все это типичные признаки упадочной поэзии.

Типично стихотворение, в котором автор заявляет, что хочет спеть героическую поэму про атридов, т. е. вроде «Илиады», или про Кадма, основателя Фив, или про Геракла (Алкида), но лира или барбит (музыкальный инструмент) поет только про Эрота, т. е. про любовь.

Хочу я петь Атридов,
И Кадма петь охота,
А барбитон струнами

{Перевод Л. А. Мея)

Отметим еще стихотворения: «Должно пить», «К женщинам», «Промокший Эрот», «Ужаленный Эрот», «К девушке» и т. д.

Мотив желания превратиться в какой-нибудь предмет, чтобы быть как можно ближе к любимой, повторяется позже много раз в мировой литературе. Исследователи предполагают, что расцвет анакреонтической поэзии относится к IV в. н. э.; она не угасла с концом античного мира, а передалась по наследству в византийскую литературу.

Образец такой бездумной поэзии сохранился в виде надгробия на могиле какого-то (надпись с нотными знаками!):

Коль жив, живи беспечно
Без горя и забот:
Ведь наша жизнь не вечна,

В числе малых форм, которые имели широкое распространение в позднюю пору античного мира, была, как мы видели и ранее, эпиграмма. Ею занималось большое число поэтов. Сатирику Лукиану принадлежит ряд эпиграмм, писали их и императоры Адриан и Юлиан, и астроном Клавдий Птолемей, и разные риторы и грамматики. Ее усвоили и такие христианские писатели, как Григорий Богослов (Назианзин) (IV в.), написавший свыше 250 эпиграмм.

Сохранилось 150 эпиграмм Паллада, одного из последних поборников язычества (конец IV и начало V в.). Он был простым школьным учителем, так называемым «грамматистом», и хорошо познал горечь современной жизни. Откликаясь с удивительной силой на злобу дня, он смеялся над грамматиками, монахами, врачами, актерами и т. д. и приходил к весьма печальному выводу:

— лишь сцена и шутка. Так или шутить научися,
Скинув серьезность с себя, или невзгоды терпи!

(«Палатинская антология», X, 72)

Ко всем трудностям присоединялось еще положение Паллада как приверженца старых языческих верований. Он скорбит при виде нетерпимости представителей восторжествовавшей новой религии и изуверства, жертвой которого сделалась его учительница, ученая женщина Гипатия. Однако он находит утешение в своей свободе:

Прочь все надежды, все думы о счастье! Вперед уж не стану

Хоть человек я и бедный, с свободой живу неразлучно —
Гордым богатствам свою бедность в обиду не дам.

(«Палатинская антология», IX, 172)

В стихах Паллада слышится голос интеллигентного труженика, окруженного со всех сторон непониманием и враждою.

Павел Силенциарий, Агафий (VI в.) и др. Византийские ученые и поэты не только сами писали эпиграммы, но занялись собиранием и старого наследия. Им принадлежит ряд таких сборников. Первые попытки этого рода были сделаны, как мы уже видели, в эпоху эллинизма Мелеагром Гадарским (I в. до н. э.) и Филиппом Фессалоникским (I в. н. э.). В VI в. н. э. при императоре Юстиниане новую попытку составить сборник сделал Агафий. По этим сборникам была составлена в X в. «Антология», дошедшая до нас в переработанном виде под названием «Палатинской антологии» в пятнадцати книгах. Из того же источника происходит и другая антология, составленная в XIV в. и известная под именем монаха Максима Плануда. В эти сборники вошли произведения разных эпох от Алкея и Сапфо, Эврипида, Платона и других, вплоть до поэтов эллинизма и раннего периода Византийской империи. Так античное наследие стало достоянием нового времени.

Последним оригинальным созданием греческой литературы был роман. Название роман не греческое, а средневековое и в применении к греческому жанру имеет условное значение. Сами греки этот род литературы называли то драмой, то эпосом, или просто рассказом, повествованием. В общем в греческом романе различаются три разновидности: 1) социально-политический, 2) бытовой, куда входит также плутовской и авантюрный, 3) эротический. Выше (гл. XIV и XIX) уже упоминалось о первых шагах в развитии этого жанра, о политических и социальных романах: «Киропедии» Ксенофонта Афинского, «Государстве солнца» Ямбула, «Меропиде» Феопомпа и т. п. Но эти произведения были только поэтической формой для выражения социально-политических взглядов. Роман же новой формы развился в позднюю пору античного мира.

Тип бытового романа существовал в греческой литературе, но ни одного образца его не сохранилось, и мы знаем его только по подражаниям в римской литературе — по «Сатирикону» Петрония и по «Метаморфозам, или Золотому ослу» Апулея, который воспроизвел тот же сюжет, что и Лукиан в рассказе «Лукий, или Осел» (см. гл. XX).

В период конца античного мира особенное значение приобрел роман эротический. Содержание его обычно таково: двое молодых людей, увидев друг друга, воспылали взаимной страстью, но какие-нибудь обстоятельства препятствуют их браку: воля родителей, войны, похищение разбойниками, кораблекрушение и т. п., — но все кончается благополучно, и любящие соединяются.

Происхождение греческого романа весьма сложно и во многих отношениях спорно. Основными источниками его надо считать: 1) народные сказки о приключениях героев, 2) мотивы в трагедиях и новой аттической комедии, 3) любовные рассказы, особенно у эллинистических поэтов в так называемых «эпиллиях», 4) этнографические утопии и фантастические рассказы о путешествиях, 5) риторские декламации с их повествовательными мотивами, психологическими рассуждениями о чувствах и переживаниях того или иного героя в затруднительных условиях жизни и с сюжетами о жестоких тиранах и о разбойниках, 6) литературу писем, 7) исторические рассказы, биографии и ареталогии (повествования о доблестных и добродетельных подвигах героев) и т. п. В противоположность некоторым ученым, пытающимся доказывать иноземное (особенно восточное) происхождение греческого романа, мы утверждаем его чисто греческую основу, вытекающую из недр быта и истории народа и исторического развития его литературы путем органической переработки сюжетов, содержания и формы в соответствии с требованиями исторического момента. Конечно, это не исключает возможности в некоторых случаях и внешних влияний, как, например, еврейских историй Юдифи и Олоферна, Эсфири, сирийской истории Ахикара, египетских повестей и т. д.

