Приглашаем посетить сайт

Шталь И.В.: Художественный мир гомеровского эпоса.
Заключение

Заключение

Витоге проделанной работы считаем возможным следующим образом суммировать основные положения и общие выводы исследования.

I. Тип художественного мышления гомеровского эпоса — эпический синкретизм поры его расцвета («Илиада») и начавшегося разложения («Одиссея»). Именно этот тип мышления определяет специфику художественного отображения действительности и эстетического воздействия поэм, сущность его — в изначальном, равнонаполненном единстве образа и понятия, и как следствие, в неделимости единичного и всеобщего, частного и общего, личного и общественного, конкретного и абстрактного в восприятии мира и во взглядах на мир.

I I. Синкретизм гомеровского мировосприятия, определяя типологическое и эстетико-поэтическое единство поэм, диктует эпосу закономерности образного строя, не сводимые к системе приемов, но охватывающие мировоззренческо-содержательную сторону произведений в их художественном единстве и пронизывающие всю образную структуру эпоса в целом. Среди прочих особое значение имеют принципы «целостности» и всеохвата мировосприятия, принцип качественного единообразия мира при количественном неравенстве качеств, это единообразие составляющих, а также закономерность неделимого сращения «истины» и «вымысла» в эпическом повествовании.

I I I. Ряд закономерностей образного строя гомеровского эпоса, выявленных нами, равно как и некоторые закономерности, отмеченные иными исследователями до нас, оказываются связанными с этими принципами и предстают от них производными.

1) Среди этих закономерностей, если исходить из последовательности «слоев» античного определения «художественного» произведения,— восприятие эпического гекзаметра как средоточия элементов (метрических стоп) едва ли не всех известных античных стихотворных размеров; а равно и осознание единства в нем метра и «аметрии», или иначе — элементов неметрической прозаической речи. Последнее ведет к использованию эпического гекзаметра в произведениях как «художественных» (эпос киклический, а также эпос эпохи эллинизма), так и «научных» (дидактический эпос).

2) Те же принципы рождают особый эпический «вымысел», где «ложь» и «истина» изначально и равномерно слиты. Каждый факт такого вымысла может одновременно рассматриваться как «ложь», созданная по законам послегомеровской античной поэзии, и как истина античной «науки» и эпико-мифологического сознания.

3) В области же темы и композиции выдвинутые принципы заявляют о себе слиянием структурно-семантических закономерностей «рассказа» художественного произведения и «доказательства» произведения «научного» и ведут к тематической полифонии и — вместе — к типологическому лексико-семантическому единству эпического мировосприятия.

Темой эпического повествования становятся и люди, и боги, и животные, и предметы как равные, лишь с большей долей внимания к людям и божествам; а все объекты такого повествования оказываются художественно созданными по единой лексико-семантической и структурной эпической «модели», в едином сочетании этико- эстетических понятий, имеющих единое же смысловое наполнение и художественное истолкование.

Налицо такие закономерности образной системы, как:

а) соизмеримость, качественное единообразие гомеровских понятий «весь» и «каждый» (гомеровский эпический «каждый» вмещает в себя свойства «всех», и «все» состоят из однотипных многих «каждых »);

б) соизмеримость понятий «человек» — «герой» — «племя» (эпический герой — часть и целое, «каждый» человек племени и «все» племя одновременно);

в) эпическая синонимия и лексики и образов поэм, суть которой — в изначальном тождестве явлений единого смыслового ряда при последующем размежевании этих явлений по количеству общих им всем качеств (количественное увеличение качества создает новый смысловой оттенок в пределах прежнего качества);

г) соизмеримость эпических идеалов: божества, человека, оружия, камня,— построенных в соблюдении совокупности единых этико- эстетических категорий и ориентированных на всеэпический идеал «хорошего», «лучшего»;

ряда;

е) целостность, всеохват эпических мыслей и чувств, вмещающих все оттенки бытия, всю жизнь в ее возможных проявлениях; общность этих мыслей, чувств и по сути и по форме выражения, для всего эпического мира, специфическая трактовка чувства как личного и общественного одновременно.

доказательства, «ослабленного» сросшимся с ним «избыточным» материалом образного освоения мира, «излишним» в ходе строго логического движения мысли. Эпическое действие предстает всеобщим (развертывается вокруг человека, божества, предмета, животного как единообразных и самозначимых объектов эпического повествования), постоянно и повсеместно завершенным, гармоничным (в равномерности чередования событий, близких по сходству или противоположности), статичным и поступательным одновременно. На требовании всеобщей и повсеместной завершенности действия — следствие целостности эпического мироосознан и я — основывается, в частности, эпический закон «хронологической несовместимости», некогда выявленными сформулированный Φ. Ф. Зелинским применительно к поэмам Гомера.

5) В «словесном выражении», или стиле в узком значении понятия, синкретизм эпического мышления диктует лексике гомеровских поэм одновременную и подчеркнутую поли- и моносемию общеупотребительного слова, слияние в эпическом контексте значений общеупотребительного слова и тропа, специфику смыслового содержания и употребления привычных эпических тропов: гиперболы, эпитета, метаформы, сравнения и т. д.

6) Особое положение в исследовании художественного мировосприятия гомеровского эпоса занимает вопрос об авторском «я» сказителя, которое в поэмах Гомера предстает слитым с эпическим «мы» коллектива и неотделимым от него. Сказитель, гомеровский эпический «каждый», не имеет своего особого мнения, отличного от мнения эпических «всех», но в единстве со «всеми» выражает волю, желание, взгляд этих «всех». Подобное решение вопроса имеет принципиальное значение для характеристики авторства Гомера и путей формирования эпических поэм.

— эпическим синкретизмом,— проясняют и утверждают правомерность таких явлений поэзии Гомера, как сосуществование в художественной ткани эпоса элементов иных жанровых систем в их совокупности: драмы, лирики, сатиры, риторического искусства, а равно и элементов, казалось бы, иных художественных стилей, иной, негомеровской, культурной эпохи: натурализма, сентиментализма и романтизма, объективизма и индивидуализма, а также фетишизма и — шире — мифологизма, ощущаемых гомеровским эпосом как элементы собственного стиля и собственной художественной системы.