Поиск по материалам сайта
Cлово "HAPPY"
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Входимость: 1. Размер: 68кб.
Входимость: 1. Размер: 56кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Часть текста: традиции: «Андромаха», «Электра», «Орест» Еврипида. ГЛАВА XI КРИЗИС МИФОЛОГИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ: «АНДРОМАХА», «ЭЛЕКТРА», «ОРЕСТ» ЕВРИПИДА Среди исследователей античной философии широким распространением пользуется формула «от мифа к логосу», которой несколько десятилетий тому назад немецкий филолог В. Нестле обозначил путь, пройденный древнегреческой философией от первоначально нерасчлененной «космогонии» VIII—VII веков до н. э. к рациональному понятийному мышлению, сумевшему к IV веку до н. э. выработать отвлеченные категории и определения. По аналогии с философией формулу «от мифа к логосу» нередко переносят и на художественное творчество древних афинян, видя в этой «рационализации» некий шаг вперед по сравнению с мифологической образностью. Между тем вплоть до середины V века до н. э. сама философия мыслит в достаточной степени образно,— к примерам, приведенным в первой главе, достаточно добавить парменидовскую Дику, открывающую философу сияющие врата царства знания, или эмпедокловские Вражду и Любовь, действующие подобно антропоморфным богам 1 . Что же касается древнегреческой трагедии, то несомненным фактом ее истории, уже известным нам из «Ипполита» и «Геракла», является потеря веры в богов — носителей разумного начала и мировой справедливости. Значит ли это, что, высвобождаясь из-под власти мифа как формы художественного осмысления «священной истории» своего народа, греческая трагедия делает шаг навстречу более рациональному объяснению мира? Уже упомянутые «Ипполит» и «Геракл» заставляют усомниться в правомерности положительного ответа на такой вопрос....
Входимость: 1. Размер: 68кб.
Часть текста: софистов и их риторического искусства [1]. Но, сколько бы он ни воспринял с этой стороны, софистика — лишь отдельный аспект его духовного облика, и с тем же правом можно сказать, что софисты становятся вполне понятны лишь на психологическом фоне, который разворачивается в творчестве Еврипида. У софистики голова двуликого Януса, и одно из ее лиц обращено к Софоклу, а другое — к Еврипиду. Идеал гармонического развития человеческой души общий у софистов и Софокла, он родственен основному художественному закону его поэзии [2]. Зыбкой изменчивостью принципиального нравственного обоснования софистическое воспитательное искусство выдает свое происхождение от растерзанного, вступившего в спор с самим собою мира, который открывается нам в творчестве Еврипида [3]. Оба поэта — а между ними глядящая в обе стороны софистика — представляют одни и те же Афины, они не являются представителями двух различных эпох. Полтора десятилетия, отделяющие друг от друга годы их рождения, даже в это быстрое время недостаточны, чтобы говорить о разнице между поколениями. Это была разница между их характерами, — вот почему один и тот же мир они столь непохоже отразили в своем творчестве. Софокл восходит на крутые вершины эпохи. Еврипид действует как откровение той воспитательной трагедии,...
Входимость: 1. Размер: 56кб.
Часть текста: в другом доме» (84 ел.) 6 , и честно подтверждает свое желание, не стремясь раньше времени разоблачить истинных родителей. За это Хрисиде и придется натерпеться немало горя. Главными же персонажами комедии являются зажиточный холостяк-афинянин Демея и его приемный сын Мосхион, которого он вырастил, не жалея средств. Да и в духовном плане между отцом и сыном существовало, как видно, взаимопонимание: именно Мосхион, заметив серьезное чувство Демеи к Хрисиде, уговорил его взять женщину в дом на правах сожительницы, чтобы избавить себя от соперников. Как признается Хрисида, отношения между ними были до сих пор ровными, поскольку Демея ее «ужасно любит» (81). Между тем пока Демея вместе со своим бедным соседом Никератом находился в достаточно длительной отлучке по каким-то делам, у Хрисиды родился от него ребенок, но вскоре умер. Одновременно произошло еще одно событие: во время ночного праздника Мосхион соблазнил соседскую дочь Планго, та родила, и, чтобы до времени скрыть правду, Хрисида согласилась кормить младенца Планго вместо своего умершего ребенка. Обо все этом успевает поведать публике Мосхион в длинном рассказе, игравшем роль пролога и одновременно раскрывшем некоторые черты персонажа: Мосхион боится сообщить отцу о случившемся, так как не уверен, что Демея одобрит его отношения с бесприданницей и захочет, чтобы она стала женой сына. Впрочем, опасения молодого человека оказываются напрасными: во время поездки отцы уже сговорились соединить судьбы детей и, вернувшись домой, подтверждают свое решение (113— 118, 150—156). Не ожидавший такого поворота событий и к тому же не слишком отважный Мосхион...