как мы знаем, объясняется известными условиями современной действительности — стремлением, хотя бы мысленно, уйти от ее ужасов, или, наоборот, скрыть их от читателей и даже, может быть, как-нибудь оправдать их. Однако в некоторых романах мы находим явные отклики живой действительности. Так, в «Эфиопиках» Гелиодора имеется намек на восстание «буколов» (см. с. 421).

Во всех романах сказывается идеология рабовладельцев, и если с их стороны проявляется иногда гуманное отношение к рабам, это только служит оправданием всей системы. В романах представлен большой территориальный охват: действие происходит не только в пределах Балканской Греции, но и в южной Италии, в Сицилии, Египте, в разных местах Малой Азии, в Персии, Вавилоне, Сирии, Финикии и т. д. Описываются по преимуществу крупные рабовладельческие хозяйства, и авторы невольно выдают их застойный характер и отсталую технику, что само уже свидетельствует об обреченности всей системы.

Вероятно, к началу II в. н. э. принадлежит роман Антония Диогена «Чудеса страны по ту сторону Фулы» в 24 книгах, известный нам по изложению патриарха Фотия (IX в.). Здесь дан полный невероятных приключений рассказ аркадянина Диния о его далеких путешествиях на край света и о любви его к Деркиллиде (по-видимому, именно этот роман имел в виду Лукиан в своей пародии «Правдивая история»). Подобного характера были «Вавилонские рассказы» из времени парфянского похода Марка Аврелия (166—180 гг.). Молодые люди Родан и Синонида подвергаются преследованиям со стороны вавилонского царя Гарма за то, что Синонида отвергла его любовь. Он велит наложить на нее золотые оковы, а Родана распять на кресте. В конце концов Родан выходит победителем из борьбы с царем и сам занимает его место.

Очевидно, ко II в., как показали недавние папирусные находки, относится и роман Харитона из Афродисиады «Приключения Херея и Каллирои» в восьми книгах. Здесь действие перенесено в далекое прошлое — конец V и начало 1V в. до н. э. Каллироя, дочь Гермократа, который в Сиракузах в 413 г. вел политику, враждебную афинянам во время их похода в Сицилию, стала женой Херея, но мучимая ревностью мужа, умирает, и ее хоронят. Однако, когда к гробнице приходят разбойники, оказывается, что ее смерть была мнимой. Увезенная пиратами и проданная в рабство, она попадает в жены к богатому купцу в Милете, а оттуда в гарем персидского царя, но везде сохраняет верность своему мужу. Херей, узнав, что жена жива, отправляется на поиски ее, но попадает в плен и, купленный одним сатрапом, с ним вместе приезжает ко дворцу царя. Спустя некоторое время ему удается бежать от хозяина, и он становится во главе восставшего народа в Египте. Дело кончается тем, что он выручает из плена свою жену и вместе с ней возвращается в Сиракузы. Все действие этого романа развивается просто и без побочных эпизодов. В нем заметно подражание знаменитым историкам.

Ксенофонта Эфесского «Эфесские рассказы, или Анфия и Аброком» в пяти книгах, вместо первоначальных десяти, тоже из II — III вв. И здесь молодые люди — оба необыкновенной красоты, едва поженившись, разлучаются по воле бога Эрота, оскорбленного пренебрежением гордого красавца Аброкома. Они попадают в руки разбойников, но после многочисленных и продолжительных злоключений, наконец, благополучно соединяются. Особенностью этого романа является то, что в нем действие проходит в более или менее реальной обстановке. В нем проводится моралистическое направление: молодые люди, несмотря на все препятствия, строго выполняют данную друг другу вначале клятву верности. Образы действующих лиц наделены жизненными чертами.

Ко II — III вв., вероятно, принадлежит также роман «История Аполлония, царя Тирского», сохранившийся в латинской переделке V — VI в. Он очень близок к роману КсенофОнта Эфесского. Аполлоний сватается за дочь Антиоха, царя Антиохийского. Хотя он выполнил требуемое условие и разрешил заданные ему загадки, ему все же грозят смертью, и, спасаясь от преследования, он попадает в египетскую Кирену, там пленяет своей игрой дочь местного царя и женится на ней. Узнав о смерти Антиоха, он отправляется с женой в Антиохию, чтобы вступить там на престол. По дороге у его жены родится дочь. Но жена как будто умирает, и ее как умершую в плотно закрытом гробу бросают в море. Гроб этот волнами принесен в Эфес, и там мнимо умершую приводит в чувство один врач, после чего она живет при храме Артемиды. Между тем дочь Аполлония Тарсия, отданная на воспитание, подвергается преследованиям своей воспитательницы. Ее спасают пираты, которые перепродают ее на остров Лесбос. Аполлоний, узнав об исчезновении дочери, отправляется на поиски ее. Буря заносит его корабль на Лесбос, где он и находит свою дочь. Позднее благодаря вещему сну он приезжает в Эфес и встречается там со своей женой.

Наиболее крупным из дошедших до нас романов является роман из Эмесы в Финикии «Эфиопики, или Феаген и Хариклея» в десяти книгах, написанный, по всей вероятности, в конце 111 или в начале IV в. Автора его, по-видимому, имеет в виду Филострат в «Жизнеописании софистов» (32). Роман начинается с описания страшной битвы между двумя бандами пиратов. В этой битве тяжело ранен попавший в плен молодой Феарен. Его невеста Хариклея ухаживает за раненым. В дальнейшем мы узнаем их историю. Хариклея, дочь эфиопского царя, родилась белой среди чернокожих и потому брошена матерью, которая боялась рождением такого ребенка навлечь ревность мужа. Затем она была привезена в Дельфы, и там ее взял на воспитание жрец Харикл, который и дал ей настоящее имя. В Дельфах на Пифийских играх она встретила юношу Феагена, и оба они воспылали взаимной страстью. По указанию оракула они покинули Дельфы и бурей были занесены в Египет, где и попали в руки разбойников. Затем жена египетского сатрапа, охваченная преступной страстью к Феагену, подвергает их преследованиям, во время которых они то разлучаются, то снова встречаются. Наконец им удается спастись. В качестве пленников их приводят в Эфиопию, и тут в тот момент, когда их хотят принести в жертву богу солнца, родители узнают Хариклею. Все кончается браком молодых людей.

