Поиск по материалам сайта
Cлово "COMMUNE"
Входимость: 2. Размер: 57кб.
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Входимость: 1. Размер: 99кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 57кб.
Часть текста: эпохи. Вот почему принципы и категории греческой философии на протяжении более чем двух тысяч лет оказывали — и продолжают оказывать — влияние на жизнь и развитие философской мысли. Но при этом происходит и трансформация этих категорий, не всегда с первого взгляда заметная. Так, средневековый аристотелизм, возрожденческий платонизм, как и платонизм нового времени, при всей очевидной апелляции к античной традиции, вносят в нее совсем новые акценты. Это можно увидеть на примере такого фундаментального понятия, как бытие. При всем своеобразии трактовки бытия в каждой из философских школ древней Греции, существовали и общие для греческих мыслителей предпосылки, определявшие способ понимания бытия. В теоретически рефлектированной форме понятие бытия предстает у элеатов. Бытие есть, а небытия нет, говорит Парменид, ибо невозможно ни познать, ни выразить небытие. «Мыслить и быть — одно и то же»,— формула, которой Парменид не придавал того субъективного звучания, которое она получила в новое время. Бытие, согласно Пармениду, едино и вечно, а потому неподвижно и неизменно, в противоположность миру мнения, вещам чувственного мира, множественным, преходящим, подвижным, изменчивым. Бытие как нечто истинное и познаваемое противостоит чувственному миру как видимости, не могущей быть предметом подлинного знания. Итак, 1) бытие есть, а небытия нет; 2) бытие едино, неделимо; 3) бытие постижимо, а небытие — нет. Эти положения элеатов о бытии были по-разному интерпретированы Демокритом, Платоном и Аристотелем, но их основной смысл при этом не был утрачен. Переосмыслив тезис элеатов о том, что...
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Часть текста: сюжеты, умело приспосабливая последние к злобе текущего дня; недаром Эсхил называл свое творчество «крохой от Гомерова пиршества». Современность, начиная с Вико и аббата д'Обиньи, создала вместо семи городов, может быть, несколько наивно споривших о месте рождения своего великого поэта, целый сонм ученых, для которых гомеровский вопрос был, по выражению Кауэра, не только «проблемой из проблем», но и проблемой, создавшей относительно себя не семь, а гораздо большее количество решений, начиная со сведения имени «Гомер» к простому символу, покрывшему целую эпоху коллективного народного творчества, и кончая утверждением подлинности Гомерова лика. Не надо удивляться только что приведенной высокой оценке гомеровского вопроса,— конкретное понимание всей истории древнегреческого общества с его культурой немыслимо без того или другого понимания Гомера. И это вовсе не значит, что «понять» Гомера — только объяснить, каким образом эпос «Илиады» и «Одиссеи», соединенный с его именем, связывается с известными общественными формами развития. По глубокому замечанию Маркса, при изучении греческих искусств и эпоса «трудность состоит в том, что они еще продолжают доставлять нам художественное наслаждение и в известном отношении служить нормой и недосягаемым образцом» 1 . Маркс резко подчеркивает, что обаяние греческого искусства «не стоит в противоречии с той неразвитой общественной средой, из которой оно выросло», и ищет разрешения указанной им трудности в заключительном замечании, сделанном в виде риторического вопроса: «И почему детство человеческого общества там, где оно развилось всего прекраснее, не должно обладать для нас вечной прелестью, как никогда не повторяющаяся ступень?». В этом вопросе содержится и некое утверждение вечной прелести, заключенной в наиболее прекрасном развитии детства...
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Часть текста: э. в Риме, как недолговечный цветок, расцвел и быстро увял жанр элегии. Римская элегия не переняла от древнегреческой элегии VII—VI вв. до н. э. патриотических, политических, философских мотивов. Она позаимствовала только любовную тему и метр — элегический дистих. На что она еще опиралась, чему подражала, не ясно. В начале XX века доказывали, что она восходит к комедии, изображающей молодых влюбленных [8, 19, 22], или к эллинистической эпиграмме [8, 19]. И тогда существовало мнение, и в настоящее время считается, что элегия эллинистического времени могла оказать только косвенное влияние, потому что она была "объективной", т. е. поэты изображали страсти мифологических персонажей, а не свои собственные. К сожалению, александрийские элегии не сохранились, и об их отношении к римлянам можно только догадываться. Как было остроумно отмечено, когда-нибудь археологи в песках Африки, может быть, найдут амфору с папирусными отрывками, исписанными весьма "субъективными" строчками [24, 37]. Тогда окажется, что римские элегики не зря считали себя последователями эллинистической поэзии (Prop. III 3, 47—50; III 9, 43—46; Ovid. Ars am. III 329; Trist. I 6, 1—4; Ex Ponto III 1, 57—58 и т. д.). Элегический дистих появился в Риме во II в. до н. э. Его к латинскому языку применил Энний, писавший не на любовные темы. Луцилий этим метром писал книги сатир. Использовали его и неотерики. Последняя часть сборника Катулла написана элегическим дистихом. Кроме коротких стихотворений, мы находим в нем и более длинные (65, 66, 67, 68), которые мы можем считать элегиями или их предшественниками. Особенно элегично 68 стихотворение. Видимо, рождение этого жанра не было ни внезапным, ни механическим процессом. Римская элегия возникла на...
Входимость: 1. Размер: 99кб.
Часть текста: и им следует непременно воспользоваться, чтобы выделить нерешенные, а иной раз даже и не поставленные вопросы, по которым советским исследователям предстоит еще большая работа. Сравнивая современную научную литературу о романе с предшествующей, вряд ли можно утверждать, что она внесла что-либо существенно новое в изучение общих проблем романа. Качественного изменения в направлении изучения кардинальных вопросов во всяком случае не произошло, хотя наметились некоторые сдвиги в сторону более углубленного рассмотрения романа как общественно-литературного явления, как жанра. Достижения ученых предшествующего времени повторяются и теперь, как, к сожалению, и их ошибки. До сих пор используется, например, терминология и оценочные крите рии Роде, Лаваньини, Шварца, Керени. Разумеется, достижения в области изучения греческого романа не просто воспринимаются и суммируются, но в известной мере и переосмысляются, получая, таким образом, новое звучание и развитие (см. ниже о работе Джангранде). Расширились и разнообразились аспекты изучения романа. Правда, подавляющее число работ носит не проблемный, а тематически замкнутый характер. Это чаще всего формальный анализ отдельных романов. До сих пор не утрачен интерес к вопросу генезиса романа, ведутся работы по исследованию его структуры, языка и стиля. Уделяется должное...