При всей запутанности и многообразии приключений в этом романе поражает занимательность перипетий и искусное ведение действия. Если главные герои бледно очерчены, то второстепенные — египетский мудрец, атаман разбойников и особенно жена сатрапа, изображены весьма живо. Интересно описаны общие картины, процессии и т. п. Однако стиль перегружен искусственными выражениями, ходячими штампами, взятыми из Гомера и трагиков; правда, это не лишает его живости. Этот роман оказал сильное влияние на творцов новой литературы — Торквато Тассо, Шекспира, Кальдерона, Расина, романистов XVII в. и др.

Еще более знаменит роман Лота «Дафнис и Хлоя», относящийся, вернее всего, к III в. н. э. Впервые этот роман упоминается в речи императора Юлиана «Ненавистник бороды» (р. 338 D) в 362 г. (см. с. 448). Но о личности автора нет никаких сведений, и даже имя его вызывает сомнения. В романе эротический сюжет дается в буколической обстановке. Дафнис, получивший имя мифического пастуха, и девочка Хлоя брошены родителями, но подобраны пастухами-рабами и воспитываются среди них, живя по соседству. По мере того как они достигают зрелости, в них пробуждается взаимное чувство, которого сами они не могут вначале осознать и понять. За Хлою сватаются женихи. Разбойники уводят Дафниса, но он благополучно освобождается. Враги, напав на страну, захватывают Хлою, но бог Пан наводит на них «панический» ужас, и они ее отпускают. Из рассказа старого пастуха Филета о действии бога Эрота Дафнис понял, наконец, свое чувство и стал свататься за Хлою. Однако, пока он не нашел клада, бедность его была препятствием к браку. Другое препятствие заключалось в том, что не было согласия хозяев. Когда на местный праздник приезжают хозяева Дафниса, они хотят отдать его в виде подарка, как раба, своему параситу. Воспитатель Дафниса доказывает его свободное происхождение, и по предъявленным приметам хозяева узнают в нем собственного сына. Дафнис женится на Хлое, а когда они вместе приезжают в город, она находит там своих родителей. Однако, познав счастье в жизни среди простых пастухов, они и после всех происшедших изменений предпочитают оставаться в прежних условиях. В этом заключается мораль романа.

«Дафнис и Хлоя» отличается большой художественной силой. Прекрасно обрисованы действующие лица — не только главные, но и второстепенные. Автор, может быть, вопреки своей рабовладельческой идеологии, но в силу художественного чувства живо воспроизвел черты современной ему действительности, как, например, большое хозяйство и в то же время неустойчивость положения хозяев, которые из-за этого бросают собственных детей, развращенность этих людей, полное бесправие рабов, жизнь и благополучие которых всецело зависят от прихотей господ.

Роман во многих своих частях отличается художественными красотами. Это и описание места действия — имения богатого хозяина на острове Лесбосе (I, 1), весны и весенних настроений (I, 9 и 23). Замечательно воспроизведена жизнь детей на лоне природы и психология зарождающейся страсти. Вот как описывается душевное состояние Дафниса после первого поцелуя Хлои: «Дафнис, словно она его не поцеловала, а ужалила, стал вдруг каким-то сумрачным; часто бросало его в холод; он старался сдерживать сердечный трепет; хотел все глядеть на Хлою, а видя ее, заливался румянцем. Тут только он стал восхищаться ее волосами, какие они золотистые, и глазами, какие они большие — точно у телицы, и лицом, что оно в самом деле белее молока их коз — точно тут только он получил зрение, а прежде был слепым» и т. д. (I, 17).

Пастушеские мотивы этого романа явно напоминают прежнюю буколическую поэзию, особенно идиллии Феокрита: влияние их несомненно. Текст романа представляет образец ритмической прозы с соблюдением равенства «колен» периодов, иногда даже с рифмами.

Этот роман пользовался большой известностью впоследствии. Тонкую характеристику ему дал Гёте. «Несмотря на некоторую ограниченность, — говорил он своему секретарю Эккерману, — здесь представлен целый мир. Мы видим всякого рода пастухов, земледельцев, садовников, виноградарей, корабельщиков, разбойников, воинов, знатных горожан, важных господ и рабов... Вся поэма обнаруживает высокое искусство и культуру. Она так продумана, что в ней не упущен ни один мотив, и все они принадлежат самому основательному и прекрасному искусству». Высоко ценил Лонга и Анатоль Франс.

К началу IV в., по-видимому, относится роман «Левкиппа и Клитофонт» в восьми книгах. Клитофонт, который согласно желанию отца готов был жениться на одной девушке, увидал приехавшую в его город Левкиппу и влюбился в нее. Она ответила ему тем же, и они решили бежать. Но по дороге корабль, на котором они плыли, потерпел крушение у берегов Египта. Им удалось спастись, но они попали в руки разбойников. После многих приключений, во время которых Клитофонт считает Левкиппу уже погибшей и сам оказывается приговоренным к смерти, им удается спастись. Они возвращаются к родителям, и все кончается свадьбой. В общем этот роман обнаруживает явные черты подражания «Эфиопикам» Гелиодора, видны также следы заимствований из сочинений Оппиана, Элиана и др. Находка папируса начала IV в. с отрывком из этого романа определяет время его создания.

Рассмотренные романы с чудесными приключениями, занимательными и трогательными историями составляли любимое чтение в последующие века и оказали сильнейшее влияние на раннюю христианскую литературу житий святых, на византийскую и западную литературу, что видно в средневековых романах, в поэмах Ариосто и Торквато Тассо, в новеллах Боккаччо, во французских романах XVII в. и многих других.

Наконец, к поздней эпохе относится также создание романов о Троянской войне и об Александре. От первого романа сохранился отрывок греческого текста от начала III в., но он известен главным образом по латинской обработке IV в. Этот роман представляет собой воспоминания мнимых участников войны — критянина Диктиса «Дневник Троянской войны» и фригийца Дарета «Рассказ о разрушении Трои». Ясно, что все это — переработки старого эпического материала, но в освещении поздней эпохи. Сюжетные основы романа об Александре — это всевозможные, иногда весьма фантастические, рассказы о нем — о его чудесном рождении от дракона или от кого-то из богов, о его необыкновенных странствиях, подобных приключениям Одиссея, и т. д. — рассказы, которые стали слагаться уже вскоре после его смерти и частью вошли в исторические труды о нем. Роман об Александре сохранился в латинской обработке Юлия Валерия конца III в., но греческий его образец восходит, по-видимому, еще ко II в. н. э. Романы о «Троянской войне» и «Александрия» (об Александре Македонском) были широко распространены в средние века и вызвали много подражаний и на Западе, и у нас в России.

СТОИКИ И ЭПИКУРЕЙЦЫ.

ПОЛОЖЕНИЕ ИХ В ОБЩЕСТВЕ.

ОРФИКИ. ПРОРОЧЕСТВА СИБИЛЛЫ

Глубокие экономические и социальные потрясения в эпоху поздней империи (III — IV вв.) приводили к серьезным изменениям и в общественной жизни страны.. Одни предаются скептицизму, как Лукиан; другие, разочаровавшись в силе разума, ищут разрешения томящих их вопросов в сверхъестественных, сверхчувственных силах, в каком-то высшем «познании» — гносис, почему их и называют гностиками. Такому направлению много способствовало влияние восточных учений, которое стало быстро распространяться вслед за покорением Востока и наплывом восточных торговцев и рабов. В философии возобладали мистические направления. Среди них особенно важно было возрождение в обновленном виде школ Пифагора и Платона — неопифагорейства и неоплатонизма. Экстатические культы восточных религий Исиды, Осириса, фригийской Матери — Кибелы, иранского Митры — «непобедимого Солнца» и других находят при этих условиях широкий доступ даже в Рим. Вместе с общей неустойчивостью стала расти вера в пришествие какого-то «мессии», который должен принести обновление всему миру. «Это было время, — говорит Энгельс, — когда даже в Риме и Греции, а еще гораздо более в Малой Азии, Сирии и Египте абсолютно некритическая смесь грубейших суеверий самых различных народов безоговорочно принимались на веру и дополнялась благочестивым обманом и прямым шарлатанством; время, когда первостепенную роль играли чудеса, экстазы, видения, заклинания духов, прорицания будущего, алхимия, кабала и прочая мистическая колдовская чепуха»1

Школа пифагорейцев при данных условиях получает уже до некоторой степени религиозное значение. Она ставит божество выше разума. Усвоив учение Платона об идеях, неопифагорейцы отождествили с ними числа Пифагора, причем единицу признали высшей идеей, действующей причиной и божеством. Большое значение они стали придавать вере в демонов, чистоте жизни, а задачу человека видели в освобождении души от оков тела и чувственности. Пророком этого учения считался Аполлоний Тианский (Тиана — город в Каппадокии, в Малой Азии), биографией которого занимался Филострат (см. с. 439). Аполлонию приписывались сочинения: «О жертве», «Жизнеописание Пифагора» и многочисленные «Послания». Правда, некоторые ученые высказывали мысль, что все сообщения об Аполлонии есть выдумки языческих кругов, которые в его лице хотели противопоставить растущему влиянию христианства пророка старой религии. Личности Аполлония Тианского посвятил свою юншескую работу Д. И. Писарев.

Неопифагорейство во многом восприняло учение Платона и поэтому естественно в дальнейшем слилось с обновленным платонизмом. Наиболее яркое выражение получил неоплатонизм в трудах Плотина из Никополя в Египте (204 — 270 гг.). О жизни его известно из сочинения его ученика Порфирия. Главное произведение Плотина, записанное с его слов тем же Порфирием, называется «Эннеады», т. е. «девятки». Это — сборник в шести частях, в котором статьи расположены девятками. Учение о нравственности, о мире и его управлении, о душе, о разуме, о красоте и т. д. — вот каково содержание этого сочинения. Все основные учения идеалистических школ слились тут в одно целое. Вся система его исходит из идеи божества, безграничного и бесконечного, единого и стоящего над миром. Лучшее применение разума — это соединение с богом, который не имеет никакой внешней формы, непостижим чувствами и весь есть мысль. Чувственный мир заключается в материи, которая есть лишь тень и возможность бытия. Материя по существу своему есть зло, от которого надо избавиться. В основе этого учения лежит стремление освободить дух от власти тела и земли. «Плотин словно стыдится, — говорит про него его ученик Порфирий, — что заключен в телесную оболочку». Соответственно этому Плотин проповедует мистицизм и аскетизм. Он требует от человека постоянного нравственного очищения. Конечный вывод его тот, что божество постигается не разумом, а сердцем или верой. Гадания, заклинания, магия получают у него философское обоснование. В противоположность современникам, уделявшим много внимания форме, Плотин, всецело занятый своими идеями, не придавал значения форме и писал без всякого искусства. Это учение с его отрицанием плоти есть выражение крайней реакции и знаменует полный тупик и конец античного миросозерцания, предвестие средневековой схоластики.

Порфирий из Тира (232 — 304 гг.) был плодовитый писатель, но развивал главным образом только взгляды учителя. Таковы его сочинения: «Жизнеописание Плотина», «Жизнеописание Пифагора», «Основы учения о мыслимом», «О воздержании от мясной пищи» и др. Мистицизм Плотина здесь еще больше углублен; философия у него превращается в теософию — познание бога. У него же находит выражение страсть к аллегориям. В сочинении «О пещере нимф в Одиссее» он доказывает, что эта пещера на Итаке есть аллегорическое изображение всего мира. Плотин и Порфирий пытались обновить пришедшее в упадок язычество. Естественно, что на них посыпались нападки со стороны представителей новой религии — христианства. Сочинение Порфирия «Против христиан», — по-виимому, самое сильное сочинение такого рода, — было сожжено по распоряжению императора Феодосия II в 435 г. и известно нам только по полемике христианских писателей против него. Этот спор подводит нас уже к последней стадии борьбы язычества с христианством.

Бессилие в разрешении насущных вопросов текущей действительности заводило реакционную мысль в дебри мистики, даже магии и ведовства, как это видно в сочинениях Ямблиха «О египетских мистериях» и в изложении учений Пифагора.

В обостренной борьбе против новой религии умирающее язычество собирало последние средства для воздействия на умы верующих. Таковым является собрание так называемых «Орфических гимнов» — 88 религиозных песнопений в честь разных богов. Эти гимны состоят главным образом из перечисления эпитетов и свойств богов в соответствии с учением религиозной секты орфиков и пифагорейской философии. Они сложены в разное время, начиная с позднего эллинизма. К ним же принадлежат две поэмы IV в.: «О камнях», где мифическому Орфею приписывается поучение о магическом действии драгоценных камней, и «Аргонавтики», где от имени Орфея рассказывается о походе Аргонавтов (см. с. 448). Но поэтическая ценность этих произведений невелика.

В число сочинений подобного рода надо поставить и собрание «Пророчеств Сибиллы». Таинственная пророчица Сибилла, о которой много говорится в римских сказаниях2 изречений, приписываемых ей и относящихся частью к прошлым временам, даже ко II в. до н. э., частью к первым векам н. э. Они сохранились в обработке VI в.

Мы можем заключить наше рассмотрение философских и религиозных учений следующими словами Энгельса: «Если классическая греческая философия в последних своих формах, — особенно в эпикурейской школе, — приводила к атеистическому материализму, то греческая вульгарная философия вела к учению о едином боге и бессмертии человеческой души»3.

5. РАННЯЯ ХРИСТИАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА: ХРИСТИАНСКИЕ АПОЛОГЕТЫ И УЧЕНЫЕ

В середине II в. определились основные черты христианского учения, были собраны рассказы об основателе новой религии и созданы первые ячейки последователей этого вероучения, первые христианские общины в разных концах античного мира. Поскольку на первых порах это движение шло снизу и отвечало назревшим потребностям широких кругов населения, ожидавшего освобождения от тяготевших над ним невзгод, оно было прогрессивным, тем более что языческий политеизм оказался в тупике. Но для утверждения нового предстояла еще упорная борьба со старыми традициями — прежде всего самозащита против приверженцев старого, а затем и наступление на них.

Вслед за появлением книг «священного писания» активные представители христианства, епископы и проповедники, занялись истолкованием его учений, а вместе с тем стали создаваться рассказы о мучениках, «пострадавших» за веру и т. д. Так появилась обширная литература христианских «апологетов», т. е. защитников. Наиболее известны среди них во II в. Мученик, пострадавший за свои идеи, и Ириней Лионский (прибл. 150 — 212 гг.). Отличительной чертой первых апологетов было то, что они были воодушевлены глубокой убежденностью в своем деле и любовью к нему, но совершенно не интересовались красотой формы и искусством литературной обработки своих сочинений.

— преимущественно рабы и люди низшего класса, не получившие образования, — были заняты мыслью о близком конце мира и втором пришествии Христа, а также практическими вопросами борьбы против язычества и иудейства. Когда же христианство стало укрепляться, его представителям стало необходимо для обоснования своих верований глубже усвоить греческую науку. Кроме того, они должны были понять, что, не усвоив этой науки, они не смогут успешно спорить с языческими учеными.

Одним из первых христианских ученых был Климент Александрийский (прибл. 150 — 215 гг.), живший первоначально в Афинах. По-видимому, он был учеником Герода Аттика и был даже посвящен в Элевсинские мистерии, прежде чем обратился в христианство, а около 180 г. он сделался епископом в Александрии. Ему принадлежит ряд сочинений, в которых он объясняет язычникам сущность христианства и разоблачает слабость их верований или же укрепляет в вере новообращенных христиан. Его проповеди и обличения воспроизводят картину нравственного упадка его времени — в театральных зрелищах, в цирках, в пьяных оргиях и т. п. Наиболее известно его сочинение «Пестрая ткань» в восьми книгах — целый сборник рассуждений на разные темы, особенно об отношении греческой философии к христианству. Он проводит взгляд, что через греческую философию человечество подготовлялось к восприятию христианства. При явной ошибочности такого подхода это сочинение все-таки содержит немало ценных сведений об античной культуре. О качестве стиля Климент не заботился.

Климента превзошел ученостью и литературной плодовитостью его ученик (185 — 254 гг.) из Александрии, написавший до шести тысяч сочинений, в которых давал толкования священного писания, излагал принципы христианского учения («О началах»), полемизировал с языческими писателями («Против Цельса») и т. д. Однако под конец жизни он сам был обвинен в ереси, и позднее, при Юстиниане, в 543 г., его сочинения были сожжены как еретические. Тем не менее некоторые из них сохранились, частью в латинском переводе.

Известностью пользовались сочинения Ипполита (прибл. 160 — 235 гг.), особенно его «Философские рассуждения, или Против всех ересей» и «Хроника», содержащая всемирную историю от «сотворения мира» до 234 г. н. э.

Евсевия Памфила (прибл. 260 — 340 гг.) из Кесарии. Евсевий пострадал за веру во время гонений Диоклетиана в 303 г., а в 311 г. сделался епископом в Кесарии и был советником императора Константина. Из его трудов особенно важное значение имеет «Всемирная история», где он изложил историю разных народов, поставив ее в связь с библейской историей. Часть этого произведения сохранилась в армянском переводе, другая — на латинском языке в переводе и с дополнениями Иеронима. Сделанное в этом труде хронологическое сопоставление исторических событий у разных народов принимается за основу и современной наукой. Оно ценно также по множеству важных исторических сведений и цитат из не дошедших до нас произведений древних. В другом сочинении — «Церковная история» (в десяти книгах) — он сделал первую попытку набросать историю христианства от возникновения его до 323 г. Тут факты перемешиваются со сказками, а изложение сухое и неискусное. В «Евангельском предуготовлении» он старается показать, как и Климент, что вся история до появления христианства была только подготовкой к ее утверждению.

Так постепенно христианство подготовлялось к тому, чтобы стать мировой религией.

6. БОРЬБА ЯЗЫЧЕСТВА С ХРИСТИАНСТВОМ.

«ОТЦЫ ЦЕРКВИ»

Христианство начало свое существование как религия рабов. Но, как и при всех движениях рабов, к нему примкнули «страждущие и обремененные» и из числа свободных. Борьба религий имела, таким образом, под собой глубокую классовую основу. Само высшее общество было захвачено общим кризисом, поэтому многие его представители восприняли новое учение. Загорелась последняя борьба между разлагавшимся язычеством и крепнувшим христианством, которое в эту пору еще сохраняло прогрессивное значение. После ряда жестоких преследований христиан — особенно сильны были гонения на них в 250 г. при Деции и в 303 г. при Диоклетиане — распространение новой религии не только не снизилось, но, наоборот, сильно возросло. В 313 г. император Константин так называемым «Миланским эдиктом» объявил веротерпимость, а к 381 г. христианство сделалось уже господствующей, государственной религией. Ослабевшая императорская власть постаралась обеспечить себе силу привлечением масс населения и богатств христианской церкви. Затем, после кратковременной реакции и восстановления языческих культов при Юлиане (361 — 365 гг.), устанавливается окончательное торжество христианства при Феодосии в 381 г. С тех пор христианская церковь становится орудием политической власти и превращается в средство эксплуатации народных масс.

В IV в. на защиту умирающего язычества выступил ряд выдающихся и высокообразованных деятелей. Кроме того, риторские и философские школы оставались оплотом старой религии. Сведения о некоторых деятелях этого направления содержатся в сохранившихся частях труда Эвнапия — 415 гг.) «Жизнеописания философов и софистов». Этот труд охватывает время с 270 по 404 г., но страдает отсутствием критики и неровностью изложения. Автор восторженно пишет о Юлиане Плотине, Порфирии и Ямблихе.

Из большого множества риторов выделялись в это время трое: Гимерий, Фемистий и Либаний.

Гимерий (прибл. 310 — 3 93 гг.) из Прусы в Вифинии преподавал риторику в Афинах и написал более 70 речей, из которых сохранилось 24. Часть из них — декламации на вымышленные или историчекие темы, часть на торжественные случаи из современной жизни — на свадьбу Севера, на смерть сына Руфина и т. п. Они отличаются тожественностью и высокопарностью стиля, подражают знаменитым ораторам прежних времен и переполнены цитатами из старых поэтов — Алкея, Сапфо, Анакреонта. Гимерий был учителем некоторых христианских ораторов — Василия Великого, Григория Богослова и оказал на них влияние.

Фемистий — 388 гг.), оставаясь язычником, пользовался милостями даже христианских императоров — Константина и его преемников, а Феодосии назначил его воспитателем своего наследника Аркадия. Торжественными речами на разные события придворной жизни Фемистий снискал себе большую известность. От него сохранились «Парафразы» (т. е. пересказы) некоторых сочинений Аристотеля — важное пособие для изучения текстов последнего, а также 35 речей, живо рисующих современную жизнь. В речи «Софист» он знакомит читателя со своей собственной личностью, отказываясь признать себя софистом. В речи «О власти» он оправдывается в том, что при своих философских взглядах принял на себя должность префекта города. В некоторых речах он призывает к веротерпимости и гуманности.

Наибольшей известностью из риторов этого времени пользовался Либаний из Антиохии (314 — 393 гг.), получивший образование в Афинах. Он создал собственную школу в Константинополе, а позднее в Антиохии и пользовался исключительной славой. Он был учителем императора Юлиана и выдающихся христианских проповедников — Василия Великого, Иоанна Златоуста и Григория Богослова. Сохранились его школьные декламации и сочинения по риторике, в том числе объяснения к речам Демосфена, но главный интерес представляют его 64 речи — отчасти на вымышленные сюжеты, отчасти на моральные темы, преимущественно по вопросам современности. Тут есть и его автобиография — речь «О своей судьбе», где он рассказывает о себе, а в то же время знакомит нас вообще с жизнью риторских школ. Большой интерес представляет слово в честь его родного города Антиохии (с подробным описанием его) и слово в защиту этого же города перед Феодосием по поводу случившегося там восстания. Две речи посвящены памяти Юлиана. Есть речь «О храмах», в которой он протестует против погромов и разрушения языческих храмов, обвиняя монахов в невежестве и фанатизме.

Кроме этого, от Либания сохранилась огромная переписка (1607 писем). Либаний имел большой круг друзей как среди язычников, так г. среди христиан и пользовался уважением даже среди последних. Он отстаивал точку зрения религиозной терпимости. Но он был грек старого закала, очарованный великим прошлым своего народа, а в христианстве видел полуварварство. Особенно он возмущался монахами, считая их врагами культуры. Подобно некоторым из своих единомышленников, он был мечтателем, который не видел совершившихся перемен в общественной жизни. Он и в литературе хотел возродить старину, подражая старым писателям. Однако, возрождая форму, он не мог сообщить ей прежней силы и впадал в расплывчатость, высокопарность и многословие.

Юлиан (331 — 363 гг.). Юность свою он провел в немилости, в удалении от двора императора Констанция и даже в ожидании казни (как казнен был его брат Галл). Юлиан был учеником Либания и горячим поклонником Платона. Сделавшись императором, он объявил равноправие религий и этим вызвал ожесточенное сопротивление и ненависть христиан. Но он не учел того, что уже не было необходимых условий для существования старой религии, и поэтому попытка возродить ее не имела успеха. «Это направление, — писал Маркс в передовице к № 179 «Кельнской газеты», — к которому принадлежал еще император Юлиан, полагало, что можно заставить совершенно исчезнуть дух времени, пролагающий себе путь, — стоит только закрыть глаза, чтобы не видеть его»4. Несмотря на преследования, которым в позднейшие времена подвергались сочинения императора, получившего прозвище «Отступника», значительное количество их сохранилось и дошло до нас.

К сожалению, особенно интересное для нас сочинение «Против христиан» погибло и известно нам только по полемике против него. Он показывал, что христианская Библия содержит не менее мифов, чем греческая поэзия, и что бог, как изображает его Библия, — жестокий и несправедливый. Свои религиозные верования в духе неоплатонизма он выразил в двух замечательных речах «В честь Царя-Солнца». В речи «В честь Матери богов» он дает философское истолкование старым мифам. В пору борьбы с императором Констанцием (361 г.) он обратился с письмом «К совету и Народу афинскому», где ставил их судьями в своем споре с императором, рассказывал о своей жизни и выражал преклонение перед древней культурой. В сатире «Цезари» он подверг осмеянию претензии императоров на обожествление, особенно же резко высмеял расчеты своего дяди Константина на помощь Христа. В «Ненавистнике бороды» (Мисопогон) он дал едкую сатиру на жителей Антиохии, осмеивая роскошь и изнеженность их образа жизни. Сам он в противоположность новой моде носил бороду, подобно философам-киникам, чем и возбуждал насмешки некоторых современников из местного христианского населения, подстрекаемого своим духовенством. Образ Юлиана интересно выступает в его обширной переписке, из которой сохранилось 78 писем. Живость и воодушевление отражаются во всех его произведениях, но все они подтверждают безнадежность его стремлений.

награды в загробном мире, в IV в. сделалась удобным орудием угнетения в руках правящего класса. Начались преследования во имя веры, натравливание толпы на язычников фанатичными проповедниками. Так, в Александрии в 391 г. по подстрекательству епископа Феофила был разгромлен храм Сараписа с его богатой библиотекой, а в 415 г. толпа, руководимая изувером епископом Кириллом, растерзала замечательную ученую женщину-философа Гипатию. Христианство сделалось господствующей религией, но вместе с тем в его собственной среде начались раздоры, питавшиеся различиями социального состава, борьба с разными уклонами в учениях, так называемыми «ересями». В этой борьбе господствующее течение выработало основные принципы «православия» и формулировало их в так называемом «символе веры». Деятелей, которые вырабатывали эти учения, называют «учителями» и даже «отцами церкви».

Некоторые христианские писатели начали применять в своих труах достижения языческой науки. Вместе с этим были перенесены в христианскую литературу художественные принципы античности, которыми пренебрегали вначале. Пример этого дает известный церковный деятель начала IV в. Арий, заклейменный названием еретика за то, что отрицал божественность Христа — его «единосущность богу-отцу». Свое еретическое учение Арий излагал не только в виде речей-проповедей, но и в художественных произведениях, например в «Пире». Кроме того, он распространял свое учение в виде народных песенок — песен мельников, матросов, носильщиков и т. п., которые отчасти сохранились. В них появляются уже признаки «тонического» стихосложения.

Старшим из христианских писателей, которые стали пользоваться средствами языческой литературы, был Афанасий — 373 гг.), деятельный и непримиримый участник первого «вселенского» собора в Никее в 325 г. Он выступал против учения Ария. Особенно важное значение имели его речи: «Против греков», «Против язычников», «Против ариан» и др. Он обладал большим ораторским талантом и был искусен и в памфлетах и в панегириках. Он живо изображает борьбу и интриги в окружающей среде. Его «Житие святого Антония», полное невероятных чудес, созданных аскетическим воображением, послужило материалом для Флобера в «Искушении святого Антония».

Особую группу составляют проповедники из Каппадокии (Малая Азия). Главою их был Василий, прозванный впоследствии за свое красноречие Великим (330 — 379 гг.). Он получил образование в Афинах и Константинополе и был учеником Гимерия и Либания, но, разочаровавшись в светской науке, принял христианство. Он был выдающимся оратором, причем умел сочетать с искусством глубину философской мысли и многое заимствовал у Платона и Плотина (сохранилось много сочинений и 365 писем). Среди его сочинений наибольшей известностью пользуется «Шестоднев» — объяснение библейского рассказа о шести днях творения мира. Это сочинение сделалось в пору средневековья основой естествознания в странах христианского Востока, в том числе и у нас на Руси. Стиль Василия соединяет в себе черты классической литературы с библейской и вместе с тем сохраняет оригинальность и простоту, религиозное рвение и художественную силу.

Григорий — 3 90 гг.), прозванный Богословом, был близким другом Василия Великого и учился с ним в Афинах у Гимерия. Его личность особенно хорошо обрисовывается в его многочисленных письмах. В публичных речах — их сохранилось 45 — он защищал догматы православия, разъяснял различные моральные принципы — о мире, о нестяжательстве, о любви к бедным и т. д., выступал против Юлиана, прославлял память Афанасия и Василия после их смерти, давая интересные характеристики их. Особенно замечательна речь памяти Василия, пронизанная искренним чувством, воспоминаниями о совместной жизни в Афинах в годы учения.

В своих речах Григорий обнаруживает большое искусство и даже изящество. От речей Василия его речи отличаются большей живостью и красочностью. Отдельные места проникнуты лирическим чувством. Но в целом речи страдают растянутостью. Обладая артистической натурой, он был лучшим из христианских поэтов своего времени. Он писал стихотворения разными размерами. Им написаны «Стихотворения богословские» и «Стихотворения исторические» — всего— 185; кроме того, можно упомянуть 129 «Надгробных стихотворений» и 94 «Эпиграммы». В «Исторических стихотворениях» большой интерес представляет его автобиография, которую он назвал: «О страданиях моей души». Необходимо отметить, что в некоторых стихотворениях, как в «Вечерней песне» и в «Похвале девственнице», он отступает от метрического стихосложения и переходит к тоническому. В эпоху феодализма ему приписали драму «Страждущий Христос», составленную главным образом из отдельных стихов из трагедии Эврипида.

К этому же кругу проповедников принадлежал младший брат Василия Григорий, епископ Нисский (341 — 395 гг.), много сделавший для утверждения основ христианского учения. Его диалог «О душе и воскресении» сравнивали с «Федоном» Платона, где также речь идет о бессмертии души. Большое сочинение «Против Эвномия» в четырнадцати книгах посвящено опровержению арианства.

Иоанна, прозванного за его красноречие Хрисостомом, т. е. Златоустом (344 — 407 гг.). Он был учеником Либания и сначала вел светский образ жизни, но потом сделался ревностным служителем церкви. Он был епископом сначала в Антиохии, потом в Константинополе. Своими обличительными речами он вызвал гнев императрицы Евдокии; по проискам ее партии он был два раза низложен, по дороге в ссылку на восточный берег Черного моря он умер.

Сохранилось до 1000 разных сочинений Иоанна — философских рассуждений, речей, бесед и писем. Главная слава принадлежит ему как оратору, проповеднику и моралисту. С большой силой и широтой он сумел изобразить жизнь больших городов — Антиохии и Константинополя; роскошь, разврат, страсть к играм и зрелищам, придворные интриги, безнравственность духовенства — все это нашло яркое отражение в его обличительных речах. Ни один проповедник не мог с такой силой показать современную жизнь. Замечательна его беседа «О статуях» (XXI) по поводу того, что в 387 г. народ в Антиохии, возмущенный тяжелыми налогами, повалил статуи императора Феодосия.

Речи Иоанна отличаются последовательностью аргументации, форма их блещет богатством, разнообразием — от задушевной беседы до едкой сатиры и гневного обличения — и неисчерпаемым запасом образов, метафор, сравнений и фигур. Правда, в них бывает иногда растянутость. Но замечательно, что у него ораторское слово, давно уже превратившееся в школьную декламацию, снова оживает и получает действенную силу, напоминающую ораторов классической поры. Он — христианский писатель, совмещающий в себе качества античного грека.

из Кирены (370 — 412 гг.), ученик Гипатии, с 409 г. епископ в Птолемаиде, соединял в себе классическую образованность с христианским мировоззрением, греческую жизнерадость с мистическим созерцанием. Он не раз выступал ходатаем за интересы народа перед императорской властью. Кроме сатирической пародии на софистов — «Похвального слова плеши» и торжественной речи «О царской власти», обращенной в весьма смелых выражениях к императору Аркадию, он написал нечто вроде исторического романа «Египетские истории, или Провидение», где под видом борьбы доброго Осириса с злым Тифоном аллегорически изображаются события в Константинополе в 397 — 400 гг. Еще имеется более 150 писем, в том числе 5 к Гипатии, и десять гимнов, написанных восьмисложными стихами. Все показывает, что это был человек гуманных взглядов, с широким кругозором и большой начитанностью; он нередко цитирует языческих поэтов и философов.

Таковы были христианские ученые и проповедники, положившие начало «богословской науке». Однако этот подъем был непродолжителен, и за ним последовал уже явный упадок литературы.

7. ГРЕЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА НА РУБЕЖЕ С ВИЗАНТИЙСКОЙ

Изменения, происшедшие в греческой литературе в IV — V вв., отражали скрытый процесс распада античного рабовладельческого общества. Водворение христианства и превращение его в господствующую, государственную религию было само по себе результатом этого процесса, а борьба «православия» с многочисленными ересями скрывала за собой ожесточенную классовую борьбу.

«Римское государство, — говорит Энгельс в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства», — превратилось в гигантскую сложную машину исключительно для высасывания соков из подданных.

Античное рабство пережило себя... Но отмирающее рабство все еще было в состоянии поддерживать представление о всяком производительном труде, как о рабском деле, недостойном свободных римлян, а таковыми теперь были. все граждане. Результатом было, с одной стороны, — увеличение числа отпускаемых на волю рабов, излишних и ставших обузой, а с другой стороны, — увеличение числа колонов и обнищавших свободных...»5 Эдикты Диоклетиана о прикреплении земледельцев-колонов к земле и чиновников к их должностям и о нормировании цен в 301 г. уже являлись свидетельством экономической разрухи. Писатели этого времени рисуют потрясающую картину разорения целых областей. Интересные показания мы находим, например, у Либания. Противопоставляя настоящее прежним временам, он говорит: «Теперь же приходится проходить много запущенных полей, которые привело в запустение взыскание податей с пристрастием, причем прибавилось еще другое пущее зло — о тех, кто наполнили собою пещеры, чья скромность лишь в скромности их плащей (речь идет о монахах. — С. Р.). Да и тем, кто остаются по деревням, не к чему запирать дверей: тому, у кого ничего нет, не приходится нимало бояться грабителей»6.

Прибавим к этому, что в течение IV — VI вв. велись почти непрерывные войны с вторгавшимися врагами — с персами, готами и другими «варварами». Известно поражение императора Иовиана в битве с персами в 363 г., Валента в битве с готами в 378 г. Готы, а затем славяне стали постоянной угрозой империи. Для предотвращения их нападений стали нанимать их на службу и поселять в пределах империи, так что по временам империя фактически оказывалась в их власти. К этому присоединялись и внутренние волнения, целые восстания в городах, например в Антиохии в 387 г., а особенно в Фессалониках в 390 г., жестоко подавленные Феодосием. В 476 г. пала Западная Римская империя, не выдержав внутренней борьбы и натиска «варваров», которых население встречало как освободителей. На Востоке этот процесс вылился в иные формы, поскольку там рабовладельческая система не имела столь глубоких корней, и разрешился установлением сильной деспотической власти, опирающейся на армию и многочисленное чиновничество и церковную иерархию. Это уже был феодальный, крепостнический строй.

условиям жизни — под гнетом деспотической власти и крепостнического строя и при скованности мысли церковными предписаниями. К этому времени относятся и серьезные изменения в языке — стирание местных диалектных отличий и расширение основ «общего» языка — койнё, качественные изменения некоторых звуков, утрата количественных различий гласных и в связи с этим переходом от количественного (метрического) стихосложения к тоническому некоторые изменения словарного состава и синтаксиса и т. д.

и других, по некоторым анакреонтическим произведениям и по эпиграммам. Античная философия продолжала еще держаться в афинской школе, где представителем старой традиции был неоплатоник Прокл (410 — 48 5 гг.), проявивший себя во всех областях знания. Более всего он известен толкованиями Платона, мистическими сочинениями о религии, а также шестью гимнами.

К V в. относится «Современная история» 3осима, излагающая события от времени правления Августа, но особенно подробно от Диоклетиана до Феодосия II —до 410 г., причем упадок империи автор объясняет упадком старых языческих верований. Отзвуками старого остаются также сочинение из Эмесы (середина V в.) «О природе человека», которое основано на трудах Посидония, и различные сочинения Ареопагита — явный показатель отношений христианства к древней философии. Иоанн Филопон из Кесарии (VI в.), епископ Александрийский был автором философских и грамматических трудов; в книге «О вечности мира» он опровергал утверждения Прокла о вечности мира. Но особенно он известен своими толкованиями Аристотеля. Наконец, необходимо отметить «Словарь»

Последние отклики античной литературы выражаются в составлении сборников из отрывков литературных произведений. Особенно важное значение по богатству подобранного материала представляет «Антология» Иоанна Стобея (V в.). Но главное внимание теперь обращается на историю христианской церкви. К V в. относятся труды по церковной истории — и Эвагрия, которые продолжали дело Евсевия (см. с. 460).

Итак, в течение V в. постепенно установился новый порядок, а в VI в. он получил уже окончательный вид в монархии Юстиниана (527 — 565 гг.). Античная история, таким образом, заканчивается. Еще в 394 г. отменено было празднование Олимпийских игр. Это требовалось утверждением новых общественных взглядов. Культ здорового тела, в котором, как говорилось, живет здоровый дух, сменился аскетическим идеалом умерщвления плоти, являющейся будто бы источником греха. Завершением этого похода против традиций старого мира было закрытие в 529 г. Юстинианом знаменитой Афинской школы, рассадника античной языческой культуры.

ученые, занимаясь античной греческой литературой и знакомя с ней своих учеников, составляли школьные хрестоматии, издавали тексты знаменитых писателей, снабжая их своими объяснениями, «схолиями» и т. д. Образцами таких трудов могут быть «Словарь» константинопольского патриарха Фотия (прибл. 8 20 — 891 гг.) и «Словарь Суда» (X в.), сохранившие много ценных сведений о древней греческой литературе.

Примечания.

2. Ливий Т. 1, 7, 8; XXXVIII, 45, 3; Вергилий. Энеида, VI, 44 сл.

4. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 1, с. 99.

—149.

6. Либаний. Речи, II, 32/Пер. С. П. Шестакова. Казань, 1916, т. 2, с. 64.